Эти слова упали в сознание Райны, будто на нее обрушилась скала или груда камней, и она чувствовала удар каждого камня.
Она опустила голову и согнулась под этим бременем.
– Я не хотела быть эгоистичной. Просто мне будет очень недоставать папы.
– Знаю, солнышко, я так тебя понимаю. – Велвет обошла вокруг стола и поцеловала Райну в щеку. – Ты сильнее, чем сама думаешь. Ты поступаешь правильно.
Она заставила Райну подняться на ноги, а потом подтолкнула к двери в спальню:
– Иди к отцу, а я пока приготовлю завтрак. Возьми кофе с собой. У нас будет трудный день.
В свой следующий приход к отцу Райна поступила так, как сказала мать. Она сказала Рио, что любит его и что всегда будет тосковать о нем, но что о ней и о Велвет не надо беспокоиться. Надо отдать ей должное, Райна сумела сказать все это с улыбкой.
В полдень приехал Патрик и присоединился к Райне и Велвет. Рио проснулся в последний раз в середине дня, но был слишком слаб, чтобы говорить. Он улыбнулся им и снова впал в забытье. Доктор Фосбейн приехал и уехал, выразив скорее сочувствие, чем подав надежду.
Этот тягостный невыносимый день все тянулся и тянулся, пока не сменился ночью, а дыхание Рио становилось все более хриплым. Не замечая понимающих взглядов, которыми обменивались Патрик и Велвет, Райна продолжала сжимать руку отца, стараясь перелить в него свою жизненную силу. Но никакая сила в мире не могла удержать Рио на его последнем пути. Он умер, когда начал нарождаться новый день.
Они хоронили его на закате. Уважая его последнюю волю, Патрик произнес несколько слов – его звучный баритон был хриплым от непролитых слез. Не было никого, кто мог бы совершить отпевание Рио, когда работники опускали гроб. Юсфул наблюдал за действиями людей издали. Внезапно он поднял свою огромную косматую морду и завыл. И тотчас, будто они ожидали сигнала, раздался траурный хор койотов.
Райна решила, что это вполне достойный реквием, не хуже, чем любая месса. Ей и самой тоже хотелось поднять голову и завыть.
В первые же дни, что последовали за смертью отца, Райна разменяла горькую монету своей скорби на тяжелый труд. Надо было отлучать телят от матерей, кастрировать и клеймить скот, прежде чем выгнать животных на новые пастбища. Они кричали, выражая свой гнев и отчаяние, и единственное, что могла сделать Райна, это не завопить вместе с ними во всю глотку.
Она была бесконечно благодарна своим работникам, что они притворялись, будто не замечают ее глаз, которые были полны слез. Тяжелая работа вызывала оцепенение сознания и тела. Ей повезло, считала Райна, раз есть чем заняться.
Она беспокоилась о Велвет, пока не приехала Шарлотта. Та старалась не оставлять Велвет, когда ей это позволяли ее собственные дела. Несколько женщин из Керрвилла явились выразить Велвет свои соболезнования.
Алиция слала ей бесконечные послания, прося разрешения повидаться, но Райна ограничивалась короткими отписками, в которых сообщала, что слишком занята. Она не хотела, чтобы кто-нибудь или что-нибудь напоминало ей о глупых надеждах, которые она лелеяла в Остине. Она решила забыть об Улиссе и почти добилась этого. Его письмо пришло через две недели после похорон. Райна вернулась домой после дня, проведенного на расчистке кедровой рощицы. Из всех видов работы на ранчо эта была самой тяжелой и изнурительной.
Рио вел борьбу с древовидными кустарниками, потому что они могли заполонить пастбище и уничтожить всю траву. Райна же вела войну с кедрами. Когда она вошла в кухню в конце дня, все ее тело болело.
– У тебя такой вид, что не помешает стаканчик бренди, – сказала Велвет и поспешила принести его.
– Мне не помешало бы и новое тело, – крикнула Райна ей вслед. «И новое сердце тоже», – добавила она про себя.
Велвет вернулась быстро и подала Райне наполненный до краев стакан. Райна жадно проглотила содержимое. Бренди влило в нее новые силы и новую жизнь.
– Теперь получше? – спросила Велвет, когда Райна опустошила свой стакан.
– Намного. Спасибо, мама.
– Тут для тебя письмо, – сказала Велвет, вытаскивая его из кармана передника.
Райна тотчас же узнала почерк Улисса. Сразу стало тяжело дышать, под глазом задергалась жилка.
– Ты не собираешься прочесть? – спросила Велвет, заметив, что Райна запихивает конверт в карман брюк.
– Не хочу портить аппетит, – ответила Райна. Велвет разложила еду по тарелкам, пока Райна умывалась.
– Я думала, что в Остине у вас с Улиссом установилось перемирие.
– Почему ты так решила?
– Шарлотта рассказывала, что Улисс сразу же менялся в лице, как только заходил разговор о тебе. И если бы Шарлотта не была уверена, что он ухаживает за Алицией, она бы подумала, что в Остине он ухаживал за тобой.
Райна принужденно рассмеялась:
– Ухаживал за мной? Очень смешно. Он был груб, как всегда. Откровенно говоря, я не хочу с ним больше встречаться до конца жизни.
