Когда он протянул руку, намереваясь коснуться её лица, Дэни отступила и прошипела:

— Не трогай меня! Ты не с той ноги встал?!

— А какого хрена, скажи мне, ты выбежала к нему полуголая?


Девушка взглянула на себя и демонстративно пожала плечами. Мол, слепой ты что ли? Сейчас ей казалось, что он действительно ослеп.

— Во-первых, я не голая! Во-вторых, Салим — мой лучший друг, он отлично меня знает, понятно? Ты бы не истерил так, если бы не прогнал его, а для начала спросил меня!

— Истеришь сейчас ты, — спокойно констатировал он, как факт, глядя то на её босые ноги, то в глаза. — Как ты любезно заметила, эта квартира — моя. Я его сюда не приглашал. И потом, я не собираюсь терпеть и ждать, пока он наглядится на тебя вдоволь.

— Ты бредишь.


Филч театрально закатил глаза и сбросил с головы капюшон своей ветровки. Сейчас он выглядел иначе, подумала Дэни вдруг. Совсем не так, как несколько часов назад. А его грубый тон по отношению к Салиму она ничем оправдать не могла: ни его внешностью, ни ранними часами рождественского утра.

— Что? Не такой я красавчик, как прошлой ночью? — рявкнул он, заметив, как пристально она разглядывает его. — Вот поэтому я хотел заниматься любовью в темноте. Чтобы ты как можно меньше видела это!

Он указал на своё лицо и криво усмехнулся. Дэни просто не могла поверить в то, что слышала.

— Я видела тебя и раньше, — прошептала она, ощущая ком в горле.

— Но ты больше не моя сиделка, Дэни. Так что ситуация совсем другая. И твой приятель...


Девушка отчаянно застонала, и уже было намеревалась развернуться и уйти, но Филч схватил её за руку и потянул к себе.

— Нет уж, дослушай. Не веди себя, как ребёнок! Нельзя расхаживать, в чём мать родила, перед левыми парнями, Дэни. А тем более обниматься с ними, виснуть у них на шее и обсуждать, какой я твой «друг». Друг, значит? После того, что произошло ночью?

— Это ты ведёшь себя, как ребёнок, Филч! — закричала она ему в лицо, пытаясь вырваться из его хватки. — Я знала, что ты не изменишься! Такой же эгоист, аж тошно!

— Собственник, и не отрицаю.

— Да похрен! Салим — мой друг, как старший брат, ясно? Никто, слышишь, никто не смеет так с ним разговаривать! Ох, если бы я действительно хотела, я бы тебе всыпала.


Выражение его лица стало вдруг тоскливым, надменность куда-то испарилась, и он, наконец, отпустил её. Брезгливо взглянув на него, перед тем как уйти, Дэни покачала головой.

— И куда ты идёшь?

— Курить. Отстань от меня.

Она взяла из своего рюкзака пачку сигарет и зажигалку и поспешила наверх, так ни разу не обернувшись.


***


Записи в дневнике Ричарда Филча

26 декабря, 2010


Что-то происходит с ней, и я не знаю, что конкретно. Я старался, клянусь. Сначала старался не обращать внимания на то, как она влияет на меня, как она крутит мной. Но в моём сердце оказалось больше похоти, чем я ожидал. Я столкнулся с этой привязанностью, и теперь боюсь отпускать.

Мысли как раз для моего психотерапевта. Надо будет прихватить дневник с собой на сеанс, когда-нибудь.


Чудесный рождественский вечер завершился ночью, которую я никогда не забуду. Чёрт возьми, я это чувствую! Всё было прекрасно, несмотря на то, как я старался сдерживаться и медлить ради неё. С Энни всегда было иначе, это бесспорно.

Но мне было очень хорошо, слишком хорошо, чтобы это игнорировать. И, как бы там Дэни ни отрицала, ей стоит признать, что это была не самая жуткая ночь в её жизни. Довести её до оргазма, до края и прямо к наслаждению, зная, как ей страшно — именно этого я добивался. Я заставил её мне открыться и забыть про свои фобии.


Единственное, что беспокоило меня — её реакция на темноту. Как же она не понимает, что ещё слишком рано для меня мириться с тем, как я выгляжу? Если я не в силах перебороть отвращение к самому себе, почему она не поддерживает меня?

Её слова о том, что ей наплевать на моё изувеченное тело, меня ничуть не успокаивают. Наивная, такая боль сразу не проходит.


С Энни мы никогда не занимались сексом где-то, кроме постели. Мне бы стоило раньше обратить на это внимание, но я был слишком занят, меня будто всё устраивало. За несколько часов с Дэни я понял, сколького был лишён. Она позволила коснуться её в ванной, куда я отнёс её потом. Она позволила позаботиться о ней, доверилась мне, и мы снова занимались любовью.

Я видел, как она кончает, как кричит в этот момент... Я ничего прекраснее в жизни не видел. И разве после такого она может злиться? Это поразительно!


Да, я прогнал парня, потому что он припёрся утром и увидел мою девушку в рубашке, ещё и посмел коснуться её! Посмел намекать на то, что она может прибежать к нему, если я её обижу! Дерзкий, мать его, мудак!

Будь то ревность или нечто иное, наплевать! Дэни должна научиться расставлять приоритеты. Пока она не научится, ничего действительно не изменится.


