мачехой. Они все считали, что проблема в ней…

Родители никогда не были женаты официально, они просто

жили вместе, притворяясь обручёнными, потому что так было

удобно, и правила приличия заставляли блюсти такой институт

жизни, как брак. Ни я, ни Луи, мой старший брат, не были против

их расставания через семнадцать лет гражданского супружества.

Они всегда разговаривали с нами на серьёзные темы, как со

взрослыми, объясняли свои поступки и делились мечтами и

желаниями. Дружба была фундаментом нашей семьи, и такая

мелочь, как переезд мамы в Америку, не пошатнул её. Мы всегда

купались в любви обоих родителей, меняясь местами каждые

летние каникулы. Я летела в Бостон, а Луи в Лондон.

Мама нашла свою любовь через два года, как обосновалась на

новом месте. Она была абсолютно довольна своей новой жизнью,

где было место всем нам. Мама и папа остались хорошими

друзьями, готовыми дать друг другу совет и поддержать в любой

ситуации.

Ничего, казалось, не могло разрушить нас…

Когда я приняла решение переехать к маме навсегда и

окончить школу в Бостоне, папа был в недоумении, ведь я была

его маленькой принцессой, его красавицей дочуркой, обожающей

его и бессовестно бросившей одного без объяснений. Только Луи

знал причину моей смены места жительства, ведь это он привёл к

нам в дом своего друга и его маму. Слово брата повлияло на

окончательный исход событий. Папа обижался, полгода

отказывался со мной разговаривать, а я отказывалась лететь

обратно. Мы перестали общаться, как раньше, шутя и подкалывая

друг друга, а наши разговоры свелись к минимуму, отчего мне

было нестерпимо больно. Ведь я любила его, он до сих пор

остался моим единственным суперменом.

И сейчас, проходя пункт досмотра, моё сердце бешено билось

в ожидании встречи с ним. Пять лет я не видела своего отца,

решившего, что он сделал что-то не так, отвернул меня от себя,

завязав романтические отношения с Патрицией.

Обман, длящийся уже слишком долго. И это была ещё одна

капля в тот океан ненависти, созданный Стайлсом.

Обдумав предложение подруг, через два дня я уверенно

позвонила отцу и сообщила, что прилечу завтрашним рейсом в

Лондон. Вначале он не знал, что сказать, и мы просто молчали

долгие секунды, а затем поблагодарил меня за ещё одну

возможность стать мне папой. Хотя это я должна была говорить

ему «спасибо» за терпение, и дело было не только в Гарри,

унизившем меня. Одна из главных причин, побудивших меня

ввязаться в эту игру, это то, что как только я разрушу острый

узел внутри, я смогу вернуть своего супергероя, стереть

последние года печали и разлуки.

Свадьба была для меня прекрасной возможностью показать

папе и Патриции, что я рада за них, ведь это на самом деле так.

Везя рядом огромный чемодан, я остановилась, заметив в

толпе высокого темноволосого мужчину, всматривавшегося в

толпу. Его взгляд прошёл мимо меня, а затем глаза, так похожие

на наши с братом, встретились с моими.

Время остановилось. Люди, проходящие мимо, не замечались

мной. Были только я и мой папа, боящиеся сделать шаг навстречу

друг к другу. Тёмно-каштановые волосы были, как обычно,

коротко подстрижены, классический тёмно-синий костюм в

тонкую белую полоску сидел на нём, как я помнила, идеально.

Ничего не изменилось в нём, возможно, виски слегка тронуло

серебро, но это не портило мужской красоты отца, как и

морщинки в уголках глаз, когда он улыбнулся мне.

Руки, вцепившиеся в ручку чемодана, вспотели, я выдохнула и

осторожно улыбнулась, делая маленькие шаги к нему. Хотя

хотелось броситься с криком: «Папочка!». Забыть все, просто

быть самой собой, той, которая так любит его, так скучала и так

виновата.

Мы остановились, смотря друг на друга, заново узнавая

забытые черты. Непроизвольно горло сдавило, а глаза защипало,

и я опустила голову вниз, делая вид, что поправляю ручку

чемодана. Незаметно смахнув слезу, я подняла голову и услышала

тихий, дрожащий голос:

— Доченька, я так рад тебя видеть, — наше волнение было

обоюдным.

— Я тоже. И привет, — я широко улыбнулась, вспоминая весь

свой опыт, приобретённый за пять лет. Играть выходило у меня

намного лучше, чем чувствовать.

— Привет, — плечи отца облегчённо расслабились, — ты

переезжаешь ко мне? — пошутил он.

