Мэри Бэлоу - Бессердечный

Дорис слабо улыбнулась.

– Теперь я могу идти? – спросила она. Люк кивнул.

Дорис повернулась, чтобы уйти, но остановилась в дверях.

– Я всегда думала, что самым ужасным будет никогда больше не увидеть тебя, – медленно сказала она. – Я ошибалась. Хуже всего оказалось снова встретиться с тобой. Надеюсь, что у Анны будет сын. Надеюсь, у нее будет много сыновей. Потому что если Эшли станет герцогом, то, может быть, я и его потеряю.

И была Генриетта.

– Люк, – сказала ему однажды Анна, когда он уложил ее в постель, бережно накрыв одеялами, – заметив, что она устала после визита к соседям, он настоял на том, чтобы Анна легла отдохнуть. – Генриетта говорит, что в некоторых комнатах надо сменить мебель и портьеры. Она считает, что дом должен выглядеть так, чтобы было ясно, что теперь середина восемнадцатого века. И просила меня поговорить с тобой об этом.

Люк присел на краешек кровати.

– А ты как считаешь? – мягко спросил он.

Анна колебалась.

– Мне нравится дух старины и изящества, царяший здесь, – сказала она наконец. – Я не могу представить себе что-нибудь другое. Но, может быть, Генриетта права?

– Мы будем следовать твоим желаниям, – ответил Люк.

– Но она запланировала перемены еще вместе со своим мужем. – В голосе Анны звучала грусть. – Кажется, ей не очень-то нравится все, что происходит, хотя она очень мила и клянется, что рада видеть меня хозяйкой... Может быть, нам стоит...

– Может быть, нам стоит помнить, что моя герцогиня – вы, мадам, а не Генриетта, – сказал он, наклоняясь к ней. – В этом доме не будет никаких перемен. Я принял решение, выслушав ваше мнение, и не изменю его.

Анна неуверенно взглянула на него.

– Она мой друг. Я не хочу делать ее несчастной. Она рассказала мне, что произошло. – Анна прикусила губу. – О том, почему она вышла за вашего брата, а не за вас.

Люк выпрямился.

– Я предполагал, что ты узнаешь об этом рано или поздно! Прошло много лет. Все это в прошлом.

Она слабо улыбнулась.

Не желая обсуждать что-либо, Люк поднялся и вышел из комнаты. Ему нечего было сказать, да он и не хотел говорить об этом с Анной. Анна была его настоящим и его будущим, и он не хотел пускать ее в прошлое.

Но была Генриетта. Всегда Генриетта. Он встречал ее во время прогулок верхом или гуляя по саду. Если он был в библиотеке или еще где-нибудь один, вскоре там появлялась Генриетта. Всегда случайно. Она всегда была удивлена и напугана, застав его именно здесь и именно сейчас.

Люк понимал, что все это подстроено, как и их первая встреча. Генриетта не смирилась, как это сделал он. Она сама сказала ему, что страдала каждый день своей супружеской жизни и каждый день после. Даже теперь, когда он был женат, она не могла справиться с собой. Она была несчастна рядом с ним и не могла быть вдали от него.

А что можно было сказать о его собственных чувствах? Влекло ли его к Генриетте? Да, конечно. Она была очень привлекательной женщиной, и даже самый бесстрастный мужчина признал бы это. Но любил ли он ее? Был ли он все еще способен любить?

Люк не знал ответов на эти вопросы. Но он жил под страхом узнать их. Он боялся этих подстроенных встреч. Он знал, что произойдет, если хоть на минуту он потеряет контроль над собой. Но он никоим образом не давал понять этого Генриетте. В ее жизни и так было слишком много боли.

Генриетта ездила в Уичерли, чтобы увидеться с братом. Одна. Она привыкла ездить в одиночестве и одна наносить визиты. Эта привычка стала частью ее натуры с тех пор... С тех пор, как она сделала кое-какие глупости в своей жизни много лет назад.

Пребывание Люка в Бадене было для нее абсолютно невыносимым, рассказывала она Вильяму. Когда-то он принадлежал ей, и только ей. И она могла лепить из него что угодно. Она помнила, как он рыдал в ее объятиях, узнав, что она выходит замуж за Джорджа. Из-за нее он вызвал Джорджа на дуэль и чуть не убил его. Ей всегда было интересно, что случилось бы, если бы это произошло. Вышла бы она за Люка?

Но теперь постоянно ощущать его присутствие рядом было невыносимо. Она знала, что они не смогут пожениться, но в своих мечтах представляла, как они будут жить вместе в Бадене – герцог и герцогиня, пусть даже не состоящие в браке. Она представляла себе, как будет хозяйкой Бадена и станет там делать все что захочет, чего Джордж никогда не позволял ей. А Люк будет любить ее и выполнять все ее желания. Она никогда не верила рассказам о нем.

Но он привез домой жену. Невозможно было понять, влюблен он в Анну или нет. Но было ясно, что он считает Анну хозяйкой дома. К тому же Анна ждала его ребенка.

Был темный ветреный вечер. Генриетта мрачно смотрела на дорогу. Она никогда не забудет своего разочарования, когда у нее родился мертвый ребенок. Никогда не забудет, как Джордж сказал ей тогда, что он счастлив, как никогда не был счастлив за всю свою жизнь. И что он позаботится о том, чтобы у нее впредь не было ни единой возможности забеременеть от него.

– Люк будет моим наследником, – говорил он со странной улыбкой.