27 декабря, 2010


Это были сумасшедшие три часа. Всего лишь три часа, но кажется, будто прошла вечность.

Теперь я знаю, что она меня любит, пусть и молчит. Но это пока!

И я хочу её, я не собираюсь отпускать её. Со временем, мы справимся со всеми трудностями, и она признается мне.


Глава 17


С балкона второго этажа Дэни видела пустую заснеженную улицу. Ни одного прохожего за семь минут. Было даже слишком тихо, и тишина эта давила, не позволяла успокоиться. И мысли, словно прочные нити, сплетались в один большой клубок — сосредоточение всего, о чём девушка думать не хотела.

Минус две сигареты и восемь минут на холоде. Дэни поёжилась и вернулась в комнату, где было жарко и пахло апельсинами. Ричарда она нигде не увидела, видимо, он верно воспринял её просьбу «отстать». Девушка наскоро прибралась: поправила постель, кое-какую одежду сложила в шкаф. В ванной комнате протёрла зеркало и убрала полотенца в корзину для грязного белья.


Её руки сами всё делали, мысленно же она почти не понимала: что, зачем, ради чего... Эта пустота внутри, которую она сама для себя открыла, липкая, как смола, заставляла Дэни жалеть обо всём, что она сказала Ричарду. В какой-то мере, она тоже была неправа. Но то была слабая, уже угасающая тень её совести, укоризненно кричащей о том, что она ведёт себя глупо.

Вот, что происходит, когда ты остаёшься наедине с самим собой, тебе совестно, и бесполезно как-то сопротивляться!


Неожиданно она поймала себя на мысли, что без него она не знает, как себя занять. Уже скучает? С ума можно сойти. Нагрубил Салиму, наплёл что-то про её детские замашки, а она уже готова расстаять? Дэни покачала головой, села на край кровати и попыталась сосредоточиться на том, что на самом деле было важно.

Не получилось.

Самокопание, в конце концов, ей надоело, и она отправилась на кухню, решив, что парочка кусков пирога с вишней её отвлекут. Но не успела она толком прибрать со стола, как тёплые руки сжали её талию, и Дэни почувствовала, как Ричард прижался к ней сзади. Сквозь ткань рубашки она ощутила его голую грудь и невольно выгнула спину навстречу его прикосновениям.


Длинные пальцы ловко пробрались под одежду и нежно сжали её грудь. Дэни застонала, упираясь руками в край стола; хотела что-то сказать, даже возразить, но не успела. Рич быстро поцеловал её в волосы, пока его ладони скользнули ниже и легли на неё мягкий живот. Что-то тихо прошептав, он стал стягивать с неё трусики, не прекращая целовать её шею, настойчиво и горячо.

— Так я — всего лишь друг? Друг... значит... друг... — он делал короткие паузы между обжигающими поцелуями, и его голос звучал глухо и тихо.

Дэни судорожно стряхнула с щиколоток трусики, глубоко вздохнула и снова начала извиваться, желая как можно скорее ощутить его пальцы в себе. Она поняла вдруг, что он нарочно медлил, наверное, стремясь её таким образом наказать.


Мысль о том, что он манипулирует её состоянием и страстью мелькнула молнией в голове и исчезла сразу, когда Ричард резко развернул девушку лицом к себе и впился губами в её рот, пока она отчаянно пыталась как-то перебороть дрожь в руках и прижаться к нему сильнее. Поцелуи не были нежными, их порождали ярость и голод, неожиданные и затуманивающие разум.

Как-то он ухитрился остановиться и, сделав глубокий вдох, отпустил её, но лишь для того, чтобы расстегнуть пуговицы на рубашке, которую сейчас носила Дэни, а затем уже спустил свои пижамные штаны. А она наблюдала за ним, задержав дыхание и ощущая только бешено бьющееся в груди сердце.


Дэни больше не могла ждать, и инстинкты, которые раньше спали, и которые пробудить было почти невозможно, вдруг взяли верх: девушка прижала ладони к его обнажённому торсу, к неровной стеклянистой коже, покрытой шрамами, и казалось, что она их просто не видит. На мгновение она отвлеклась и взглянула на Ричарда: его лицо было влажным, и сам он лишь сильнее напрягся, стоило ей едва прикоснуться к его шрамам. Он страдал? Если да, то была это боль или страсть?

Последовал жаркий, короткий поцелуй, после которого Дэни сама потянулась к Ричарду, но он оказался быстрее: прижал её к себе, крепко ухватив под ягодицами, и поднял над полом. Когда он отнёс девушку в гостиную и поставил рядом с диваном, она поняла, что он хочет сделать это именно здесь. Шторы всё ещё были задёрнуты, так что свет с улицы в помещение почти не проникал.


Она посмотрела на Ричарда и сняла, наконец, рубашку, бросив её куда-то в сторону. Его взгляд был таким пристальным, почти строгим, и она ощущала себя настоящей женщиной, раздеваясь перед ним. В её скромном понимании подобная сцена была слишком интимной. Несколько мгновений Рич ещё наблюдал за ней, затем подошёл вплотную и властно поцеловал. Дальше действовал уже резче, ни о чём не задумываясь. Толкнул Дэни на диван, не давая ей опомниться, опустился между её разведённых ног и прижался горячим ртом к её груди.