Потом... Потом я нашла замок любви в своих вещах, помогая маме разбираться на чердаке. И поняла, какой идиоткой была. Сначала я винила тебя за то, что ты меня бросил в Париже. Я во всем винила тебя. Хотя должна была принять то, что произошло и двигаться дальше, как нормальный человек. Мои обиды... они всегда были частью меня. Я нелегко доверяю, мне тяжело забывать и прощать людей. Я хочу попытаться это перебороть в себе. Потому что в ту минуту, когда я держала этот замок, знала, как сильно я была влюблена в тебя той ночью. Глупой юной любовью, в которой не было никакого смысла, и все же она была написана на этом замке. Я сохранила его, потому что так на тебя злилась и так была влюблена. И я поняла, что все мои эмоции были связаны с тем, что я чувствовала к тебе. И все еще чувствую к тебе. Мы совершали ошибки. Мы заставляли друг друга страдать. — Я потрогала ожерелье с короной на груди. — Но наша любовь соединяла нас почти десять лет. И она все еще горит так же жарко. Я смогу все исправить. Мы сможем все исправить. Я так хочу этого, Пенн. Только ты. Только мы. И я не собираюсь уезжать из Парижа, пока мы все не обсудим и не решим.

Он склонил голову набок на мою длинную тираду.

— Ты закончила?

Я сдулась от его слов.

— Не знаю. Ты все еще злишься на меня? Потому что я могу продолжить.

— Я не сумасшедший, — мягко заявил он.

Я прикусила губу.

— Нет?

— Я не злился.

С недоверием посмотрела на него.

— Ты пролетел через весь мир, убежав от меня, и ты... не злился?

— Ладно, ладно. Я немного злился. Но больше всего был разочарован.

— Ой, ой, — прошептала я.

И, наконец, он улыбнулся.

— Но я понял, что ты не такая, как все, когда увидел, как ты сидишь в одежде хиппи и что-то яростно пишешь на своем компьютере.

— Ты... ты понял?

Он кивнул.

— И ты... слушал мои разглагольствования целых десять минут?

Он широко улыбнулся.

— Я должен был убедиться.

— Пенн, прости, — выдохнула я.

Он поднял руку.

— Послушай, я беру на себя частичную ответственность за все, что случилось. В конце концов, я создал тебя. Я сделал тебя такой, какая ты есть. Освободил того монстра внутри и вывел в центр Верхнего Ист-Сайда. Это была моя вина.

— Нет, нет, это моя вина, — настаивала я. — Я попросила тебя помочь. Умоляла тебя помочь мне влиться в это общество.

— Знаю, но я видел, что ты была в полном замешательстве после действий Кэтрин и Льюиса. Я мог бы отказаться. Мог бы больше расспрашивать тебя, что ты собираешься делать, больше беседовать с тобой на эту тему. В конце концов, отправить тебя к психотерапевту. Но я так отчаянно хотел быть с тобой, что мне было все равно, как тебя заполучить. Мне следовало бы больше об этом побеспокоиться.

Я вздохнула, услышав его слова. Мы оба были в отчаянии, просто по разным причинам. И к тому времени, когда оба захотели друг друга, было уже слишком поздно.

— В любом случае, — продолжал он, — мне не следовало убегать. Это было несправедливо по отношению к тебе.

— Ты имел полное право уехать после моей мести, — сказала я ему. — Хотя мне собой от моих же действий было не очень комфортно.

— Нет, не имел права уезжать. Я сказал тебе, что буду рядом, что никогда не уйду, а потом смылся. Я с самого начала говорил тебе, что ты увидишь во мне ту сторону, которая тебе может не понравиться. Но я не учел, что я тоже могу увидеть в тебе ту сторону, которая может не понравиться мне. И несправедливо по отношению к тебе, что, увидев эту твою сторону, я бросил тебя и сбежал. Я не хочу, чтобы кто-то из нас каждый раз убегал, когда что-то пойдет не так.

— Я знаю, но... Мне все равно нужно было время, чтобы все понять и осознать. Значит, ты все-таки был прав.

— Только потому, что ты сама оказалась по ту сторону, не хочу, чтобы ты думала, будто я собираюсь улетать через весь мир, чтобы убежать от тебя. Я не хочу казаться тебе таким человеком. Не хочу быть похожем на своего отца, — твердо сказал он. — Я хочу заставить тебя переосмыслить, кто я и что ты значишь для меня, — мое сердце затрепетало от его слов. Он не собирался от меня отказываться. Мне просто нужно было протянуть руку и соединиться с ним.

— Я знаю, что ты значишь для меня, — сказала я, делая шаг к нему, — что ты всегда хотел меня, но я была слишком упряма, чтобы это признать.

— И? — спросил он, обняв меня на мой следующий шаг.

— Все. Ты значишь для меня все, — его глаза, изучая, смотрели в мои. Мы тонули в синим пространстве друг друга. У меня бешено колотилось сердце, надеясь вопреки всему, что мы сможем исправить все обиды и недомолвки между нами.

— Хм, — сказал он, отводя от меня взгляд. — Ты знаешь, я был на конференции всю неделю, обсуждая философскую теорию и выступая с докладом.

Я сглотнула.

— Да. Ты рассказывал мне, что представляют из себя философские конференции.

