Ирина Лобановская - Бестолковая любовь

Детектив, думал Сева, это штамп. Прежде всего языковой, например, «она была стройна, как кипарис, и с глазами, как южная ночь». Или психологический, когда героиня уверенно утверждает на каждом шагу в порядке для нее самой собой разумеющегося категорического императива, что, мол, «не может мужчина не пить, не курить и не е…»…

Данный стандарт принят всюду и всеми. Еще почему-то устоялся термин «ужастики Хичкока». Почему — непонятно. Ибо в действительности Хичкок в жанре ужаса практически и не работал, его фильмы — детективы и триллеры, но никак не ужасы в классическом понимании жанра — мистика, чудища, оборотни…

Его размышления прервала неугомонная и резвая хозяйка.

Выглядело все точно так же, как представление в учительской. Великая детективщица яростно жестикулировала, бегала по кухне, выскакивала в коридорчик и возвращалась, делала какие-то танцевальные па — выступала. Наконец, она уселась прямо на рабочий стол, ошеломив москвичей — Мухин и Нина давно к этому привыкли, — и по-кошачьи грациозно-опасно махнула рукой по направлению к своей примолкшей аудитории. Сидела она положив ноги повыше.

Наверное, у нее варикоз, подумал Сева в оправдание Арбузовой. Поэтому ноги на стол…

Читала она почти наизусть — хорошо знала свой текст, — с большим выражением, изредка заглядывая в лежащие на столе листки.

Сева слушал и машинально ловил стилистические ляпы, как профессиональный редактор: «Я рассмеялась с его внешнего вида. Это был такой большой великан. С трудом оторвав взор от него, я переместила взгляд на другого. И поинтересовалась с интересом, откуда они такие, и последовала следом за ними. Глядя на них, у меня поехала крыша. Не имея возможности за что-нибудь ухватиться, меня качнуло назад. Малыш ответил мне в ответ что-то совершенно неразборчивое. Расставшись, их дела пошли в гору. Я зашла с кухни и полезла вовнутрь…»

Николай тоже усмехался. И ему резало ухо.

«Одним движением отобрать у него жизнь», «случился случай», «в моменты секса, происходящие между ними», «шуткой сказал», «на левом виске в голове», «женщины блистали плечами и красотой», «выглядывал на девиц» и другие милые разности.

Наверное, редакторы все это переписывают, несчастные, грустно подумал Сева. Но ненароком могут пропустить какой-нибудь «случайный случай» или «момент секса». Они «случались» и «происходили» в романе слишком часто. А может, наоборот, редакторы давно махнули рукой — и «переместившиеся взоры» идут в оригинале, народ ведь все равно расхватывает…

— А вот если Наташеньку фотографировать, то она обязательно гримасу состроит, — ласково сказал Ве Ве. — Или хитро подмигнет, или улыбнется пошире, или пошлет воздушный поцелуй прямо в фотоаппарат или в кинокамеру. Однажды мы были на концерте одного известного гитариста. Он играл так зажигательно, что Наташенька крутилась на месте, крутилась, а потом вдруг выбежала на сцену и стала плясать вокруг него под его музыку. Народ бисировал…

Бакейкины переглянулись. Потап спрятал ухмылку в рукав. Пора, пора ему возвращаться в Москву… Лора ждет. А тут… Тут какая-то неразбериха. Суетливо все, бесцельно. Смешно. Пародия на жизнь… Только на самом деле — это и есть жизнь. Другой не намечается.

Николай думал примерно то же самое. Ситуация матовая…

— А этот новомодный Инет? — закричала вдруг Арбузова. — Вот недавно нахожу ссылку на мой рассказ — и где вы думаете? На порносайте, блин! Не знаю — радоваться или возмущаться. Радоваться, что на меня там обратили внимание, или возмущаться, что сделали сие на порносайте. И никак не могу понять: какая связь между мной и этим, с позволения сказать, порталом. Читаю короткую аннотацию к моему рассказу, которую накорябал администратор этого сайта.

У всех пробудился немалый интерес — скользкие темы всегда еще и липкие.

— У меня в рассказе есть две такие сценки, — продолжала детективщица. — В одной играющие пацаны нашли под елками ежиков, а дед им сказал: «Да пусть себе ежата там лежат — их скоро мать найдет». Так вот на эту сценку указывает администратор сайта. «Их скоро найдет мать» — оказывается, мотив инцеста!.. Представляете себе?! И вторая сценка: возвращающаяся из больницы девушка стоит на набережной, отдыхая, и смотрит на статую Петра Первого с кораблями. Ремарка администратора: «Девушка смотрит на статую Петра Первого — фаллический символ».

Все дружно расхохотались. Наталья Ильинична покачала головой:

— Да, меня непросто ошарашить, но тут… Это нарочно не придумаешь. Нормальный человек даже не в силах предположить, до каких толкований и представлений способен добраться извращенный ум. Молодежь просто помешана на сексе! Видит там, где его нет, зато не примечает там, где он есть. Вот, например, еще одна милая сказка «Руслан и Людмила». Там таких моментов, скажем щепетильных, пруд пруди.

