— Ты вкусно пахнешь... очень вкусно, Дэни.


От его жаркого шёпота и ощущения дыхания, касающегося её кожи, она теряла голову, и стало ещё труднее не потеряться в этой близости. Рич настойчиво ласкал её, затем, выпрямившись, поцеловал в губы, и, когда она застонала, он поймал её стоны ртом.

Его взгляд был прикован к её лицу, покрытому испариной, а её веки были прикрыты, поэтому она почти не видела его, зато ощущала каждое его движение.

— Когда я увидел вас вместе... там, перед дверью... почувствовал такую ревность, словно ты уже сотню лет принадлежала мне, — произнёс он, будто задыхаясь. — Дэни, будь моей. Я позабочусь о тебе, я дам тебе всё, чего захочешь!


Его руки с силой сжали Дэни, он прижался бёдрами к ней, сдавил её груди и, уткнувшись лицом в её шею, в ту же секунду вошёл в неё, отчего она отчаянно вскрикнула, словно он намеренно ранил её. Но боль продлилась не более, чем секунду; тогда девушка осознала, что это такое — принадлежать мужчине. Он попросил её быть с ним, выбрал мгновение наивысшего наслаждения, когда они оба находились на краю сознания. Его просьба оставила сладкий, приторный след в её мыслях перед тем, как она почувствовала, что разделяет с Ричардом его момент экстаза, и на её глазах появились слёзы.

Потому что никто ещё не был так близок с ней. Потому что никто не видел её такой: доверчивой и слабой. Никто не дарил ей подобные ощущения, она и близко не подводила себя к такому. В этой близости она почувствовала его любовь. Но не знала, когда сможет ответить ему со всей искренностью. Да и сможет ли. Единственное, в чём она была уверена точно: она этого не достойна.

И когда его глаза — две прозрачные бездны, прикованные к ней — распахнулись в момент экстаза, а горячее тело, прижавшееся к ней, напряглось, натянулось, как струна, и резко расслабилось, Дэни показалось, что она сама умирает, ведь такого огромного физического наслаждения она прежде не испытывала.


Когда проснулась, обнаружила себя всё на том же диване, укрытой одеялом из спальни. Ричард, уже полностью одетый, сидел напротив, подвинув поближе кресло; он склонился над гитарой, которую Дэни увидела впервые, и что-то тихо напевал. Заметив, что она проснулась и села прямо, парень улыбнулся и перестал перебирать гитарные струны.

— Прости, что утомил тебя, — сказал он нежно, а у Дэни и вовсе сжалось сердце. — Ты очень быстро уснула. Знаешь, наблюдать за тобой, спящей, весьма продуктивно.

Он криво улыбнулся и набрал несколько аккордов — незнакомая Дэни до этого момента мелодия. Он придумал это сейчас? От мысли, что она вдруг стала его музой, Дэни ничуть не обрадовалась. Наоборот, стало только тяжелее и горестнее.


Рич отложил гитару, подошёл и сел рядом с девушкой, поцеловав её обнажённое плечо. Он говорил, прерываясь только, чтобы коснуться губами её шеи или волос:

— Если я сделал тебе больно, прости меня.

— Я в порядке...

Боже! Как же он близко, как влияет на неё! Заставляет её тело пылать, а мысли — путаться, так она не может сосредоточиться. Наверное, это неправильно. Совсем неправильно...

— Ты голодна? — выговорил он хрипло. — Знаешь, кто-то должен доесть тот рождественский ужин. У нас там ещё много чего осталось.

— Только если ты мне поможешь, — ответила Дэни, с трудом улыбнувшись.

— Договорились.


Ещё один поцелуй, долгий и влажный, теперь в губы. А его длинные тёплые пальцы умело ласкали её кожу. Будто бережно настраивали музыкальный инструмент, стремясь заставить его издать прекрасные звуки. И по законам жанра девушка должна бы расстаять и, расслабившись, со всей страстью ответить на поцелуй.

Дэни так не могла. Подняла руку, чтобы коснуться его лица, но тут же её опустила. А Рич никогда не узнает, как тяжело ей было не ответить.


Потом они пили чай и доедали слегка зачерствевший пирог. Вот так, просто и по-домашнему, только вдвоём, без лишних фраз и пристальных взглядов. Дэни вспомнила, что Ричард так и не извинился за Салима. А его внезапный порыв на кухне она расценила, как отвлекающий манёвр.

Неужели так будет продолжаться всегда? Он будет выходить из себя, ревновать её к друзьям, а потом просто тащить в постель? С Энни он тоже так поступал? Вот уж с кем подобное срабатывало, наверное.


Свой завтрак Дэни доедала уже совершенно расстроеной.


***


... и так прошли часы, и день, и целая ночь. Долгие минуты, когда она с тоской понимала, что делит свой воздух, свой покой и саму жизнь с другим человеком. А он будто не замечал, насколько всё изменилось вокруг. Для Дэни даже запахи стали другими, вот как перевернулся её мир!

