Наконец, Ната слезла с несчастного Сашуры и отпустила его душу на покаяние. Некоторое время она сидела в глубоком кайфе, качалась, дымила, хохотала и пела. А потом как-то по-английски ушла в туалет. Прошло уже полчаса, а она не возвращалась. И вдруг до всех дошло, что Ната пропала.

Бывшие одноклассники стали стучать в дверь туалета — никто не откликался. Пытались сами открыть — бесполезно: дверь добротная, а замок закрыт изнутри.

Делать нечего — пошли на пост охраны и объяснили, что к чему.

Охранник с невозмутимым видом — в ресторане чего не навидаешься! — отправился решать проблему. Посмотрел на крепенькую дверь, постучал кулаком — никакого эффекта. Ушел за запасным ключом. Принес и открыл дверь. И объявил:

— Заходите сами, девушка-то ваша.

Сашура вошел первым, за ним — Лена, в кильватере — все остальные любопытствующие.

Ната лежала на полу в таком состоянии, что даже зрачок на свет не реагировал. Заблеванная, и джинсы не застегнуты.

Сашура-джентльмен подхватил ее и потащил наружу. Потом впрягся другой юноша, взял Нату за ноги. И сказал Лене:

— Ты джинсы ей застегни, а то неприлично все-таки.

Лена хихикнула и застегнула. Нату внесли в зал и попытались посадить на стул.

Она сидела как манекен, и голова у нее все время падала. Сашура встал сзади и стал ее придерживать одной рукой.

— Я пойду вызывать «скорую», — сказала Лена.

Она странно себя вела — будто ей все это ничуть не удивительно и совершенно не внове. Такая спокойная-спокойная, только с легкими вздохами. Создавалось отчетливое впечатление, что у нее уже приличный опыт по части Натиных вывертов.

Сашура одной сильной рукой держал голову Наты, а другой кружку пива и тихонько из нее прихлебывал (циник — он в ресторане вдвойне циник).

— А я предчувствовал, что все это добром не кончится, — объявил он бесстрастно и деловито, словно всем в ответ. — Если бы я столько же выхлестал, сколько она, со мной произошло бы то же самое.

— Чего ж ты ее не остановил, а ждал, пока она вырубится? — насмешливо спросил кто-то.

Вернулась Лена.

— Остановишь ее, как же… — ответила она за Сашуру. — «Скорая» уже едет, а пока давайте уложим Натку на стулья. — Лена вздохнула. — Проблема еще в том, что у нее язва… Но ничего, не волнуйтесь, отойдет, в больнице вколят противошоковое. С ней такое не в первый раз, ничего…

Позже родители пришли в ужас, но, оказывается, Лена говорила правду: с Натой действительно подобное случалось не раз. Просто раньше дело не доходило до больницы.

Приехал врач с чемоданчиком. Вник в ситуацию и деловито справился, сколько юная леди выпила. Хотя бы примерно.

Сашура призадумался и цинично пересчитал стопки по пальцам — интереса ради. Даже вывел пропорцию пива и водки. Врач покивал, поцокал языком, промерил пульс, что-то вколол Нате в руку и объявил:

— Заберем в больницу! Сейчас приготовим носилки, пусть ваши парни мне помогут.

Сашура опять вызвался первым и еще дал врачу в лапу — чтобы в хорошую больницу увезли, а не в отстойную какую-нибудь. Врач понял и пообещал, что все сделает по высшему разряду.

Пока ждали носилки, Лена обнаружила, что у Наты на макушке выросла шишка — Мухина ударилась в сортире башкой об пол. Может, схлопотала еще и сотрясение мозга… Сашура махнул рукой:

— Да ладно! Ну навернулась… От одного удара сразу сотрясение…

Приехали носилки. Нату понесли, а Лена шла впереди и поддерживала бесчувственной Нате голову. Загрузили в карету. Лена поехала с Натой, а уже из клиники позвонила ее родителям.

Выйдя из больницы, Ната сразу стала названивать всем бывшим одноклассникам и заунывно повторять устало-виноватым голоском одно и то же:

— Ты меня извини… Я уже перед всеми извинялась, что я тогда устроила… И вы со мной так намучились…

В общем, раз несколько извинялась и всех спрашивала: а что со мной было-то? Она ничего не помнила, конечно. И все ей вкратце объясняли. А у Лены Ната попросила новый номер телефона Сашуры.

Потом у нее был даже привод в милицию.

Это случилось после ее развода. Ната со товарищи прилично поддала в ресторане и надумала поехать бить морду бывшему мужу. Поехали — все по пьяни лихо согласились. Она ворвалась в квартиру и прямо в прихожей начала колотить кулаками отставного любимого. Но бывший муж, фээсбэшник, приемы знал неплохо и дал распоясавшейся Нате серьезный отпор. А увидев, что она не одна, вызвал милицию. Хулиганов повязали и до утра продержали в каталажке.


Ве Ве часто поглядывал на дочь с грустью. И это — та самая девочка, которая в школе была образцом благопристойности и воспитанности?! Никто бы не удивился иному варианту. Вполне естественно, если в ранней юности человек озоровал и дебоширил, но повзрослел — и стал нормальным, пристойным гражданином. Но когда с точностью до наоборот… Собственная дочь оставалась для Мухина сплошной загадкой.

