— Хватит. Пойдем отсюда, — яростно зашептали па ухо Мерри. Мерри обернулась и увидела Пэм.

— Пойдем, — повторила Пэм, по-прежнему шепотом, но уже более настойчиво.

Мерри обрадовалась, что Пэм решила уйти. Она понимала, что нужно было самой решиться на это еще раньше. Гораздо раньше. Пожалуй, только излишняя застенчивость не позволила ей так поступить. А сейчас даже смешно вспоминать о застенчивости. После такого! Мерри кивнула. Да.

Она проследовала за Пэм к дивану возле стойки бара, где они оставили свою одежду.

— Эй, девчонки! Вы куда? Сейчас начнется самая потеха!

— Пэм, имей совесть!

— Не уходите. Давайте хотя бы эту пленку доснимаем.

— Да, пленку! — эхом откликнулся кто-то. А остальные засмеялись.

Ни споров, ни возражений никто слушать бы не стал, но то, что девочки оделись, решило дело и положило конец уговорам. Теперь уже никому не удалось бы подобрать аргументы, которые могли бы убедить их снова раздеться.

— Ну что ж, нужно так нужно. Но возьмите хотя бы пару фотографий.

Снимки разложили лицевой стороной вниз на стойке бара. Мерри и Пэм взяли себе по две фотографии. Мерри даже не посмотрела на то, что ей досталось, до тех пор, пока не села в машину. На одной сидела она сама рядом с Эдом Кентом, а на второй Лайла с Пэм занимались любовью. Мерри припрятала оба снимка в боковое отделение сумочки.

— Сукин сын! — процедила сквозь зубы Пэм.

— Что? — встрепенулась Мерри. — Ты о ком?

— Билл.

— А в чем дело? — удивленно осведомилась Мерри.

— Заниматься этим при мне!

— О, да, — сказала Мерри.

На самом деле она даже понятия не имела о том, из-за чего завелась Пэм. Вроде бы все они занимались одним и тем же. И, радуясь, что сидит в машине и уезжает от Билла и его компании, Мерри тем не менее подумала, что случившееся показалось ей довольно занятным и даже волнующим.


Закон о том, что сила действия равна силе противодействия, не работает в тех случаях, когда речь идет о людях. В людском обществе противодействие порой вовсе не возникает. Но иногда оно вдруг развивается в самой непредсказуемой и капризной форме, да к тому же еще и в самом неожиданном направлении. В данном случае отклик на события в игротеке у Билла Холлистера прозвучал на другой вечеринке, точнее, на прощальном вечере в честь Тони Хардисона, который переводился с факультета киноискусства Калифорнийского университета Лос-Анджелеса на факультет кинематографа в Нью-Йоркском университете. Тони Хардисон не был заметной фигурой, и на вечере, состоявшемся в небольшом арендуемом доме в скромном районе Брентвуд, собрались гости.

Важным тот вечер сделало то, что Сандра Келлман, встретив в аптеке Билла, позвала его туда вместе с Ронни и Эдом. Билл, вернувшись домой, позвонил Пэм и пригласил ее тоже. Пэм же довольно любезно, но вместе с тем холодно отклонила его приглашение. Тогда Билл перезвонил Мерри с аналогичным предложением, и Мерри, недолго думая, согласилась. Едва успев повесить трубку, Мерри перезвонила Пэм, чтобы убедиться в том, что та не возражает; Мерри даже предложила, если Пэм этого захочет, отказаться от приглашения Билла под предлогом головной боли. Но Пэм возражать не стала. Она твердо решила, что с Биллом Холлистером у нее все кончено. Слухи о предстоящей вечеринке быстро облетели весь город. Все также вмиг узнали, что Билл Холлистер приглашал с собой Пэм, но получил отказ, тогда как Мерри согласилась составить ему компанию. Прослышав об этом, Лайла Фрэмптон не на шутку разобиделась, решила, что Билл Холлистер мерзавец и сукин сын, а Мерри — паскуда, и принялась вынашивать планы мести. Почему-то, сама не зная отчего, Лайла вдруг решила, что ее предали. И выставили всеобщим посмешищем. И даже не из-за того, что они зашли слишком далеко там в игротеке, а из-за того, что ее прилюдно отымели, тогда как остальные девицы спасовали и ретировались. И вот теперь, после всего случившегося, Билл Холлистер приглашает на вечеринку не ее, а Мерри.

