Даниэла Стил - Беттина

— Господи, — прошептала Беттина, — все, что связано с родами, так пугает меня.

— Но ты уже была беременна, — удивился ее реакции Джон. «Иметь ребенка — это нормально, — подумал он, — так почему же все женщины так боятся?»

— Да, мне очень хотелось ребенка, но стоит только подумать о том, чем все закончилось, я начинаю до смерти бояться.

— Но почему? Не надо говорить глупости. Тут нечего бояться. Мэри совсем не боится.

— Она — медсестра.

Вдруг Джон посмотрел на Беттину как-то по-особому нежно.

— Если у тебя будет ребенок, я обещаю тебе быть рядом во время родов.

Беттина сперва ничего не поняла. Что он имеет в виду? Будет рядом как друг? Как врач? Она ничего не понимала, несмотря на то, что вот уже три месяца они спали вместе. В их отношениях было что-то целомудренное, и она относилась к нему не как к любовнику, а как к другу.

— Спасибо.

— Видно, что ты не очень радуешься такой перспективе, — улыбнулся Джон, и Беттина засмеялась в ответ.

— Все это, кажется, случится не скоро.

— Почему, Беттина? — спросил Джон и улыбнулся еще нежнее. — Ты можешь родить ребенка уже в следующем году.

Однако это не входило в ее планы. Она собиралась писать пьесу.

— Но это не означает, что я хочу. Джон счел ее замечание слишком осторожным и засмеялся:

— Но ты действительно можешь. Давай посмотрим… Когда уладятся все формальности с разводом?

Беттина почувствовала, как сильно забилось у нее сердце. Почему он интересуется этим? Что у него на уме?

— Через два месяца, в сентябре, — спокойно сказала она.

— Тогда мы сможем пожениться, ты забеременеешь и на будущий год в июле родишь. Ну как?

Он нежно ее обнял.

— Джон, ты серьезно?

— Совершенно серьезно.

— Но не слишком ли это поспешно? Нельзя же на следующий день после развода вновь вступать в брак.

Джон посмотрел на нее с радостным удивлением.

— А почему? Ради чего мы должны ждать? Беттина пробормотала:

— Не знаю.

Да, такие, как Джон Филдз, не могут долго «жить с женщиной», они женятся, заводят ребенка. Теперь Беттина убедилась в этом. Он не обведет ее вокруг пальца, не обманет. Если не уступить его требованию, все в жизни опять пойдет наперекосяк. Она так и не станет «нормальной». А ей этого очень хотелось.

— Бетти, в чем дело?

Она терпеть не могла это уменьшительное обращение, но ничего не говорила Джону, потому что все остальное в нем нравилось ей: то, что он любит ее, его надежность, верность и даже то, что рядом с ним она чувствовала себя заурядной, ничем не примечательной женщиной. Она любила играть с ним в теннис, ходить в ресторан и ездить с его друзьями в яхт-клуб. Такой жизни она не ведала прежде. Никогда. До встречи с мистером Джоном Филдзом. Но выйти за него замуж? В третий раз? И уже в этом году?

— Не знаю. Очень уж скоро, — еле слышно прошептала Беттина.

Джон с несчастным видом сказал:

— Понимаю.

И отошел к окну.

На следующее утро по дороге в галерею Беттина обдумывала предложение Джона. Чего же еще ей надо? Почему она не пришла в восторг? Потому что, ответила она сама себе, ей хочется не только мужа и детей, ей нужно нечто большее. Она хотела обрести себя, Беттину, девушку, утраченную во время нескончаемой перемены мест и фамилий. Она должна обрести себя, не то станет слишком поздно.

Беттина затормозила у светофора. Она вновь и вновь вспоминала, какие несчастные глаза были у Джона, когда она сказала, что со свадьбой торопиться не стоит. Но ведь и правда не стоит. По крайней мере, ей. Как же тогда пьеса? Если она сейчас выйдет замуж, она так и не напишет ее, став миссис Джон Филдз и все свое время посвящая мужу. Не этого она хотела, она хотела… Сзади раздались нетерпеливые автомобильные гудки. Беттина вспомнила, где она, и тронулась с места. Однако она вела машину невнимательно, едва глядя на дорогу. Она все вспоминала несчастные глаза Джона, когда сказала… Вдруг что-то ударило в бампер, и Беттину вывел из задумчивости пронзительный женский крик. Она испуганно надавила на тормоз и, по инерции подавшись вперед, натянула ремень безопасности. Вокруг уже собиралась толпа. Все смотрели на нее и на… На что же они смотрели? Господи, двое мужчин склонились над кем-то, лежавшим прямо перед ее машиной. Она не могла хорошо рассмотреть, над кем. Что произошло? Господи, не может быть… Она не…

Бросившись к пострадавшему, она увидела, что это мужчина чуть за сорок. Он неподвижно лежал на асфальте.

От ужаса у нее перехватило дыхание. Беттина опустилась на колени рядом с ним, с большим трудом сдерживая слезы. Перед ней лежал хорошо одетый человек, в черном деловом костюме. Его атташе-кейс раскрылся, и содержимое валялось рядом.

— Боже мой, что я наделала… Могу я чем-нибудь помочь?

Полиция, почти мгновенно подъехавшая к месту происшествия, была корректна и сдержанна. «Скорая помощь» прибыла лишь через пять минут после приезда полиции. Пострадавшего увезли. Полицейские занесли в протокол имя и фамилию виновницы несчастного случая, номер водительских прав и опросили свидетелей, также тщательно записав их имена и показания. Протокол составлял молодой, совсем мальчишка, полицейский-левша.

