– Ничто не сможет заставить меня отказаться от тебя, – твердо промолвила Элла.

Его горький вздох болью отозвался в сердце девушки.

– Если бы это было так, как ты говоришь. – Сейбер положил ладонь ей на затылок и крепко прижал ее к себе. – Твоя речь теперь стала совсем другой – я помню, ребенком в Корнуолле ты выражалась совсем не так.

Она улыбнулась.

– Мама – леди Джастина, как тебе известно, – она сделала все, чтобы мы с Максом не позорили семейство Россмара своими грубыми речами. Кто теперь догадается, что Макс когда-то был уличным воришкой-карманником в Ковент-Гарден? Он превратился в настоящего джентльмена – учится в Итоне.

– Я рад, – произнес Сейбер, но в голосе его не слышно было особой радости – скорее еще большая холодность и отрешенность.

– И мое проклятое прошлое…

– Ты осталась такой, какой всегда была, – перебил он ее и зарылся пальцами в ее волосы. – Ты – Элла. Другой такой никогда не было и не будет.

Тогда почему он говорит, что им не суждено быть вместе?

– Могу я прикоснуться к тебе, Элла?

– Я же сказала тебе, что да.

– И ты не передумала?

– Нет, Сейбер. Прошу тебя, сделай это. Несколько мгновений он оставался неподвижным, потом немного отстранил ее от себя.

– У тебя золотистая кожа, Элла. – Он провел ладонью по ее подбородку и шее, затем пальцы его замерли на ее обнаженных плечах. – И такая нежная. Я часто представлял ее себе, как сейчас. Я видел ее в Индии, и потом на корабле – каждый раз, стоило мне только закрыть глаза и представить, что судьбу возможно изменить, я видел ее.

Элла молчала, не смея произнести ни слова. Там, где их тела соприкасались, дрожь пробегала у нее по коже. Интересно, это и есть то, о чем шептались между собой девицы, бывшие в компании мужчин? До настоящего момента Элла ни разу не испытывала ничего подобного.

– Нежная и золотистая, – тихо повторил Сейбер. – Когда-то я обещал себе, что подожду, пока ты не подрастешь. Я был уверен: настанет день и мы будем вместе.

– И теперь этот день настал, – прошептала она, положив ладони ему на грудь и ощущая тонкое полотно рубашки под его сюртуком и жилетом. – Я уверена, папа…

– Ты сказала, что я могу дотронуться до тебя. Позволишь ли ты мне поцеловать тебя, Элла?

Поцеловать! Ее ни разу никто не целовал. В мечтах, будь то во сне или наяву, она представляла себе поцелуи, и всегда это были поцелуи Сейбера.

– Могу я поцеловать тебя? Я хотел бы забыть, что существует прошлое… и будущее.

– Поцелуй меня, Сейбер.

Он склонил голову к ее лицу. Его дыхание, нежное и горячее, обожгло ее щеки. Губы его слегка коснулись ее губ.

Элла закрыла глаза и затаила дыхание. Ей показалось, что сердце ее на мгновение перестало биться. Она ощущала себя только там, где были губы Сейбера.

Его рот касался ее губ, нежно и легко, и вдруг из груди его вырвался глубокий хриплый стон. Губы Сейбера стали твердыми, настойчивыми – они с силой прижались к ее губам, раздвигая их. Элла ахнула, дыхание ее смешалось с дыханием Сейбера.

Глаза ее широко распахнулись. Он провел языком по внутренней стороне ее нижней губы и дотронулся до кончика языка. Его поцелуй, казалось, обращал кровь в воду, плоть в прах. Их тела слились в единое целое. Если он сейчас отпустит ее, она упадет.

– Ммм, – пробормотала она.

– Что значит «ммм», Элла?

– Мне нравится твой поцелуй.

– Мне тоже. Мне нравится целовать тебя.

– Тогда поцелуй еще раз.

И он целовал девушку снова и снова, с каждым поцелуем все глубже проникая в ее рот. Она цеплялась за его рубашку, галстук – за все, за что могла уцепиться. Жар его тела опалил ей кожу, он, казалось, зажигал Эллу изнутри. Странное ощущение. Кровь пульсировала в ее теле, и ей хотелось еще и еще почувствовать это там, где она никогда ничего подобного не чувствовала.

– Этого мало, – сказал он ей.

– Да. – Что он имеет в виду? Ему следует объясниться.

– Правильно ли будет, если я… я ни в коем случае не принуждаю тебя, Элла. Тебе и так пришлось много страдать.

– Но я иногда была счастлива, несмотря на страдания.

– Храбрая маленькая Элла. Еще только раз… ты позволишь мне еще раз ощутить твою прелесть?

– Я вовсе не прелесть. Но какой бы я ни была, я твоя, Сейбер.

Он выпрямился, и она слышала, как он стянул с себя сюртук и отбросил его в сторону. Потом за сюртуком последовал жилет. Его тонкая сорочка белела во мраке, затем он снял и ее.

Элла осторожно скользнула ладонями по его груди. Мягкие волосы, гладкая, теплая, упругая кожа и мускулы. Так непохоже было его тело на ее собственное.

Нежно, но твердо он взял ее запястья и опустил руки. Потом повернул девушку и принялся расстегивать платье. Она испуганно втянула в себя воздух, но не сделала попытки остановить его.