И Люк стал им.

Но Генриетта прогнала неприятные воспоминания. Прямо перед ней посредине дороги неподвижно стояла лошадь. На ней сидел высокий худощавый мужчина, закутанный в длинный черный плащ, в полумаске. Его шляпа была низко надвинута на лоб.

– Мадам, я напугал вас, – мягко сказал всадник. «Разбойник во владениях Вильяма?» – в гневе подумала Генриетта. Она высоко подняла голову. Будь она проклята, если покажет, что напугана.

– Что вам угодно? – холодно спросила она. – У меня ничего нет, кроме колец и нескольких монет в кошельке. Мой брат повесит вас.

Он был даже привлекательным, когда улыбался.

– Я не претендую на то, что принадлежит вам, герцогиня Гарндонская, – сказал он, заставив ее удивленно поднять брови. – Скорее я хочу вернуть вам то, что по праву ваше.

– Вот как? – Генриетта была воэмущена и... заинтригована. – Ошибаетесь. От меня вы ничего не получите.

Он наклонился к ней и снова улыбнулся.

– Неудивительно, что герцог так влюблен в вас, мадам.

– Думаю, вы спутали меня с другой герцогиней. А теперь извините меня...

Но он поехал рядом с нею. Так близко, что их колени почти соприкасались. Его глаза пристально разглядывали ее сквозь прорези маски.

– Мне нужна ваша помощь, мадам.

«В этом разбойнике в маске чувствуется настоящая мужественность, – думала Генриетта. – И я ему явно нравлюсь».

Ею так давно не восхищался ни один мужчина. Конечно, не считая местных землевладельцев, которые для нее просто не существовали.

– У герцога есть жена, но она претендует на него незаконно, – продолжал незнакомец.

– Анна?

– Да, Анна. Она покинет его рано или поздно.

Генриетта вздрогнула, забыв о том, что надо держаться холодно и высокомерно.

– Она ваша?.. – начала она.

– Нет. – Он медленно оглядел ее с ног до головы. – Между нами нет никакой романтической связи. Я просто хочу освободить герцога от такой обузы ради справедливости. И вы можете помочь мне, мадам.

– Я?

Может, это и нескромно, но она не носила шаль. Генриетта гордилась своей грудью и была очень рада, что сегодня вечером ничем не прикрыла ее.

– Каким образом, сэр?

– Позвольте, я объясню.

Но перед тем как снова сказать что-нибудь, он снял с Генриетты перчатку и прижался губами к ее руке. Потом он перевернул ее руку, и Генриетта почувствовала, как он касается ладони кончиком языка.

Генриетта задрожала от удовольствия.

– Кто вы?

Он улыбнулся ей.

– Слишком много вопросов сразу, мадам. Может быть, сначала разберемся с первым? Второй не имеет никакого значения.

Анна поддалась искушению. Когда Люк вытащил у нее из-под головы руку и хотел встать, чтобы отправиться на ежедневную утреннюю прогулку, она осталась в постели и лишь сонно пробормотала что-то.

– Поспи еще, – предложил ей Люк как всегда.

И она, последовав его совету, перекатилась в теплуюю ямку, оставленную его телом. Анна пропустила их совместную утреннюю прогулку верхом – ее любимое время дня.

Теперь она стояла у окна в спальне, рассеянно глядя на сад и деревья, в которых уже можно было заметить признаки увядания и приближающейся осени. Кто-то уже заходил в комнату и разжег камин. Должно быть, она спала как убитая, раз не услышала этого.

Но ведь она спит теперь за двоих, оправдывала себя Анна. Она положила руку на живот. Сквозь тонкую ткань пеньюара Анна ощущала его увеличившиеся размеры. Прошлой ночью Люк положил на него руку – впрочем, теперь он делал это часто – и поинтересовался у Анны, где бы это она могла потерять свою талию.

Да, эти месяцы принесли Анне настоящее удовлетворение. Ее ребенок стал ощутимой реальностью. Теперь он существовал не только в ее воображении, она чувствовала его внутри себя. Стала появляться непривычная усталость, Анна чаще испытывала голод и ощущала, как ребенок толкается в ней. Она радовалась своему предстоящему материнству, как может радоваться только женщина, приготовившаяся прожить всю жизнь бесплодной девственницей.

Это продолжалось уже больше трех месяцев. Два месяца они были дома. Анна начинала верить в свободу. Верить в счастье.

Ей нравилось заниматься домашними делами. Она выполняла свои обязанности герцогини и верила, что люди Люка любят ее. Она подружилась со всеми соседями и несколько раз устраивала обеды и вечера с картами и танцами. Она с удовольствием принимала ответные приглашения, и соседи, которые побаивались Люка, теперь снова охотно принимали его.

Эмили, казалось, здесь была так счастлива как никогда дома. Люк, к удивлению Анны, по-доброму относился к девочке, и Эмили привязалась к нему. Но в Эшли она нашла своего героя и старалась при любой возможности быть рядом с ним. Анна сказала ему извиняющимся тоном, что девочка не должна превращаться для него в обузу, но Эшли ответил, что она нравится ему и он всегда рад ее обществу. И он часто брал ее с собой на прогулку и даже кататься верхом, всегда извещая об этом ее нянек и спрашивая разрешения у Анны. Это была трогательная пара: немой ребенок и одинокий несчастный мужчина. Казалось, они находили утешение в обществе друг друга.