— Вы принимали сегодня утром транквилизаторы, мисс? — спросил юный полицейский.

Беттина отрицательно покачала головой и высморкалась в платок, который извлекла из сумочки.

— Нет, не принимала.

— Один из свидетелей утверждает, что стоял рядом с вами несколько минут назад у светофора, и вы выглядели, — он посмотрел на Беттину с извиняющимся видом, — «одурманенной».

— Я не… Я просто задумалась.

— Вы были расстроены?

— Да, то есть нет, не помню. Я не знаю. — Трудно рассказать обо всем, особенно для протокола. Беттина была потрясена случившимся. — Он поправится?

— Об этом можно будет судить после врачебного осмотра. Позвоните немного позднее в больницу.

— А что будет со мной?

— А в чем дело, вам плохо? — удивился паренек.

— Нет, я хотела спросить — меня арестуют?

Он улыбнулся:

— Нет, конечно. Это несчастный случай. Вам пришлют вызов в суд.

— В суд? — ужаснулась Беттина. Полицейский кивнул:

— Да. И не забудьте обратиться в свою страховую компанию. Вы застрахованы?

— Естественно.

— Тогда позвоните страховому агенту сегодня же, свяжитесь с адвокатом и надейтесь на лучшее.

Надеяться на лучшее… Господи, как все плохо. Что она наделала!

Когда все вокруг разъехались и разошлись, Беттина села за руль, но руки у нее дрожали, а в голове громоздились тягостные мысли. Она все думала о человеке, только что увезенном в машине скорой помощи. Казалось, прошло несколько часов, прежде чем она добралась до картинной галереи, а, прибыв на место, забыла зафиксировать дверь в открытом состоянии и включить в зале освещение. Она сразу же ринулась к телефону. Страховой агент не пришел в восторг от ее звонка, но уверил Беттину, что покрытия в двадцать тысяч долларов будет вполне достаточно, чтобы выплатить пострадавшему компенсацию, если, конечно, случай не окажется особенно тяжелым.

— Во всяком случае, не беспокойтесь раньше времени. Поживем — увидим.

— Как скоро мне станет известно?

— Что известно?

— Предъявил ли он мне иск?

— Как только он заявит об этом, мисс Дэниелз. Не беспокойтесь, я дам вам знать.

Набирая номер офиса Сета Уотерсона, Беттина уже плакала в открытую. Сет сразу же снял трубку.

— Беттина?

— О, Сет… — и последовало отчаянное, детское всхлипывание. — Со мной приключилась беда.

И Беттина разрыдалась, окончательно утратив контроль над собой.

— Где ты?

— Я в… галлерее.

Она едва могла говорить.

— Успокойся, пожалуйста, и скажи, что случилось. Отдышись, Беттина, а теперь говори.

В первый момент он подумал, что она звонит из полицейского участка, поскольку такую истерику иначе объяснить было нельзя.

— Я стала виновницей дорожного происшествия.

— Ты пострадала?

— Нет, я сбила человека.

— Пешехода?

— Да.

— Насколько сильно он пострадал?

— Еще не знаю.

— Как его зовут, куда его увезли?

— В больницу святого Георга. А зовут его, — она заглянула в листок, который оставил ей полицейский, — Бернард Зуле.

— Зуле? Повтори по буквам.

Она так и сделала, и Сет вздохнул.

— Ты что, знаешь его?

— Более или менее. Он тоже адвокат. Неужели ты не могла сбить какого-нибудь обыкновенного пешехода? Обязательно надо было сбивать юриста?

Сет старался шутить, но Беттине было не до шуток. Ее охватил страх, и она еще крепче сжала телефонную трубку.

— Сет, обещай мне ничего не говорить Джону.

— Господи, да почему? Ты же сделала это непреднамеренно.

— Нет-нет, он расстроится… или рассердится… Пожалуйста, не говори ему.

Беттина просила так жалобно, что Сет обещал ничего не рассказывать и повесил трубку, сказав, что свяжется с больницей и после ей перезвонит.

Он позвонил к ней в галерею через четыре часа. С Зуле, в принципе, все было в порядке, не считая перелома ноги и нескольких ушибов. Больше никаких повреждений. Однако Бернард Зуле не относился к тем, кто легко смиряется с нанесенным ему ущербом. Он велел своему адвокату подготовить иск Беттине. Сет лично говорил с Зуле. Он объяснил, что женщина, сбившая его, его хорошая знакомая, что она раскаивается в случившемся, места себе не находит и хочет знать, как он себя чувствует.

— Как я себя чувствую? Эта сучка сбила меня посреди бела дня и теперь хочет знать, как мое самочувствие? Я расскажу ей об этом в суде.

— Но, Бернард…

Все попытки Сета уладить дело миром потерпели неудачу. Беттина сама смогла убедиться в этом, когда через три дня получила копию искового заявления. Он претендовал на двести тысяч долларов в возмещение телесных повреждений, невозможности исполнять служебные обязанности в течение определенного периода времени, морального ущерба и злого умысла. Злой умысел — это ерунда, заверил Сет, надо знать Зуле. Однако размеры иска показались Беттине чудовищными. Кроме того, сказал Сет, пока дело дойдет до суда, может пройти два года, а за это время у Зуле не останется от перелома даже слабых воспоминаний. Но все равно — сумма-то громадная. Беттина больше ни о чем не могла думать. Двести тысяч. Конечно, если продать все драгоценности, то, возможно, и удастся собрать эти деньги, но с чем она после этого останется? Это напомнило ей состояние, в котором она пребывала после смерти отца. Надо держать себя в руках, больше ничего не остается.