Она чувствовала, как прохладный воздух коснулся ее там, где обнажилась кожа. Платье и нижняя рубашка были расстегнуты. Он медленно спустил их с ее плеч.

Элла наклонила голову и молча ждала, что будет дальше. Если это то, чего желает Сейбер, то она тоже этого хочет.

Она была обнажена теперь до пояса. Никогда раньше ей не приходилось раздеваться перед мужчиной… Элла постаралась отбросить воспоминания, которые теснились в ее голове. Когда-то девушку заставили страдать перед похотливыми взглядами мужчин – на ней тогда не было ничего, кроме прозрачного алого платья. Как бы она хотела навсегда изгладить из памяти эти ужасные минуты, так же как и образы, окружавшие ее в ту страшную ночь в доме, являвшемся скопищем самых низменных пороков. В конце концов, благодаря виконту Хансиньору она избежала страшной судьбы, которая была ей уготована.

Сейбер снова поцеловал ее, на этот раз в шею. Она вздрогнула.

– Тебе холодно?

Элла покачала головой и опустила плечи, борясь с желанием прикрыть свою наготу. Когда она с Сейбером, все так, как и должно быть.

Он притянул ее к себе – спина девушки коснулась его груди. Затем ласкающими движениями он провел по плечам, шее, тронул нежную впадинку у горла, и руки его опустились ниже, лаская грудь.

Элла едва сумела подавить вскрик. Это же Сейбер, напомнила она себе, она любит его.

Он накрыл ладонями ее груди, приподнял их и провел большими пальцами по ее соскам.

Дыхание ее стало частым, прерывистым. Соски затвердели от его прикосновений – затвердели и напряглись. Выгнувшись, она откинула назад голову в нетерпении ожидая чего-то. Чего? Что значит это ощущение? Что пронизывает женское тело, словно раскаленные нити, нити наслаждения, которое стремится быть бесконечным?

Его следующий поцелуй был запечатлен на ее плече, горячее дыхание опалило девушку.

Ей не надо было видеть лицо Сейбера, чтобы чувствовать его.

Когда тот убрал руки с ее груди, она пылала, точно в огне, но тем не менее терпеливо ждала, что будет дальше. Быстрым движением он спустил платье с ее бедер, и оно скользнуло к ногам.

Теперь на ней остались только чулки и бальные туфельки – Элла стояла обнаженная посреди незнакомой комнаты, в незнакомом доме, рядом с человеком, которого любила с тех пор, когда еще и не знала, что такое любовь. С благоговейной нежностью он ласкал ее талию, живот, бедра.

Слова им были не нужны.

Прошлого больше не существовало. Осталось только настоящее и будущее.

Он коснулся ее в том самом месте…

– Тише, – пробормотал он ей в плечо, когда она невольно издала испуганное восклицание. – То, что тебе довелось когда-то пережить, осталось в прошлом. Я хочу, чтобы ты это знала и всегда помнила. Я хочу доставить тебе наслаждение.

Там, в центре ее тела, где он ласкал ее, все горело от его прикосновений.

Вне себя от смущения, Элла повернулась к нему лицом, попыталась обнять его, но не смогла. Он наклонился и поцеловал ее грудь.

– Сейбер! – Ноги девушки дрогнули, и она обхватила его за плечи.

Взяв ее груди в свои ладони, он поймал губами сначала один сосок, потом другой. Он целовал их, все глубже охватывая ртом, и она была беспомощна перед его ласками, превратившись в сладостно ноющую плоть.

Он оторвал голову от ее груди и вновь впился поцелуем в губы.

Элла обняла его за талию и прижалась к его груди. Его волосы щекотали соски, зажигая в ней огоньки желания, но теперь она знала, где это начинается. Там, между ног, за завитками волос находился источник страстного томления, которое искало выхода.

Бедра Сейбера прижались к ее животу. Та часть его, которая, как она знала, была мужским естеством, уперлась в ее тело. И снова неясные, но отвратительные воспоминания заставили девушку вздрогнуть. Нет, сейчас все по-другому. Тогда это были похотливые тела, от которых ее спасло провидение.

Жадными пальцами она нашла его, обхватила рукой и сжала, услышав прерывистый стон Сейбера. Бедра его качнулись ей навстречу.

Он слегка отклонил девушку назад и прикрыл ей рот поцелуем, заглушив вскрик. Она уперлась спиной во что-то твердое.

Сейбер оторвался от желанных губ, и Элла взглянула на него. Его глаза блестели в темноте. Она знала эти глаза – темно-зеленые, темнее глубокой воды. Затем все снова погрузилось во мрак, его рот захватил ее губы, а его пальцы углубились в нежные завитки, где скрывалось наслаждение.

Она почувствовала влажность собственного тела и вспыхнула от смущения. Он наверняка тоже это заметил. Его палец осторожно скользнул по крошечному затвердевшему бутончику – источнику удовольствия. Желание требовало выхода, требовало чего-то, чему Элла не знала названия.

Его губы снова припали к ее груди, и в то время, как он сжимал зубами сосок, рука непрерывно поглаживала бутончик.

Необъяснимое внутреннее напряжение свело ее бедра.

Жар охватил Эллу. Пламя раздирало ее изнутри, расцветало черно-красным цветком. Она вскрикнула, потому что не смогла сдержать этот крик. Сейбер причинил ей сладостную боль, и она сама желала этого – рана ее не требовала исцеления. Пусть же она никогда не излечится от этой боли.