– Нет.

– Пора возвращаться. Мы не можем идти назад, Мэри, мы идем только вперед. Возвращаться не имеет смысла, прошлое нельзя изменить. Мой брат не Лазарь, а я не Иисус.

– Иногда приходится возвращаться. Бывает, мы теряем дорогу, и нужно вернуться назад.

– По-твоему, это случилось со мной, мой мудрый, любящий поучать философ? – Лорд Эдмонд снова заглянул в глаза Мэри. – Я потерял дорогу, Мэри?

– Да.

– Пятнадцать лет назад. Это произошло слишком давно. Все дороги и тропинки густо заросли такими высокими сорняками, что их уже невозможно найти.

– Эдмонд. – Она ласково коснулась его щеки тыльной стороной ладони. – Ты должен вернуться, впереди не будет ничего, если ты не вернешься.

– Эдмонд? – повторил он. – В твоих устах это прозвучало очень мило, Мэри. Я заставил тебя покраснеть. Ты не поняла, что в первый раз назвала меня по имени? Неужели мой случай такой безнадежный? Ты добилась того, что я почувствовал себя заблудшей душой.

– Ты и есть заблудшая душа.

– Но ты говоришь о невозможном. – Он неторопливо улыбнулся. – Меня нельзя переделать в такого человека, который был бы достоин тебя, Мэри.

– Я думаю не о себе. Я хочу, чтобы ты сам смог уважать себя. И не улыбайся, пожалуйста, так.

– Как ты оказалась здесь вместе со мной? – продолжая улыбаться, спросил лорд Эдмонд. – Это я притащил тебя сюда?

– В подтверждение могу продемонстрировать синяк. Взяв руку Мэри, он погладил пальцами еще красные следы у нее на запястье и снова заглянул ей в глаза.

– В последние два дня я только и делал, что оскорблял тебя. Мэри, я должен уехать, уехать от них и уйти из твоей жизни. Именно это я собирался сделать по возвращении из Кентербери.

– Нет. Ты должен вернуться. Должен.

– Скажи мне, – попросил он, – они были так же удивлены, как и я? Или они знали, что я здесь?

– Нет, не знали.

– Значит, моя тетушка выступает в роли адвоката дьявола. Что ж, полагаю, нет причин, почему мы не можем быть вежливыми друг с другом. Ведь все это было давным-давно.

– Да. Ты должен вернуться.

– Только если ты пойдешь со мной. Мои ноги не будут слушаться, если ты не будешь держать меня за руку, Мэри. Ты должна пойти со мной. Ты пойдешь со мной?

– Да.

– И будешь держать меня за руку? Мне наплевать, каким станет лицо у пиявки при виде этого, – хмыкнул лорд Эдмонд.

– Не нужно, он мой жених.

– Да, конечно. – Лорд Эдмонд мгновенно помрачнел. – Но он заслуживает тебя, Мэри, не больше, чем я. Во всяком случае, я не скрываю свои грехи. Обещай мне, что тщательно приглядишься к его прошлому и к тому, что у него за душой, прежде чем выйти за него замуж.

– Пойдем. – Мэри попыталась выпрямиться и отодвинуться от него, но лорд Эдмонд, обхватив ее за талию, снова притянул к себе.

– Обещай мне, Мэри.

– Если существует что-то, что мне следует знать о нем, ты должен рассказать. Но пожалуйста, не нужно злиться.

– Обещай мне.

– Ну, хорошо, обещаю. А теперь пойдем.

Лорд Эдмонд отпустил ее, и Мэри, отойдя от него, разгладила складки на платье и, наклонившись, подняла шляпу, а он все так же стоял, прислонившись к дереву, и с тоской наблюдал, как она завязывает ленты под подбородком.

– Мэри, ты хоть немного представляешь себе, как все это тяжело для меня? Я словно парализован и не уверен, что смогу встретиться с ними.

Мэри протянула ему обе руки, и он, удивленно посмотрев на нее, взял их в свои.

– Сможешь, потому что это нужно сделать.

– Хорошо. – Лорд Эдмонд стиснул ее руки и, отпустив их, наконец выпрямился и отошел от ствола. – Возможно, ты права. И может быть, когда-нибудь в будущем ситуация повторится и уже я скажу тебе эти же самые слова, и ты так же покорно смиришься с ними, как я сейчас.

– На это я не рассчитывала бы, – отозвалась Мэри.

– А теперь пойдем и встретимся с неизбежным. – Но он не позволил ей взять себя под руку, а переплел пальцы Мэри со своими и крепко стиснул. – А после этого я с удовольствием задушу свою тетю.

Они вышли из-под покрова деревьев и пустились в обратный путь через лужайку к дому.

* * *

Двери в гостиную были открыты, и оттуда доносился гул голосов; гостям были поданы прохладительные напигки, так как для чая было уже слишком поздно, а для обеда еще слишком рано.

– Ее светлость в доме? – спросил лорд Эдмонд, подойдя к слуге, с непроницаемым лицом стоявшему снаружи у двери.

– Да, милорд, – с поклоном ответил тот.

– Тогда будьте любезны, попросите ее выйти. – Пальцы лорда Эдмонда все еще были сплетены с пальцами Мэри.

– Эдмонд, Мэри, – радостно обратилась к ним леди Элинор, почти тотчас же появившаяся на пороге, – куда же вы исчезли после такого долгого путешествия?

– Они там? – отрывисто спросил лорд Эдмонд, кивнув в направлении гостиной.