Перехватив мой чемодан и пододвинув к себе, отец с каким-то

трепетом смотрел на меня, от этого стало так паршиво внутри,

что хотелось кричать. Но я должна была продолжить, ради себя,

ради него, ради спокойствия.

— Нет, — рассмеялась я наигранно. — Я же учусь в Гарварде,

а одежды девочке необходимо больше, чем парням. А где

Патриция?

Я решила сменить тему, потому что улыбка сошла с губ отца,

и вновь повисло напряжение.

— Дома. Готовится. Ожидает тебя и даёт указания Гарри, —

сообщил он, начав двигаться в сторону выхода.

— Он тут? — как бы невзначай спросила я, хотя одного его

имя заставило похолодеть все внутри.

— Да, уже как неделю. Он обещал Пати, что поможет с

организацией. Как-никак он владеет лучшими свадебными

агентствами по всей Великобритании, — усмехнулся папа, пока

мы проходили через толпу, а я впитывала в себя полезную

информацию.

— Гарри — свадебный организатор? — недоверчиво спросила

я, когда смысл слов дошёл до моего воспалённого мозга.

— Он владелец, но организатором его сложно назвать, —

хохотнул папа, подводя меня к чёрному джипу.

— Понятно, — я выдавила из себя улыбку, когда он ловко

положил мой чемодан в багажник и уже открыл мне переднюю

дверь.

— Ты теперь сам за рулём? — удивилась я, пристёгивая

ремень безопасности.

— Да, я понял Луи и его любовь к самостоятельному

вождению, — ответил папа, заводя мотор.

В голове теснилось куча вопросов и фраз, но ни одна не шла с

моего языка, и я просто отвернулась к окну. Мы ехали в полной

тишине, и это стало тяготить.

— Ты живёшь всё там же? — мой голос звучал слишком

весело, слишком наигранно в этом маленьком пространстве.

— Нет, мы переехали с Пати в округ Кенсингтон, а наш дом

был продан ещё четыре года назад. Разве Маргарет не говорила

тебе или Луи? — нахмурился мой родитель, а я была поражена.

— Нет, — тихо ответила я, вновь отвернувшись к окну.

Как мама могла не сказать мне об этом? А Луи? Мы ведь

видимся часто, болтаем по скайпу, телефону. И ни один не сказал.

Предатели!

Наше гнездо, наш рай был продан. Мои воспоминания, всё,

что тут у меня оставалось было отдано кому-то другому. Обидно.

Вновь эта чертова обида и во всём виноват один кобель. Я сжала

зубы от злости, да так сильно, что они скрипнули.

— Но новый дом больше, уютнее и в самом элитном районе.

Пати недалеко до её офиса, как и мне. У нас есть комнаты для

всех: для тебя, Луи, Гарри…

— Почему Гарри живёт с вами? — с ненавистью спросила я,

не смогла ничего с собой поделать и мои эмоции выплеснулись

наружу.

— Он не живёт, Оливия, — ласково ответил папа. — В

последний раз он был у нас год назад, он бывает в Лондоне редко,

обосновался сейчас в Нью-Йорке.

— Но у него же бизнес тут, — теперь я была полностью

обескуражена событиями, и повернулась к отцу, сжимающего

руль.

— Это побочный бизнес. Ты же помнишь Гарри, парень

слишком активен и выплёскивает свою энергию в иногда очень

странное русло. В Нью-Йорке они вместе с Зейном открыли

продюсерский центр, а тут всем занимается Лиам. Помнишь их?

— улыбнулся папа и бросил на меня мимолётный взгляд.

«Ещё бы не помнить», — усмехнулась я про себя. — «Они все

там были, все четыре мушкетёра во главе с Д’Артаньяном. Не

хватает ещё Найла и банда в сборе. Все читали, все смеялись и

показывали на меня. Каждый из них. Ненавижу!»

— Не особо, — соврала я.

— Ничего, ты их увидишь. У меня сейчас ощущение, что мы

вернулись в то время, перед твоим шестнадцатилетием. Луи

прилетит через пару дней, Гарри, все ребята и ты в одном месте.

Как я помню, тебе всегда было с ними весело. Ты ходила за

братом, как хвостик, а он с радостью брал с собой, — рассмеялся

папа, но к сожалению, его радости от воспоминаний я не

испытывала, а точнее, наоборот. Это приводило меня в ещё

большую ярость, ненависть и уверенность в том, что мы с

девочками задумали.

— А как Патриция относится к этому балагану? —

поинтересовалась я.

— Она счастлива, что сын дома. Мы, родители, скучаем по