— Наша дочь тянет пиво, запивает водочкой и задымливает сигареткой, — однажды грустно сообщил Ве Ве жене, занятой одним лишь творчеством.

— Гм… Ты не шутишь?!

— Могу зуб дать, — отозвался Мухин в стиле Наташи-старшей.

— Н-да, ну это она совсем… Что-то непонятное… С ее здоровьем такое себе позволять…

Арбузова призадумалась.

— Ната, ты куришь совершенно напрасно! — сказала она дочери.

— В этой жизни все напрасно, но выясняется это лишь в ее самом конце, — философски отозвалась Ната.

Мать ответа не нашла. Дочь была совершенно права.

А когда она собралась замуж… Ната тогда просто сообщила родителям, что церемония бракосочетания уже свершилась.

— О-о! — растерялся Ве Ве, но быстро взял себя в руки. — Поздравляю!

— И кто у нас муж? — деловито спросила Арбузова.

Ната ответила вполне серьезно и не менее деловито:

— Хороший человек!

— Но «хороший человек» — это не профессия, — мягко возразил Ве Ве. — Чем он занимается?

В ответ Ната вдруг начала долго и несколько стеснительно хохотать. Мухин удивился такой странной реакции на его вопрос. И поспешил сказать:

— Нет, если это секрет, я не спрашиваю!

А дочка отсмеялась и объявила:

— Да нет, это не секрет. Просто дело в том, что он… Как бы сказать… Короче, по роду занятий он — простой безработный! Был фээсбэшник. Но подал в отставку. Или его ушли.

Арбузова почему-то гневно посмотрела на мужа. Она всегда и во всех обстоятельствах считала его главным виновником семейных несчастий.


Молодой Натин муж через два месяца после свадьбы устроился в очень крутую охрану — охранял подземный гараж, где парковались братки. Ната обрадовалась и стала вожделенно подсчитывать деньги, которые можно отложить, и прикидывать, на что их потратить.

Только жизнь в охране — не сахарная. Поэтому всех ее сотрудников строго обязали заниматься дзюдо — их обучал специально приставленный тренер по борьбе — и раз-другой в неделю ездить в специальный тир отрабатывать меткость в стрельбе из пистолета под руководством другого тренера.

Но, несмотря на тренеров и обучение, служба оставалась «и опасна, и трудна». Муж рассказывал Нате:

— Приезжает сегодня парковаться машина, а в ней — бритоголовые ребята с золотыми цепями и распальцовкой. И говорят: «Мужик, дай нам срочно место. Иначе — извини, но мы тебя грохнем. Мы уже сидели, нам терять нечего». Ничего мне не оставалось делать, как идти договариваться об их немедленной парковке. Хотя им самое место не здесь…

Платили хорошо. Но все равно Натин муж в охранниках не задержался и уволился — все-таки нормальный человек рядом с бритоголовыми братками долго не протянет, как ни верти. Ната устраивала скандалы и визжала, но без толку.

После этого она сама связно не могла никому объяснить, чем занимается ее муж. Он говорил ей про свою работу то одно, то другое и нарочито туманно. Этот ее муж… Он оказался с большими причудами. Ревновал Нату ко всем, даже к подругам. Поэтому, выслушав по телефону пару его истерик — а у него бывали довольно ярко выраженные истерические припадки, — все Натины знакомые плевались и звонить ей переставали. Себе дороже. А уж если муж слышал в трубке бас или баритон…

— Ну нестандартный человек, — говорила Ната, пробуя найти оправдание и мужу, и себе.

Первую сцену муж устроил прямо на свадьбе, на которой все-таки настояли Натины родители. Она просто улыбнулась на свадьбе Сашуре, а муж вдруг бросился к ней и начал орать на весь ресторан, привлекая внимание всего зала и даже соседних:

— Ты — проститутка! Да, я точно вижу теперь, я прекрасно знаю, ты — проститутка!

Успокаивать его Нате пришлось долго.

Ве Ве вспоминал тот скандал и поеживался.

У фээсбэшника обнаружился еще один закидон. Он ел только то, что покупал сам, или то, что открыли в его присутствии. Причем делал это ненавязчиво: вслух и резко не отказывался, но всегда избегал «чужих» продуктов и приготовленных без него блюд.

«Что это с ним? — размышляла Ната. — Ведь наверняка он меня давно проверил по всем своим базам и знает, что я его не отравлю. Но уже рабочий рефлекс, ничего не поделаешь. Нестандартный человек…»

Маленького Гришу растили Натины родители. А муж… Ну что муж… Таких, как он, много. Развелись…

И Ната стала повторять всем своим знакомым мужчинам четко, твердо и с некоторой нарочитой полунебрежностью:

— Понимаешь, я разошлась со своим, и у меня — сексуальный голод. — Затем следовала выразительная пауза. — Так что звони!..

Глава 20

Милый городок оказался обустроенным совершенно по-дурацки: на улице один за другим тянулись магазины — одежда, ткани, компьютеры, книги, мобильники, опять компьютеры, фототехника… И хоть бы один продовольственный!