– Нет. – Радостное выражение мгновенно исчезло с лица леди Элинор. – Они наверху. Я сделала все, что могла, чтобы отговорить их немедленно вызвать экипаж и погрузить в него еще нераспакованные вещи. – Она чуть улыбнулась.

– И ты должна благодарить Мэри, что я сейчас здесь, а не за двадцать миль отсюда, – ничуть не смягчившись, заявил лорд Эдмонд. – Почему ты так поступила, тетя?

– Потому, что мне будет шестьдесят лет всего через два дня. – Она беспомощно посмотрела на Мэри, а потом снова на племянника. – Потому, что у меня один брат и два племянника. Ты понимаешь, что это значит, Эдмонд? Вероятно, нет.

– Ладно. – Он холодно взглянул на тетю. – Теперь от этого не убежишь, верно? Тогда давай покончим с этим. Они встретятся со мной?

– Они в моей малой гостиной, – уходя от прямого ответа на вопрос, сказала леди Элинор. – Ты прямо сейчас поднимешься туда, Эдмонд?

– Сейчас или никогда. Это совсем нелегко, тетя, ты же должна понимать. Или ты думала, что все очень просто?

– Нет, милый. Нет, я не ожидала, что для кого-нибудь из вас это будет легко, это нелегко даже для меня. Я не знала – и до сих пор не знаю, – не принесу ли я кому-либо еще большего страдания. Но дело сделано. – Она слегка улыбнулась Мэри и, повернувшись, направилась к лестнице.

Мэри, оставшись на месте, попыталась высвободить руку, но лорд Эдмонд не отпустил ее.

– Мэри пойдет со мной, – твердо заявил он, – без нее я с места не сдвинусь.

– Хорошо, милый. – Леди Элинор с любопытством оглянулась. – Если Мэри не возражает.

– Она уговорила меня на это, – мрачно сказал он, – так что ей лучше не возражать.

– Очень вежливый способ обращаться с просьбой, милый, – проворчала его тетя, но Мэри снова придвинулась к лорду Эдмонду, подчиняясь движению его руки, и последовала за ним к лестнице.

– Я пойду, – тихо сказала она.

Леди Элинор шла впереди них по верхнему коридору мимо ряда комнат. Лорд Эдмонд не смотрел на Мэри и скорее всего почти не замечал ее присутствия, но точно знал, что, если она заберет у него свою руку, он лишится мужества. Открыв дверь в свою гостиную, тетя ступила внутрь, а лорд Эдмонд привлек к себе Мэри, и они так и вошли вслед за леди Элинор.

«Прямо тщательно подготовленная живая картина», – пришла в голову лорду Эдмонду неуместная мысль. Его отец стоял спиной к нему и смотрел из окна вниз на английский парк, а брат застыл чуть поодаль возле легкого кресла, положив руку на плечо леди, которая, видимо, была его женой. Никто не пошевелился, не улыбнулся и не заговорил.

– Ну вот, Мартин, – весело объявила леди Элинор, – Эдмонд наконец вернулся.

Отец обернулся, чтобы взглянуть на сына, и лорд Эдмонд увидел, что он остался точно таким же, каким был, несмотря на прошедшие пятнадцать лет, только его волосы, прежде темные с серебристой сединой, теперь были совершенно белыми. Всегда говорили, что лорд Эдмонд похож на отца – высокий, худощавый, с узким аскетичным лицом, крупным носом и тонкими губами, его отец был образцом почтенного пожилого джентльмена.

Внезапно лорду Эдмонду вспомнилось, как его отец, прямой и неподвижный, с суровым лицом, больше походившим на маску, стоял возле кровати Дика на следующее утро после смерти сына и смотрел через комнату на дверной проем, где появился его младший сын.

– Убирайся, – процедил он тогда так тихо, что Эдмонд скорее угадал, чем услышал сказанное. – Убийца! Убирайся вон из комнаты моего сына!

Это был последний раз, когда он видел отца, и это были последние слова, которые он от него слышал.

– Сэр, – произнес он сейчас и, почувствовав, что Мэри чуть отступила от него, немного разжал пальцы, сжимавшие ее руку, а потом слегка наклонил голову, но, строго говоря, это нельзя было назвать поклоном.

– Эдмонд. – Губы отца шевельнулись почти так же беззвучно, как в то утро в спальне Дика.

– Уоллес тоже здесь, – сердечно сказала леди Элинор, – и Энн, его жена. Ты еще не знаком с ней.

Лорд Эдмонд знал, что они поженились почти тринадцать лет назад, и хотя у них была пышная свадьба, он, конечно, не был на нее приглашен.

– Он назвал меня убийцей. – Тогда Эдмонд, шатаясь, добрел до комнаты старшего брата и, не постучав, распахнул дверь. – Уолли, он назвал меня убийцей.

– А как бы ты сам себя назвал? – Уоллес стоял у окна, опершись руками о подоконник, и его плечи вздрагивали от мучительных рыданий.

Застывший и ошеломленный, Эдмонд постоял там несколько мгновений, а затем повернулся и ушел. Мать была слишком больна, чтобы принять его, во всяком случае, так сказала ее камеристка, но он слышал голос матери, когда она велела служанке не впускать его, она не желала больше никогда его видеть.

Вот так он и уехал, не взяв с собой ничего, кроме лошади, кошелька и одежды, которая была на нем.

– Уоллес. Мадам. – Лорд Эдмонд поздоровался с братом и его женой.

– Эдмонд, – ответил ему брат.

«Эта встреча нелепа», – сказал бы лорд Эдмонд, привыкший ко всему относиться с презрением и насмешкой. Однако сейчас он отнесся к ней совершенно серьезно.