Обида нарастала, и Лайла решила, что должна на ком-то отыграться. Почти случайно ее выбор пал на Мерри. Она знала Мерри гораздо меньше, чем Джил или Пэм. И к тому же она еще не оставила надежды закрутит роман с Биллом Холлистером. Избавившись от соперницы, она приблизится к достижению своей цели. Впрочем, обо всем этом Лайла подумала уже после того, как опустила запечатанный конверт в почтовый ящик на углу улицы.

Внутри конверта находилась фотография, на которой обнаженная Мерри сидела на диване между двух молодых людей. Каждой рукой она сжимала их вздыбленные члены. А юноши, в свою очередь, гладили ее груди.

Адресован конверт был мистеру Мередиту Хаусману, отель «Эксельсиор», Рим, Италия.


Организована вечеринка была из рук вон плохо. В небольшой гостиной яблоку было негде упасть. В битком набитой гостями столовой тоже было не протолкнуться. Чтобы пробиться из гостиной в столовую, где в углу на столе стояли бутылки с выпивкой, и вернуться обратно, нужно было затратить не меньше пяти минут. Если бы не жара и духота, никто, возможно, и не пускался бы в столь тяжелое путешествие, но исходивший от стольких тел жар сводил на нет усилия слабого кондиционера, поэтому приглашенные стояли перед выбором: попытаться пробиться к столу с напитками или изнывать от жажды.

Впрочем, и с этим можно было бы примириться, окажись среди этой нестройной толпы больше знакомых или хотя бы людей, объединенных общими интересами и желающих познакомиться друг с другом. К сожалению, Тони Хардисон гордился тем, что водил дружбу с самыми различными людьми. Образованными и без образования, киношниками и спортсменами, писателями и водопроводчиками. В какой-то степени широта знакомств даже способствовала его карьере, поскольку в университете считали, что Тони обладает большими связями в Голливуде, тогда как в самом Голливуде с уважением относились к его академическим знакомствам. Словом, балансировать на тонкой проволоке Тони удавалось весьма ловко. А вот вечеринка вышла прескверная.

Мерри умирала от скуки. Она сидела на табурете в комнате битком набитой людьми, никого из которых прежде не встречала. Табурет стоял возле кондиционера, так что хотя бы дышать Мерри было чуть легче, чем остальным. Билл уже целую вечность назад, как показалось Мерри, отлучился за выпивкой, и от него пока не было ни слуху ни духу.

— Господи, до чего же здесь жарко!

— Прошу прощения? — встрепенулась Мерри.

— Я говорю — жарко здесь.

— Я поняла. Я просто не знала, ко мне ли вы обращаетесь.

— Понятно. Выпить хотите?

— Мой друг сейчас вернется и принесет коктейли.

— О, вы успеете до тех пор умереть от жажды. Я, по-моему, битый час потратил, чтобы притащить сюда эти два бокала. А моя девчонка тем временем испарилась. Так что можете взять.

— Спасибо, — сказала Мерри и взяла предложенный бокал.

— Вы — подруга Тони? — спросил незнакомец.

— Нет. Скорее — знакомая его знакомого.

— Ну, тогда вы знаете его даже лучше, чем я. Мы познакомились в баре. Шесть, а то и восемь месяцев назад. И он записал мою фамилию в блокнот. А на прошлой неделе позвонил и пригласил сюда. Я просто балдею.

