С момента принятия этого решения прошло больше тысячи лет, и во время нашего с Даной венчания обряд преследовал двойную цель: чисто техническую – обмен кровью позволял сблизить двоих и настроить их на одну и ту же волну, и тайную, духовную – символизировал абсолютную преданность, открытость и доверие. Как ни крути, это не так-то легко психологически – позволить себя укусить, даже если учесть, что это делает кто-то из «своих».

Дана отвлекла меня от созерцания светлеющего неба, обняв за плечи и прижавшись щекой к спине.

– Это были странные, но знакомые ощущения, – сказала она, проводя пальцем по моей шее – я знал, что означает этот жест. – Мне показалось, что у тебя такая холодная кожа! По сравнению со смертными.

– Можно , – ответил я на незаданный вопрос.

– Совсем чуть-чуть, пару глотков, – пообещала Дана. – Чертовски странные ощущения, но приятные.

Я вздрогнул от укуса, несмотря на предупреждение. Дана это почувствовала, но пересилить себя не смогла, и на поверку «пара глотков» оказались значительной порцией. Через минуту она оторвалась, будто опомнившись, и принялась торопливо зализывать крошечные ранки, останавливая кровь.

– Я сделала тебе больно, извини, – проговорила она, не отрываясь от своего занятия.

– Это было терпимо. – Я протянул руку и погладил ее по волосам. – Не трудись. Заживет.

Дана послушалась и легла, положив голову мне на колени.

– Я люблю тебя, Винсент, – сказала она.

– И я тебя люблю. Не думал, что когда-нибудь снова скажу эти слова. – Я помолчал. – Завтра я еду к Амиру. Хочешь присоединиться?

– К Амиру? – вяло удивилась Дана. – Зачем?

– Хочу посоветоваться с ним насчет Эдуарда и Анны. Что-то мне не нравится в этой истории.

Дана устроилась поудобнее.

– Веришь или нет, мне тоже. Ненавижу делать что-то, не зная подробностей.

– Неужели твой Великий не посвятил тебя в подробности?

– Да ты издеваешься, Винсент. Не знаю, кто он такой, этот твой Эдуард и кто такая Анна, и почему Магистр нашел меня и попросил о помощи, но вокруг них столько шумихи, что только Великая Тьма знает, что происходит на самом деле. Я тебе уже говорила, что Анна – не совсем обычная дама, это легко почувствовать. Что до Эдуарда… не знаю. Но вполне вероятно, что он не совсем человек .

– Быть такого не может.

Дана перевернулась на спину и прикрыла глаза.

– Есть много темных существ, которые выглядят как люди, но таковыми не являются. Вполне может статься, что мы и не знаем о таких. Меня послали присмотреть за тобой и убедиться, что ты не делаешь глупостей . А заодно и за Эдуардом.

– Тогда какого черта ты бросила его под поезд?

– Его необходимо уберечь от Незнакомки любой ценой. Кроме того, я была уверена, что ты найдешь его, вернешь с того света и спасешь. Иногда ты бываешь предсказуем.

– А зачем ты устроила этот концерт в доме Эдуарда?

Дана зевнула.

– Так много вопросов, Винсент. Я хочу поспать. Езжай к своему Амиру, потом расскажешь, что узнал. Я и так попала в переплет – хочется верить, что в этом лабиринте мы будем блуждать недолго.

(3)

В Праге я бывал часто, и поэтому мы с Лореной не заплутали в узких улочках – дом Амира и Таис был найден буквально минут за двадцать. На вопрос «где ты был прошлой ночью» я предпочел ответить уклончивым «у меня были дела», но она не поверила: не до конца зажившие ранки от укусов на шее говорили не в мою пользу. Лорена понимала, что я позволил бы проделать с собой такое только существу, равному мне по статусу, а остальное додумала сама. Поэтому всю дорогу до дома Амира она хранила молчание, а я не торопился его нарушать, зная, что рано или поздно она заговорит.

Дворецкий пропустил нас в квартиру и удалился, забрав наши вещи. Когда-то Судьям предоставляли чуть ли не дворцы, которые были призваны подчеркивать их высокий статус, и теперешняя обитель Амира явно проигрывала роскошному парижскому особняку, в котором он жил сто лет назад. В начале двадцатого века Темный Совет решил провести небольшую реформу: часть Судей сняли с должностей, заменив их более молодыми, а остальную часть распределили по другим городам. Амиру досталась мрачноватая готическая Прага.

Впрочем, не могу сказать, что он расстроился по этому поводу. Атмосфера Парижа, который никогда не был спокойным городом, в начале двадцатого века стала невыносимой. Амир редко обращался к кому-то из Великих с просьбами и еще реже выражал недовольство своими обязанностями или условиями проживания, но за пару лет до переезда в Прагу он регулярно просил своего покровителя Авраама «сделать что-нибудь, пока он не сошел с ума». Когда его просьба была удовлетворена, он вздохнул свободно, и в перерывах между работой (работы у него прибавилось, но это его устраивало) занимался тем, что полюбил еще в детстве: изготовлением кукол из китайского фарфора.

