– Оставь меня одну! Разве это не моя личная комната? Неужели я нигде не могу побыть одна?

Люк никогда не видел Анну в гневе. Он смотрел на нее с удивлением, подняв брови. Он не терпел такого поведения в женщинах. Некоторые из них пытались показать свой характер, и тут же были им отвергнуты.

Люк развернулся и направился к двери.

– Люк! – Ее голос остановил его, когда он был уже на пороге комнаты. Это уже не был крик, это был голос панически испуганного человека. Он повернулся и взглянул на нее. Выражение его лица было холодным и надменным.

– Не уходи, – прошептала Анна. Она стояла, крепко зажмурив глаза.

Он медленно подошел к ней и она, открыв глаза, прямо посмотрела на него. Взгляд у нее был затравленный, и это не имело никакого отношения к ее здоровью.

– Что с тобой? – спросил он. – Скажи мне, что случилось, Анна.

Она медленно покачала головой и протянула к нему руки.

– Ничего, – шептала она, оказавшись в его объятиях. Она дрожала. – Я просто неважно себя чувствую. Я очень устала.

Нет, совсем не то. Она не хочет говорить ему, в чем дело.

– Тебе лучше лечь и отдохнуть, – сказал Люк. – Я должен идти. Внизу заждались нас, и герцогиня будет очень недовольна. Позволь мне помочь тебе снять платье.

Но Анна вцепилась в него.

– Не оставляй меня. – Она прижалась к нему. – Не оставляй меня. Не оставляй...

Она шептала это снова и снова, в то время как ее руки все сильнее обнимали его. Она закрыла глаза и искала его губы своими. Наконец их губы соединились, и он обвил ее тело руками. Он уже видел ее такой. Ему не пришлось долго вспоминать: это было в экипаже по пути из «Рэнела-Гарденс». Пылкая, бурная страсть, заставившая ее упасть в его объятия. Он тогда был невероятно неосторожным, когда поддался ее порыву, проезжая в экипаже по людным улицам Лондона. Но и после возвращения домой Анна оставалась такой же страстной и ненасытной. В ту ночь она сказала ему, что ждет ребенка, и умоляла увезти ее домой, в Баден.

Люк целовал Анну, глубоко проникая в нее языком, а ее руки рвали ленту, стягивающую его волосы. Он распустил волосы, они рассыпались по его плечам и опустились ей на лицо. Он подумал о своей матери, ждавшей их внизу, когда почувствовал, что в нем растет неумолимое напряжение.

– Возьми меня. – Ее губы покраснели и припухли, а глаза горели желанием. – Люби меня, Люк. Пожалуйста. Пожалуйста, люби меня.

Тело ее готово было разорваться, желание сжигало изнутри, и она не могла сопротивляться этому.

– Пойдем. – Он потянул ее к кровати, развязывая пояс платья и обнажая ее плечи. Анна подняла руки, чтобы помочь Люку снять с нее нижнюю рубашку. Сдернув покрывало с кровати, он уложил ее на постель, но не сразу лег рядом с ней. Вначале он прошел через комнату и закрыл обе двери – в коридор и гардеробную. Затем скинул камзол и туфли, но не стал задерживаться, чтобы снять остальную одежду. Он расстегнул бриджи и оказался в ее объятиях.

В постели Люк прекрасно угадывал все желания Анны. Ему помогал опыт прошлых лет. Он хорошо изучил тело жены после трех месяцев почти ежедневной близости с ней и всегда знал, чего она хотела. Сейчас ей не нужны были любовные игры. Ей надо было чувствовать его внутри себя. Бриджи больше не стесняли его, и он слился с ней, проникая все глубже. Анна вздохнула и тут же расслабилась, ощутив на себе его тело и горячую напряженную плоть внутри.

Почему-то у нее не возникало желания доводить себя до кульминации. Ей нужно было ощущать его тело. И он инстинктивно улавливал ее желания н удовлетворял их. Он делал медленные движения – глубокие, но осторожные, не позволяя себе порывистости: он помнил о ее беременности. Однако Люк чувствовал, что сегодня она хочет глубоких ощущений. Она стонала при каждом толчке.

Казалось, ей было безразлично, что кто-то вошел в гардеробную и тихо постучал сначала в дверь гостиной, а затем в дверь спальни. Она как будто не слышала, когда Генриетта тихо позвала ее, а потом нерешительно попыталась повернуть ручку. Люк проникновенно целовал Анну, чтобы заглушить ее стоны, пока не услышал, что дверь гардеробной снова закрылась.

Он отдавал ей себя так долго, как только мог, пока не потерял контроль и, выдохнув, не излил в нее поток своей страсти.

Он продолжал крепко сжимать ее в объятиях, а когда она повернулась на бок, укрыл ее одеялом. Она прижалась к его плечу, обтянутому шелком жилета, и обвила рукой его талию. Люк легко дотронулся до ее волос и понял, что она заснула глубоким сном. Он лежал неподвижно, глядя в окно. Что-то случилось. То же, что случилось когда-то в «Рэнела-Гарденс». Тогда он думал, что это вызвано несколькими причинами: беспокойством за Дорис, жестокостью их дуэли с Фроули, волнением от того, что она, может быть, беременна. Последнее объясняло почти все, включая ее желание уехать в деревню.