Ричард был рядом, всё время рядом: она видела его изуродованное лицо напротив, когда лежала с ним в постели; следила за ним, каждым его движением — резковатым и немного зажатым — и понимала, что находиться так близко и впитывать его присутствие для неё становится всё тяжелее. И ей не нравилось это. Ей не нравилось быть такой холодной к переменам и к Ричарду тоже.


Девушка лежала на боку, лицом к двери спальни, а Рич обнимал её, прижимаясь сзади и нежно целуя обнажённое плечо. С первого этажа доносилась мелодия «Mr. Sandman»: тихая, но слышимая песня, а Ричард ленивым шёпотом повторял слова:

— ... дай мне увидеть сон, где она будет самой милой из всех, кого я видел...

Его голос казался Дэни холодным текучим металлом, прикосновение к которому откликалось вибрацией всего тела, а пульс и вовсе замедлялся.

— Хочешь, я увезу тебя? — спросил он неожиданно, и девушка вздрогнула и легла на спину, чтобы посмотреть ему в лицо. — Куда-нибудь на запад, где тепло, где мы останемся наедине. Только ты и я.

И его очередной поцелуй должен был по сути отогнать страх, так внезапно сковавший Дэни, но этого не случилось. Она вдруг вспомнила детство, когда отчим сходил с ума от алкоголя, запирал сестёр в кладовке и стучал кулаками по двери, пугая их. Странные ассоциации, однако, девушка тут же нашла им объяснение: внезапно пойманая в ловушку этих отношений, она боялась быть запертой и ограниченной в них.


— Мы уедем после того, как я разберусь с группой... Мы оставим всё, а затем...

— Нет! — перебила она его, резко вскочив с постели. — Нет, стой! Я так не могу... Просто не могу. Я даже не знаю, хочу ли этого.

— Что ж, хорошо. Можем остаться здесь на какое-то время.

Он медленно поднялся и сел, разглядывая Дэни, одетую в его футболку серого цвета с эмблемой «Heartless». Парень потянулся к ней, желая коснуться её руки, но Дэни отступила к двери и строго произнесла:

— Я говорила о другом. Это всё... так быстро происходит. Ты, я, это Рождество, подарки, которые стоят кучу денег, и из-за этого я чувствую себя дешёвкой...

— Что за чушь, Дэни?

Но она лишь вскинула руку, останавливая его, и продолжила говорить, глядя ему в глаза. Это было трудно, следить за тем, как меняется выражение его лица: становится суровее, мрачнее.

— Мы совсем недавно встретились. Я никогда не была так близка с парнями, поэтому понятия не имею, как себя вести. И отчим здесь ни при чём. Рич, ты должен меня понять... Я не та, кто строит серьёзные отношения. Я вообще не гожусь для этого...


О, лучше бы она не видела, как он отреагирует! Филч закатил глаза, сжал голову руками и согнулся, бормоча что-то, а девушка смотрела на него и чувствовала, как горло сжимает тугой ком. Меньше всего она хотела плакать сейчас. Нет, никаких слёз, только не перед мужчиной, который и так подавляет её волю.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! — повторяла она снова и снова, и даже подошла к нему, положив руки ему на плечи. — Выслушай меня! Всё это не связано с твоей внешностью, но я всегда была одна, никто не управлял моей жизнью уже долгое время... Ричард, ты разочаруешься во мне, я не смогу... Я не сделаю тебя счастливым!

— Да плевать я хотел на свою чёртову внешность! — воскликнул он с отчаянием.


Его кожа стала невероятно горячей, лицо раскраснелось, а глаза налились кровью. Он схватил Дэни за запястья, сжал их и потянул её на себя. Их лица теперь разделяли несколько дюймов.

— Всё, чего я хотел эти недели — чтобы ты открылась мне! Помнишь о своём холодном сердце? Я запомнил, я хотел его растопить. Разве мне не удалось? А как же эти три дня? А? Только не говори, что я ещё и к близости тебя принудил.

— Секс здесь ни при чём, — сказала она, пытаясь утереть слёзы, но Филч всё ещё крепко держал её руки своими. — Ты не можешь заставить меня чувствовать то, что я не могу... Ты ведёшь себя так, словно мы уже пара!

— Ты и есть моя девушка, — произнёс Рич, смягчившись. — Ты стала ею там, под омелой, когда я тебя поцеловал.


Видимо, он решил, что самое время было повторить поцелуй, но Дэни успела вырваться. Она брезгливо поморщилась и выругалась, повысив голос:

— Снова ты за своё! Никто ничего тебе не должен, Филч! Никто не обязан сидеть с тобой в Рождественскую ночь. Никто не обязан быть твоей новой девушкой. Никто и не соглашался!

— Я пропущу твой выпад мимо ушей, Дэни, и сделаю вид, что ты просто в плохом настроении...

— Не говори со мной, как с ребёнком! Может быть, я вовсе не хотела быть с тобой? Может быть, я хотела просто потрахаться!


Она словно ударила его, настолько поразительной была его реакция: Рич побледнел, поднялся и весь напрягся, а затем произнёс с ледяной вежливостью:

— Вот значит, какая хитрая маленькая леди попалась. Использовала несчастного калеку, а он и понятия не имел.