— Должно быть, вы чем-то его поразили, — предположила Мерри.

— Черта с два. Я просто был пьян в дугаря и ляпнул, что служу специалистом по техсредствам у одного крупного режиссера.

— Вот как?

— Когда-то я и впрямь был каскадером. Теперь же просто просматриваю парней и отбираю самых подходящих для этой работы.

— И только поэтому он вас и пригласил?

— Ага. Я бы, конечно, не пришел, но… Кстати, я и сам не знаю, почему согласился. Меня зовут Денвер Джеймс.

— А меня Мерри Хаусман.

— О? Когда-то я был дублером у вашего отца. Выполнял за него сложный трюк. Только забыл, в каком фильме.

— О? — пришел черед Мерри удивляться. У Денвера Джеймса были черные волосы. Коренастый, могучий. Ничего общего с ее отцом.

— Впрочем, это неважно. Жарко, как в преисподней. Может, прокатимся куда-нибудь?

— Нет, спасибо. Мой друг вот-вот вернется.

— Мальчишка?

— Прошу прощения?

— Мальчишка, с которым вы пришли сюда. Он болтает с какой-то девицей, у которой волосы до самой задницы и бусы из камней размером с куриное яйцо. Они торчат там, в столовой.

— Это же вечеринка, — сказала Мерри. — Для этого люди и собираются вместе, не правда ли?

— Да, наверно, — вздохнул Джеймс с такими двусмысленными нотками, что Мерри стало не по себе.

— Извините меня, — сказала она, резко встала и направилась в ванную. Она не бежала от него, пет, ей просто хотелось поплескать в лицо холодной водой и хотя бы чуть-чуть остыть.

С трудом протолкавшись сквозь толпу, Мерри проникла в ванную. Возле раковины стояла какая-то девушка, пытаясь вставить выпавшую из глаза контактную линзу. Другая девушка склонилась над унитазом: ее мучительно рвало. Мерри повернулась и вышла. Билл Холлистер и впрямь беседовал с какой-то девицей с волосами до задницы. А вот Денвер Джеймс, держа в руках оба бокала, стоял в прихожей, дожидаясь, пока она выйдет из ванной.

— Вы забыли это, — сказал он. — Кстати, когда убегаете, старайтесь идти помедленнее. Тогда не споткнетесь.

— Я вовсе не убегала.

— Вот и хорошо, — улыбнулся он. — Может быть, в таком случае убежим отсюда вместе? Уж больно здесь душно.

Мерри на секунду призадумалась. Предложение прозвучало почти как вызов. Что ж, посмотрим.

— Хорошо, — согласилась она. — Давайте.

Его «бугатти» стоял прямо перед входом. Денвер быстро, но уверенно повел машину на запад, к океану. Возле берега он повернул на юг, миновал Санта-Монику и покатил в сторону Венеции. Он включил радио и легонько похлопывал пальцами в такт ритмичной музыке. Ни он, ни Мерри не проронили ни слова, но их молчание было красноречивее любых слов. Рано или поздно он начнет, думала Мерри. Так же неизбежно, как эти волны, накатывающиеся на песок. Впрочем, почему-то это утратило для Мерри прежнее значение. Она припомнила случившееся прямо у нее на глазах совокупление Билла и Лайлы, но почему-то ничего не почувствовала. Ну, ровным счетом ничего. Очень забавно. Ей просто было безразлично. Если сам Денвер Джеймс захочет, она ему позволит. То есть попытается, конечно, остановить его в какой-то подходящий миг, но только для успокоения совести. Мерри даже не знала, что это за подходящий миг и подвернется ли он. Занятно, думала она: сбежав от приставаний Гарри Новотны перед телевизором, она сама напросилась на нечто очень похожее. Сколько лет этому Денверу? Примерно столько же, сколько и Новотны, решила она. Внешность, правда, у Денвера куда приятнее, но какое это имеет значение? И что вообще имеет значение?