— А я ни одного не помню! — воскликнул Потап.

Писательница одарила его презрительным взглядом.

— Например, страх Руслана, что Черномор овладеет его невестой силой. Ему говорят: не паникуй, есть некая мистическая защита. Но в сказке читаем, что Черномору удается «пробить» эту защиту. И вообще Черномор уже «трогает младые прелести Людмилы. Ужели будет счастлив он?!». Но тут, к счастью, подоспел наш герой… А сорочка, которая вот-вот падет с плеч Людмилы в ночь свадьбы?! И ведь эту поэму проходят аж в седьмом классе, блин! Вот Нинон не даст соврать. И «Лесного царя» Гете в переводе Жуковского тоже в школе читают. А тут уж мифологический сюжет явно с гомосексуальным подтекстом — вроде мифа о Ганимеде, которого похитил Зевс, пленившись красотой юноши. Дети при чтении таких произведений на уроках могут нескромные вопросы начать задавать…

Нина вздрогнула, с ужасом вспомнив вопросы второго «А».

— Однако — такова школьная программа! — патетически вскричала хозяйка. — Такова! А вот у меня недавно брали интервью и вопрошают: «Как вы попали в Интернет?» А я отвечаю: «Да вообще-то как все: поставила модем».

Нина обиженно вспомнила: ее драгоценный любимый второй «А» недавно громко спорил в коридоре, когда родилась Нина Юрьевна.

Илья вопил:

— Сегодня!

Миша орал:

— Завтра!

Танечка завизжала:

— А может, вообще послезавтра?

Ася, войдя в раж, выкрикнула:

— А может, вообще вчера?

И пошло-поехало…

— Нет, позавчера!

— Три недели назад!

— Год назад!

Так они кричали, все наращивая срок «назад», а потом Гриша Мухин, внук Арбузовой — весь в бабушку, негодяй! — брякнул во всеуслышание:

— Нина Юрьевна родилась, когда зарождалась Земля!

Она тогда обиделась до слез…

А потом совершила еще одну грубую педагогическую ошибку, дав современным детям, воспитанным на ужастиках, боевиках и тому подобном, задание — сочинить стихи на тему «Жил-был у бабушки серенький козлик». Рассчитывала, что появятся трогательные стишата о бедном козлике, съеденном волками.

И вот что написал этот Гриша Мухин, арбузовский внучек:

Александр, услышав этот стиш, хохотал до изнеможения…

— Владимир Владимирович, — мрачно сказал Николай, которому смертельно надоели все эти байки, хотя народ развлекался вовсю, — мы бы еще с удовольствием послушали, все это так вдохновляет…

Арбузова внезапно состроила ему глазки и подмигнула, закидывая на холодильник свои листки. Николай совсем захмурел и смотрел пасмурным днем конца ноября.

— Но у нас есть в Москве свои дела… И времени не так много. Вы говорили, что Нина… — Он перевел угрюмый взор на молоденькую учительницу, с аппетитом уплетавшую пирожное. И немного прояснился: — Ее там кто-то украл… Нам цыгане нужны.

— Ну да, конечно! — засуетился, всплеснув ладонями, Ве Ве. — Это для вас главное! Нинуша, расскажи эту историю. Молодые люди интересуются цыганами.

Нина застыла с недоеденным пирожным в руке и заметалась глазками по сторонам. Рассказывать ей явно не хотелось. Особенно после непосильных внутришкольных перегрузок. Еще хорошо, что Гриша гуляет, а окажись он дома…

— Но я ничего не помню… — робко прошептала Нина.

— Ребза, я лучше сама все расскажу! — закричала Наталья Ильинична.

— Я так и знал, — пробурчал Николай.

Этот Ве Ве — вротсмотритель жене. А что? Тоже должность… И неплохая.

— Цыгане… Ах, цыгане! Восторг! — Детективщица опять вскочила и притопнула. — Раньше на зиму они исчезали — откочевывали на юга, как птички. А теперь и зимой болтаются где угодно, и в Москве тоже. Наверное, потому, что раньше был СССР, а теперь — граница, таможня, сложности. Когда я училась в институте, у нас стояли цыгане, считай, по соседству. Табором, конечно. И однажды один юный цыган подошел ко мне, — она мечтательно закатила глаза, — ах, какая я тогда молодая была! — и говорит: «А почему вы с нами не дружите? Мы давно живем рядом, а все равно что порознь». А я, типичный холерик по жизни, жутко возмутилась и закричала: «Да ты соображаешь, что говоришь?! Как мы можем дружить — мы совершенно разные по настроениям, образу жизни и по всему остальному! Ты ищи себе цыганку, бродячую, разноцветную, легкую, а с нашими девушками не пытайся знакомиться — тут ничего не получится, и понимать надо!»