– Это маловероятно, учитывая, что мы соседи. Случилось что-нибудь, о чем мне следовало бы знать?
У Райны не было ни малейшего желания рассказывать Велвет правду. Для них обеих это было бы слишком унизительно.
– Мама, день был долгий, и я устала. Давай поговорим о чем-нибудь более приятном.
Велвет пожала плечами, потом круто изменила тему и заговорила об их огороде. Райна никак не могла сосредоточиться на теме разговора: сравнительных достоинствах кочанного салата и латука, причем предпочтение отдавалось первому. В течение всего ужина она чувствовала в кармане это письмо: оно жгло ее, как раскаленное железо, даже через ткань брюк. В девять часов, изо всех сил зевая, Велвет извинилась и отправилась спать.
Райна дождалась, пока дверь в комнату матери закрылась, потом вытащила из кармана смятый конверт.
Ладно, так и быть, посмотрим, что пишет Улисс.
«Дорогая Райна» – так начиналось письмо.
При виде этого обращения рука Райны задрожала так сильно, что она чуть не выронила конверт. Как это Улисс осмеливается называть ее «дорогой»? Как он смел писать ей после того, что случилось? Она его ненавидит! Какое ей дело, если ему пришло в голову сочинить извинение по поводу своего поведения?
Хотя Райна любила книги, она предпочла бы никогда ничего больше не читать, чем прочесть его писанину. И все-таки рука снова потянулась к письму независимо от ее воли, и она продолжала читать, расправив скомканную страницу:
«Дорогая Райна, я очень скорблю о твоем отце. Он был поистине замечательным человеком. Я понимаю, какой потерянной и опустошенной ты должна себя чувствовать. Хотелось бы мне быть рядом с тобой и утешить тебя так же, как ты утешала меня после смерти моей матери. Я никогда не забывал о твоем благородстве».
Какого черта? Он что, вообразил, что на эту тему можно шутить? В то утро Райна позволила ему поцеловать себя и позволила бы больше, если бы он не остановился вовремя. Если он предпочитает называть благородством взаимный порыв чувственности, то это его дело.
За всю жизнь Райне так, наверное, и не удастся понять, почему он оказался единственным мужчиной, способным зажечь в ней пламя страсти. Велвет говорила, что такое пламя способно поддерживать женщину, а не пожирать ее. Но однажды оно чуть не погубило Райну.
Даже теперь, после всего, что произошло, воспоминание о мужественности Улисса, о его теле, запахе вызывало у нее волнение и трепет. Она ненавидела свое тело за эту реакцию. Она скорее проведет остаток дней как старая дева, чем позволит себе поддаться на уловки Улисса.
«Отец написал мне, что Рио похоронили недалеко от моей матери. Мне отрадно думать, что теперь они так же близки, как при жизни. Их присутствие облагораживает землю, где они покоятся».
Да, он умеет обращаться со словом, этот змей-искуситель!
«Хотя мне тяжело напоминать о неприятном инциденте на балу, все же я вкладываю в конверт вырезку из газеты в надежде на то, что она принесет тебе некоторое удовлетворение».
Единственное, что принесло бы ей удовлетворение, это если бы она могла почтить источник его мужской силы сокрушительным и метким пинком.
«Ты оказалась всего лишь невинной жертвой в этом грязном деле. Муж Изабель Синглтон – мой враг. Она набросилась на тебя, но метила в меня. Я автор законопроекта, в результате принятия которого владельцы железных дорог будут вынуждены платить большие налоги. Синглтон и железнодорожные бароны сделали все от них зависящее, чтобы провалить этот законопроект. Я получил много писем с угрозами незадолго до бала.
В тот день, когда ты уехала из Остина, я пошел объясняться домой к Синглтонам. Статья, которую ты найдешь в этом конверте, – результат этого визита. Я знаю, что это ни в коей мере не может быть компенсацией за ту сцену на балу, однако это единственное средство, к которому я мог прибегнуть».
В конверт была вложена первая страница из газеты «Остин рипабликэн», датированной несколькими днями раньше. На этой странице кружком была обведена небольшая статья в левом нижнем углу. Райне потребовалась всего минута, чтобы прочесть ее.
«Миссис Синглтон пользуется возможностью выразить свое глубочайшее сожаление и смиренно извиниться за все то, что она сказала о мисс Райне де Варгас на балу у Дж. Л. Дрескилла 1 апреля 1886 года. Миссис Синглтон признает, что ее высказывания были недоброжелательными и несправедливыми. В знак своего глубокого раскаяния миссис Синглтон пользуется случаем передать тысячу долларов санаторию г. Остина на лечение болезней легких в память о мистере Рио де Варгасе».
Райна скомкала бумагу. Если Улисс вообразил, что извинения Изабель Синглтон хоть что-нибудь значили для нее, это было глубокое заблуждение. И если он или эта сука считали, что доброе имя ее семьи и мир души можно выставить на торги и оценить в жалкую тысячу долларов, то им обоим следовало бы изменить свое мнение на этот счет.
Ни письмо, ни клочок газетной бумаги не могли изменить случившегося. Все было в прошлом. Она даже позволила себе думать, что у них с Улиссом есть общее будущее.
"Бесстрашная" отзывы
Отзывы читателей о книге "Бесстрашная". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Бесстрашная" друзьям в соцсетях.