Могло ли быть что-то еще? То же, что случилось и сегодня? Люк попытался мысленно вернуться в тот вечер, когда они были на маскараде. После тон уединенной прогулки им почти не довелось быть вместе, но он наблюдал за ней, когда она танцевала с другими мужчинами. Анна вся искрилась весельем и жизнерадостностью. До тех пор пока он не послал ее за своей матерью, оставшись с Дорис, он почти не спускал с нее глаз.

Хотя... Люк вдруг вспомнил, что, когда вернулся, проводив Дорис и мать до экипажа, застал Анну с каким-то незнакомцем. Она прогуливалась под руку с мужчиной в темном плаще и черной полумаске. Она сказала, что это ее сосед. Разве не странно, что она не захотела представить ему отца своей подруги?

В том человеке было что-то зловещее. Конечно, это был маскарад, и все были в масках, и Анна не выглядела расстроенной, когда вернулась к нему, но все же...

А что могло случиться сегодня? Что заставило Анну умолять его о том, чтобы он не покидал ее, чтобы был так близок, как только это было возможно.

Эта бурная вспышка страсти, это безудержное желание были несвойственны Анне. Правда, страстная и восприимчивая любовница, она ничего не запрещала ему, но любила, чтоб они начинали медленно, все убыстряя и убыстряя темп, доводя до взрыва в конце. Она никогда не была инициатором их близости, только охотно откликалась на его предложения. Никогда, кроме...

Но что могло произойти? Генриетта? Анна видела, как они гуляли вдвоем? Неужели она подумала, что это тайное свидание? Нет, было что-то, что произошло раньше. Люк помнил, как она бежала к дому, и свое удивление, когда она не подошла к ннм. И почему она отправилась одна, когда любой пожелал бы составить ей компанию? Нет, это была не просто прогулка, и он уверен в том.

Может, это связано с теми письмами, которые получала Анна? По пути к дому своего арендатора Люк встретил у ворот мужчину с письмом. Он отказался отдать его Люку, пояснив, что получил строгие указания доставить послание в руки самой герцогини.

Была ли какая-нибудь связь между письмом, этой прогулкой и ее теперешним состоянием?

Когда после завтрака он спросил Анну об этом письме, она весело улыбнулась и принялась рассказывать ему обо всех сплетнях и новостях, о которых ей написала леди Стерн. Послание от леди Стерн пришло с обычной почтой, он сам это видел. Люк не стал спрашивать о другом письме, а сама Анна ни словом не обмолвилась о том, что оно было. Тогда он не обратил на это внимания. Письмо могла прислать какая-нибудь их соседка, ведь Анну начинали любить везде, где бы она ни появилась.

Люк прижал ее обнаженное тело еще крепче и почувствовал, как она вздохнула у него на плече. Он должен узнать, что за сила имеет такую власть над ее чувствами. Что за злая сила заставляет солнечный свет покинуть ее улыбку. Люк чувствовал, как что-то умирает в нем самом, когда Анна несчастна.

Эта мысль заставила его похолодеть. Нет, это не правда. Он не мог зависеть от настроения жены. Это означало бы, что она имеет власть над ним, над его чувствами. Что он зависит от нее.

Никогда! Никогда в его жизни это не должно повториться! Ведь главное, что он ценил в их отношениях с Анной, это то, что она не требовала от него никаких чувств, в отличие от Генриетты.

В Эльм-Корте Анна несла весь груз забот на своих плечах. Там некому было довериться, не к кому прильнуть в поисках защиты. И так было лучше. Ей ни в коем случае не стоило поддаваться искушению и выходить замуж.

Анна не знала, как долго она проспала. Но он все еще был с ней, все еще обнимал ее.

Анна чувствовала, что он не спит. Она не знала, как посмотрит Люку в глаза и что ему скажет, если когда-нибудь решится оторвать голову от его плеча.

С ужасом она вспоминала о том, как вела себя. Она вспоминала, как умоляла его и стонала, когда он дал ей именно то, о чем она просила и чего так хотела. Казалось, он всегда знал, чего она хочет. Люк был одет в голубое с серебром, чтобы отправиться к Уилкисам. Его внешность была безупречна, как и всегда, а она разорвала ленту в его волосах, чтобы они упали на ее лицо. Ее всегда возбуждали его волосы.

Анна сгорала от стыда. Она подняла голову и встревоженно заглянула ему в лицо в надежде, что он спит. Но он смотрел на нее из-под полуприкрытых век, и она поняла, что он совсем не спал. И они лежали уже около часа или больше. Из-за нее он не пошел со своей матерью и остальными и даже не послал вниз никакого сообщения. Какое неуважение по отношению к соседям! Люк всегда очень серьезно относился к своим обязанностям, а она заставила его остаться с ней, любить ее. Что она скажет? Я ПЛОХО СЕБЯ ПОЧУВСТВОВАЛА? Я РАССТРАИВАЮСЬ. ПОТОМУ ЧТО СТАНОВЛЮСЬ ТОЛСТОЙ И НЕУКЛЮЖЕЙ? У МЕНЯ НЕ БЫЛО СИЛ, ЧТОБЫ ИДТИ К УИЛКИСАМ? МНЕ ОЧЕНЬ ЖАЛЬ?

Она открыла рот, чтобы заговорить, но не смогла найти слов. Люк тоже молчал, и Анна снова опустила голову ему на плечо.

– Ты боишься чего-то, Анна? – тихо спросил ее муж. – Есть кто-то или что-то, что пугает тебя?

ПОТЕРЯТЬ ТЕБЯ. СЭРА ЛОВЭТТА БЛЭЙДОНА. ТЮРЬМЫ. БЫТЬ ПОВЕШЕННОЙ.