Гость имел возможность ознакомиться с творениями хозяина уже в гостиной: кукол можно было увидеть повсюду. Они сидели на каминной полке, на подоконниках, стояли на невысоких столиках в углах. Одна из них – итальянский Пьеро, марионетка – сидела в кресле у окна, печально склонив голову на бок.

– Какая красота! – восхитилась Лорена, изучая «коллекцию» на каминной полке. – Откуда они?

– Их делает Амир.

Она бросила на меня недоверчивый взгляд.

– Мужчина? Делает кукол? Может, он еще и одежду им шьет?

– Да. И, как видишь, шьет неплохо.

Лорена взяла одну из кукол, рыжеволосую барышню в пышном зеленом платье.

– Ну и ну, – сказала она. – Ты рисуешь, Амир делает кукол. А чем занимается Дана? Может, валяет игрушки из войлока?

– Нет, – улыбнулся я. – Это другое поколение. У них была другая жизнь, и воспитывали их иначе. Да и времена тогда были совсем другие.

Лорена вернула куклу на место.

– Вы хотя бы не ведете себя как разъяренные альфа-самки-истерички, когда хотите есть.

– Ты должна понять ее, Лорена. Такого детства, какое было у Даны, не пожелаешь никому.

– И что же произошло в ее детстве? Умерли все люди, и было нечего есть?

– Я уже рассказывал тебе про Реформу. Раньше каратели были вампирами, но потом Темный Совет решил заменить их существами, которые наполовину вампиры, а наполовину люди. В тот период многих вампиров истребили, оставили только самых сильных и древних. Дана была одним из первых существ нашего типа. У нее было много братьев и сестер, но оставшиеся вампиры восприняли в штыки известие о том, что с ними будет работать, давай скажем прямо, их еда . Их не волновал тот факт, что нас обращают, как и их, и что природа наша почти идентична. Они устроили настоящую бойню – убивали молодых карателей сотнями. В результате от всех ровесников Даны осталось меньше трети, а она несколько сотен лет не могла спать спокойно, и каждый день перед ней стоял выбор – либо убить, либо быть убитой. Она отвоевала свое право на жизнь, и именно поэтому пользовалась большим уважением.

Лорена села в кресло, взяв на руки Пьеро.

– Почему из всех она выбрала именно тебя?

– Давно, еще до своего обращения, Дана играла с детьми, которым в скором времени тоже предстояло превратиться в таких существ, как мы. Взрослые плохо присматривали за ними, и дети забрели в подземный лабиринт. Они заблудились там, и только у Даны получилось найти выход. Она вернулась домой через два дня, тогда, когда все уже потеряли надежду на то, что кто-то из детей выживет. Никто не знал, как она провела в лабиринте двое суток, без еды, воды, воздуха и солнца, но наш отец решил, что это – знак судьбы, и его созданию предначертано стать могущественным существом, завоевателем. Он нарек ее двумя именами, не одним, как обычно делает создатель. Он дал ей имя Дэйна – так тайно называли богиню Персефону жрецы, и имя древнего ассирийского божества Ишкур, покровителя воинов и охотников. Последнее имя Дана использовать не могла, потому что Ишкур входил в число тех богов, которым она поклонялась – за это ее прозвали Вавилонянкой. А имя «Дэйна» она до сих пор считает священным и верит в то, что к ней так обратится только создатель. Отсюда и пошло «Дана». Но имя, данное создателем, как известно, накладывает отпечаток на характер и на судьбу. Дана выросла завоевательницей. Она с детства не знала другого пути получения желаемого. Ей покорялись все, кого она встречала на своем пути – смертные и бессмертные. После того, как она чего-то добивалась, ей становилось скучно – и она отправлялась на поиски очередной «жертвы». Так продолжалось до тех пор, пока мы не встретились.

– И что было дальше?

– Я был сосредоточен на себе. С одной стороны, Дана хотела меня добиться, с другой – чувствовала, что по силе мы почти равны. Может, и размышляла о том, что стоит покориться и тем самым добиться моего расположения. Что, в конце концов, и сделала. Со мной она вела себя не так, как с другими: иначе смотрела на меня, разговаривала вежливее, чаще уступала. А потом… ты знаешь, что было потом.

– Да. А теперь вы принялись за старое.

Я уже набрал в легкие воздуха для того, чтобы ответить, но появившийся в гостиной Амир радостно зааплодировал, прерывая наш разговор.

– Если Великая Тьма не шутит со мной шутки, я на самом деле вижу тебя в своем доме, Винсент? Мы видимся раз в век – лучше, чем ничего.

– Ты знаешь, что обычно меня к тебе приводят проблемы, так что, может, это и к лучшему.