Он знал Анну – невинную кокетку. Анна-соблазнительница была для него приятной неожиданностью.

– Я хочу тебя, – прошептала она. – Я хочу тебя.

Он чувствовал тепло ее ног через тонкую ткань шаровар. Ее груди были приподняты корсетом – доспехом, который делал ее тело недоступным для его нетерпеливых рук, но был почему-то очень возбуждающим.

– Здесь, в экипаже? – спросил Люк. – Я готов удовлетворить вас, мадам, если вы согласны смириться с некоторыми неудобствами.

– Здесь и сейчас, – произнесла она грудным голосом. – Ни секундой позже. Иди ко мне.

Полагаясь на свой опыт, Люк сделал бы процесс раздевания частью их эротической игры. Но Анна нетерпеливо стянула свои шаровары и бросила их на пол. Тогда он расстегнул пуговицы на бриджах и приподнял ее бедра, помогая и направляя. Она пылала страстью, изнывая от желания, и зажгла его тоже. Люк радовался тому, что она хочет этого здесь и сейчас, он уже не был уверен, что будет способен дождаться их прибытия домой.

– Слушаюсь и повинуюсь, – ответил он, опуская ее бедра на средоточие своей страсти.

Она была горячей и влажной и была уже так распалена, что вскрикнула в освобождающем ее истому экстазе, как только почувствовала его внутри себя. Он позволил ей полностью пережить наслаждение и только потом позаботился о себе, двигаясь в привычном ему темпе, под аккомпанемент удовлетворенных вздохов своей партнерши.

Люк оставался внутри нее, пока не понял, что они уже подъезжают к дому. Какой чудесный подарок, подумал он умиротворенно. Никогда прежде он не занимался любовью в экипаже. Это был еще один шаг в той науке, которой он так прилежно обучался многие годы, и он был рад, что не пропустил этой ступени. Очень рад. Люк поцеловал Анну в щеку.

– Кучера хватит удар, если, открыв дверь, он застанет нас в такой позе, – сказал Люк. – Может, нам стоит вернуть себе приличный вид до тех пор, пока мы не окажемся в собственных апартаментах?

Он знал, что захочет ее снова. Эта поездка только раздразнила его аппетит.

Анна усмехнулась своим новым грудным голосом и вздохнула, почувствовав, как он вышел из нее. Она нагнулась за шароварами и скользнула в них, встав с его коленей. Когда кучер открыл дверь кареты, они уже сидели рядом, не прикасаясь друг к другу.

Люк проводил Анну до ее комнаты.

– Скоро, мадам? – спросил он, подняв брови.

– Как можно скорее, ваша светлость. – Анна ослепительно улыбнулась и скрылась в своей комнате, наполненной запахом духов, сверканием драгоценностей и всепроникающим, пленительным ароматом женщины.

Скоро. Как можно скорее. Люк развернулся и поспешил в свою комнату.

Чувство безнадежности сменилось паникой, которую она пыталась унять на протяжении всего пути домой. Неожиданно он взял ее за руку, и она сосредоточила все свои чувства и внимание на этом прикосновении. Но он убрал руку, и вместе с его ладонью ее покинули и здравый смысл, и самоконтроль, на которые она была еще способна. И она отдалась ему, повинуясь только одному желанию: быть в нем. Забраться внутрь, стать частью его самого, так, чтобы никто и никогда не нашел ее.

Чувствовать его в себе – такого настоящего, горячего – было так упоительно, что она забыла обо всем на свете. Она вся растворилась в этом счастье, чтобы хоть на миг забыться.

Однако паника снова вернулась к ней, как только она оказалась одна в своей комнате. Одиночество было невыносимым, и страх преследовал ее, даже когда рядом была горничная. В ожидании Люка она пыталась не поддаваться истерике. Он пришел гораздо быстрее, чем обычно, но ей показалось, что прошло уже много часов. Анна улыбнулась ему, лежа в постели, и приглашающе откинула одеяло со своего обнаженного тела.

ВОЗЬМИ МЕНЯ. СПАСИ МЕНЯ.

Она протянула к нему руки.

– Любн меня, Люк.

– Это мое первейшее намерение, мадам, – сказал он, позволяя халату упасть на пол. – Уверен, вы сами можете это видеть. – Он задул свечи.

Темнота принесла новую волну ужаса, но через секунду он уже был рядом с ней, лаская ее, исполняя начинавший становиться знакомым, но каждый раз новый ритуал любви.

– Анна.

Он любил делать это медленно, доводя ее до исступления и наполняя каждое движение мучительным наслаждением.

– Ты очень голодна, дорогая?

– Я умираю от голода. Утоли его.

– Тебе не придется повторять приглашение.

Она раздвинула ноги, зная, что неистовством движений он утолит ее горячее желание. Но к ней прикасались только его руки. Его волшебные умелые руки, которые своими чувственными ласками доводили ее до безумия. Пока он целовал ее груди, нежно захватывая губами соски, его пальцы нашли источник ее желания.

Анна постанывала, развязывая ленту в его волосах, чтобы они рассыпались у нее по груди.

А потом его губы оказались там, где только что были руки, шокировав ее неожиданностью и интимностью прикосновений. Движения его языка были еще более чувственными и эротичными. Ладонями он накрыл ее груди, легко пощипывая пальцами соски.