— Есть одна моя коллега из Стэнфорда, она пишет очень дальновидные статьи. Ее невероятно уважают и благосклонно публикуют в лучших журналах. Ее диссертация стала основополагающей книгой в этой области.

Я ждала. Интересно, к чему он клонит? Но в мозгу у меня почему-то вертелось одно слово. Она. Она — женщина-профессор философии, таких было немного.

— Многие мои коллеги считают ее невероятно привлекательной.

От его слов у меня перехватило дыхание.

— Многие думают, что у нас с ней завязалась интрижка.

У меня скрутило желудок.

— На самом деле сегодня днем, перед тем как я забрал твой пакет, она пригласила меня выпить.

— О, — пискнула я. — Понимаю.

Он приподнял мой подбородок, чтобы посмотреть в глаза.

— Не думаю, что ты понимаешь. От одной мысли с ней у меня скрутило живот. Меня физически тошнило при мысли, что мы пойдем с ней выпить. Все, о чем я мог думать, больше меня это не интересует. Что единственная женщина в моей жизни, о которой я переживаю и забочусь — это ты. И тебя не было со мной здесь. Я серьезно облажался. И я все время думал, как мне все исправить.

От его слов у меня на глаза навернулись слезы.

— Я так тебя люблю.

Он вытащил замок из кармана брюк и сунул мне его в руку.

— Я тоже тебя люблю.

Я обвила руками его за шею и уткнулась головой ему в грудь. Не могла сдержать слез, чувствуя облегчение. Я уже сутки не спала, поэтому слезы мне не помогали. Но сейчас все было просто... за пределами того, на что я могла надеяться.

— Прости, — всхлипнула я.

— Шшш, — прошептал он, поглаживая мои волосы. — Мы решим все вместе. Как и следовало.

Я кивнула и крепче прижалась к нему.

— Я не могу тебя потерять.

— Тебе не грозит меня потерять, любимая.

— Мне так показалось. Извини.

— Ох, заткнись. Не извиняйся. Это моя вина.

— Мы оба такие идиоты.

Я отстранилась и вытерла глаза.

— Я должна была тебя выбрать еще много лет назад и никогда не позволять тебе ускользать из моей жизни.

— Тогда выбери меня сейчас, — сказал он, крепко прижимаясь губами к моим губам.

— Я выбрала тебя, — выдохнула я.

— Выходи за меня, — выдохнул он в ответ.

Я удивленно отшатнулась и рассмеялась.

— Когда-нибудь, Пенн Кенсингтон. Когда-нибудь я так и сделаю.

— А сейчас? — поддразнил он.

— Прямо сейчас? — Сказала я, соглашаясь с его шуткой. — Не думаю, что нас ожидает свадебная церемония.

— Натали, я не хочу больше ни секунды жить в мире, где ты думаешь, что я не хочу, чтобы ты была моей женой, — спокойно произнес он. — Если только ты этого не хочешь.

— Я хочу, — заверила я его.

— Тогда выходи за меня.

Я перестала смеяться и серьезно посмотрела на него.

— Постой... ты серьезно?

Он приподнял бровь.

— Да.

— Но мы... мы только что серьезно поссорились и... ты же не всерьез. Я имею в виду... у нас же нет кольца. Или... и что-нибудь еще, — прошептала я, внезапно оказавшись на непривычной территории.

— А кто сказал, что кольца нет?

Затем он достал из внутреннего кармана пиджака маленькую синюю коробочку. Мои руки взлетели ко рту, когда он опустился на одно колено прямо перед Лувром, в нашем парке, у нашей скамейки, где все началось. Открыл коробочку, на простом кольце оказался бриллиант с идеальным нимбом.

— Натали, восемь лет назад все началось на скамейке в парижском парке. Сделаешь ли ты меня самым счастливым мужчиной на свете и начнешь ли наше следующее совместное путешествие отсюда?

— О боже, — выдохнула я, когда слезы снова наполнили глаза. — Да!

Он надел бриллиант мне на палец, затем поднял меня на руки и закружил по кругу, пока Париж расплывался перед моими глазами.


41. Натали


Три дня спустя я стояла в саду перед Эйфелевой башней, одетая в белое, босая. Мои волосы свободно развевались на ветру с Сены. Я держала в руках букет полевых цветов, который купила по дороге на местном рынке. Подвеска с короной висела у меня на шее. Пенн ждал меня в конце небольшой дорожки в сером костюме.

Сердце ритмично билось в груди. Волнение и удивление. Три дня показались мне недостаточным сроком, чтобы устроить свадьбу, но мы справились. Официально наш брак будет не до конца юридически оформленным, пока мы не подпишем документы дома, но все, что действительно имело значение для меня, было здесь и сейчас. Символический или юридический, не имело значения, потому что скоро я буду принадлежать ему.

Я не дрогнула, продолжая стоять босиком перед Пенном и священником.

Глаза Пенна загорелись, и он, казалось, ничего не мог с собой поделать. Он притянул меня к себе и коротко поцеловал в губы.

— Ты прекрасно выглядишь.

— Спасибо, — выдохнула я с улыбкой.

Я нашла свободное платье в богемном стиле в самом первом свадебном магазине, в который заглянула. Оно подошло, идеально сев по фигуре, мягкое кружево на лямках, обвивалось вокруг талии, юбка спадала, как занавес, к моим ногам, я поняла, что это платье ждало именно меня.