– Сильнее, – попросила она, и его руки заставили ее закричать от невыносимо сладостной боли и желания.

Анна вздрогнула. Ей казалось, что все ее тело разбилось на маленькие кусочки. К тому времени, как она почувствовала на себе его тяжесть и он вошел в нее, Анна стонала от желания, удовлетворенного раз и еще раз, но так и не стихающего. Она благодарно расслабилась, уступая ритму его движений, пока он не проник в нее так глубоко, что стал частью ее самой. У Анны не осталось ни одной мысли, ни одного осознанного чувства или желания.

Только покой. И любовь.

Когда Анна проснулась, она была одна. Нет, в постели не одна. Он был рядом с ней, как и всегда ночью. Он спал. Но ей было одиноко, потому что они не касались друг друга. Анна не знала, сколько времени, но ей казалось, что она проспала несколько часов. Странно – она ведь вовсе не собиралась спать.

Она была в безопасности. В своей собственной постели, рядом с мужем. Анна постаралась успокоиться и оживить в памяти все подробности этой ночн – восхитительнейшей ночи среди месяца прекрасных ночей. Она попыталась убедить себя в том, что он тоже полюбит ее, как она полюбила его, и они будут жить счастливо до конца своих дней.

Однако паника вернулась, и Анна ничего не могла с этим поделать. И ужасная память о том, как она жила в постоянном страхе – неделями, месяцами, пока не вышла замуж за Люка. От этих мыслей она почувствовала вокруг себя холодную пустоту, из которой, казалось, тянутся к ней ищущие руки.

Анна быстро подвинулась, прижавшись к телу мужа, которое давало ей успокоение, нырнула под его руки, и положила, голову ему на грудь.

ДЕРЖИ МЕНЯ. ПОЖАЛУЙСТА, ДЕРЖИ МЕНЯ.

Он сонно обнял ее, прошептав что-то неразборчивое. И проснулся.

– Анна, а? Что такое? – спросил он. – Ты хочешь, чтобы я обессилел? Дай мне несколько минут, и я буду снова готов.

– Не-е-ет, не то, – протянула Анна. Она искала не удовольствия, а покоя. – Люк, отвези меня домой. Пожалуйста, отвези. Я хочу домой. – Может быть, там она будет в безопасности.

– В Эльм-Корт? Ты скучаешь по дому? По своей младшей сестре? Я отвезу тебя туда, если ты этого хочешь.

– Нет, не туда. Туда я больше не хочу возвращаться. Домой, домой, в Баденское аббатство.

Люк лежал молча. Он все также обнимал ее, но ей казалось, что он отдалился, что он не с ней.

– В Баденское аббатство? – спросил он наконец. – Анна, что все это значит? Что-нибудь случилось?

– Ничего, – пробормотала она, спрятав лицо у него на груди. – Совсем ничего. Просто я устала от Лондона и хочу домой. Пожалуйста, давай поедем домой.

– Домой. – Анна услышала, как он тихонько вздохнул. – Да, это наш дом. Но все-таки что-то не так, Анна. Скажи мне, что случилось?

Она перевела дыхание и прижалась к нему ближе.

– У меня будет ребенок.

Анна не решалась сказать ему раньше. Она до сих пор не была уверена в этом.

– Уже? – Люк поднял руку, чтобы погладить ее волосы.

– У меня задержка уже целую неделю. Раньше этого никогда не случалось. Скорее всего, я беременна. Я хочу домой.

Люк долго молчал. Он продолжал задумчиво перебирать ее локоны.

– Да, – произнес он очень спокойно. – Ты права. Наш первенец должен родиться в Баденском аббатстве. Тебе необходимы тишина и покой. Мы поедем туда.

Мир и спокойствие снова овладели ею, и Анна почувствовала, что засыпает.

– Анна, я благодарю тебя, – сказал Люк очень мягко. – Я доволен, что ты зачала.

Она сонно улыбнулась. За месяц физической близости и страсти это были первые слова, которые, казалось, могли преодолеть душевную пропасть между ними. Они звучали почти как признание в любви. Сегодня ей было достаточно этого «почти». И Анна позволила себе заснуть, чувствуя себя в объятиях мужа вне опасности.

Люка охватил страх. Во время своей утренней прогулки он скакал гораздо быстрее, чем обычно. Он создал новую жизнь. Он н Анна. Они создали новую жизнь внутри нее. И до конца своих дней он должен будет отвечать за этого человека и его мать.

Теперь он навсегда повязан заботами и обязанностями. И с двумя людьми: со своей женой и ребенком, который рос в ней. Он всегда считал семейные узы самыми тяжкими. Он и представить не мог, что ее известие свяжет его еще больше. Он мог удовлетворить материальные нужды своего ребенка, ни о чем не беспокоясь. Но он будет в ответе и за его душевный мир. И вдруг к нему пришла мысль о любви, но он тут же испуганно отогнал ее.

Он не был способен на это. Десять лет он потратил на то, чтобы порвать все узы, эмоционально связывавшие его с близкими людьми. И он был доволен результатом. Мог ли он стать таким, как прежде? Зачем? Для того, чтобы снова стать слабым и уязвимым? Снова почувствовать свое абсолютное одиночество?

Люк был напуган. Очень напуган. А что, если Анна умрет? Вдруг он убил ее, поселив в ней эту новую жизнь? Убил ту красоту и жизнерадостность, которую звал Анной?