Барбара Смит - Беспутный холостяк

Джек Уильям Рэнсфилд, граф Ратледж, завис над бильярдным столом, примеряясь к трудному удару, в тот момент, когда услышал новость, что его невеста отменила свадьбу.

– Эвелин узнала о твоей вечеринке, – объявил Грешем. – Она сказала, что ты унизил ее в последний раз.

Джордж Грешем, элегантный мужчина с четкими линиями лица и каштановыми волосами с рыжим отливом, был кузеном Эвелин. Переваливаясь с пятки на носок, он уже десять минут наблюдал за партией между Джеком и Уистлером, явно ожидая удобного момента, чтобы озвучить сокрушительную новость.

Его интерес к игре объяснялся очень просто. Грешем поставил десять гиней на Уистлера.

Джек сосредоточил внимание на расположении шаров на столе. Он ударил кием по шару, тот прокатился по зеленому сукну, ударился о бортик и, изменив направление, с глухим стуком упал вместе с шаром Уистлера в боковую лузу.

Грешем и Уистлер охнули одновременно.

– Чертовски везет! – заявил виконт Альберт Уистлер в своей обычной угрюмой манере.

– Никакого везения, – ответил Джек, – это геометрия.

Наткнувшись на безучастный взгляд приятелей – Уистлера с лохматой черной гривой волос и опущенными плечами и холеного Грешема, – Джек решил не объяснять применение на практике знаний о неравносторонних и равнобедренных треугольниках. В любом случае он не обязан сообщать такие подробности. Лучше поддерживать миф о его договоренности с дьяволом и демонстрировать свое легендарное спокойствие перед лицом финансового краха.

И все же перспектива потерять Эвелин выбила его из колеи. Кто ей сказал? Точно не Грешем; он бы не захотел, чтобы кузина узнала, что и он тоже посещал вечеринку. Да и другие джентльмены не стали бы болтать, чтобы их жены матери и сестры не ругали их.

С беззаботным видом Джек перешел на другую сторону стола и стал обдумывать следующий удар. Пара масляных ламп проливала мягкий желтый свет на стол. У Грешема дымилась зажатая между пальцами сигара. Он положил руки на край стола и уставился на Джека.

– Боже мой! И это все, что ты можешь сказать?

– Нет. – Взгляд Джека упал на дымящуюся сигару. – Если пепел упадет на мой стол, завтра на рассвете встретимся в заброшенном уголке парка Хэмпстед-Хит.

Грешем поспешно сделал шаг назад, стряхивая столбик пепла в пустой стакан для бренди.

– Черт возьми, старина, как насчет Эвелин? Ты потерял ее, и теперь кредиторы будут кружить, как грифы, над твоим бренным телом.

– Только подумай о приданом, которое уплывает от тебя, – добавил Уистлер, забив последний гвоздь в крышку гроба Джека, – ведь богаче наследницы во всем Лондоне не сыскать.

А также тщеславнее и с большим самомнением. Джек прекрасно понимал, что Эвелин не станет падать духом. Вместе с деньгами она унаследовала от деда-торговца и его практичность. Джек и Эвелин заключили сделку: она выплачивает все его долги в обмен на титул графини и, чуть позже, герцогини, поскольку Джек был наследником титула герцога Уиклиффа. Но в качестве особого условия Эвелин указала, что если Джек и дальше будет играть в азартные игры, то помолвка будет расторгнута немедленно.

Джек сжал зубы. Черт, почему он беспокоится? Несмотря на всю свою практичность, Эвелин молода и красива, она хочет его. Джеку еще не встретилось ни одной женщины, которую бы он не смог очаровать.

– Ну что ж, до Эвелин дошли слухи, значит, я постараюсь убедить ее, что они ложные. – Сжимая в руках кий, Джек снова наклонился над столом.

– На этот раз не получится. – Грешем полез во внутренний карман своего безупречного зеленого сюртука, достал сложенную бумагу и бросил ее на стол. – Мой дядя жаждет твоей крови, и Эвелин вместе с ним. Взгляни!

Развернув бумагу, Джек пригвоздил ее своим кием к столу, негромко выругавшись. «Записки повесы» были бедствием для каждого повесы в обществе. Последние несколько лет большой лист бумаги с печатным текстом на одной стороне раз в две недели подбрасывали под двери незамужних дам по ночам, и никто не знал автора этого творения.

До сих пор Джек отделывался лишь несколькими незначительными колкостями в свой адрес. Он смеялся над знакомыми, чьи похождения, описанные в скандальной газетенке, доставляли огорчение их семьям. В конце концов, у него не было родственников женского пола, которые бы изводили его нравоучениями, а собственный отец и дед сами являлись героями «Записок повесы».

Но сейчас Джеку было не до смеха. Поджав губы, он прочитал подробное описание вечеринки в своем городском доме:

Днем гостиная графа Р. представляет изысканное жилище, со вкусом декорированное в голубых и золотистых тонах. Ночью – это помойная яма разврата. На прошлой неделе имеющий дурную репутацию граф устроил частную вечеринку, где джентльменов развлекали дамочки легкого поведения и шла игра в карты на крупные суммы денег. Говорят, сам граф Р. проиграл целое состояние…

Рассказ продолжался, поразительно точно описывая кальян в гостиной и толпы проституток. Сообщалось о тысяче гиней, которые Джек проиграл той ночью.

Таких денег у него не было. Он поклялся отдать долги сразу, как только они с Эвелин окажутся в церкви Святого Георгия.

Но Эвелин больше всего в жизни ценила свою незапятнанную репутацию. Она никогда не простит его за такое публичное унижение. Страшная правда обрушилась на Джека, как удар молота. Свадьбы не будет.

– Мое имя там не упоминается? – Уистлер вытянул шею, чтобы заглянуть через плечо Джека. – Мать едва не высекла меня хлыстом, когда прочла прошлой весной ту историю о пожаре в борделе.

– В следующий раз, – усмехнулся Джек, – не забудь свои вещи, когда будешь уходить.

– Хватит острить, – пробормотал Грешем. – Мой отец ноет, как больной зуб, с тех пор как заболел. Урезал мое содержание, мне не хватает денег. Я мог бы воспользоваться той сотней гиней, что ты мне должен.

– Хорошая мысль, – вставил, выпрямляясь, Уистлер. – Кстати, мне ты тоже должен шестьдесят.

– Вы получите свои деньги, джентльмены, – безразлично пожал плечами Джек. – Эту партию я выиграю.

Но когда он примерялся к следующему удару, ему на мгновение показалось, что ночной кошмар, который время от времени снился ему, воплотился в жизнь: он прикован в глубокой черной яме и медленно задыхается, на него давит непомерный груз. Джек просыпается, судорожно делает вдох, пытаясь набрать воздуха в легкие.

Сейчас он чувствовал, как липкий пот покрывает его тело. Его беспокоила не только потеря денег. И даже его друзья не подозревали, что для этого брака у Джека имелись более веские причины, которые он и сам не до конца понимал. Эти причины имели отношение к терзавшему его внутреннему беспокойству, которое не покидало Джека с тех пор, как восемь лет назад он едва не убил человека на дуэли.

Подавив неприятные воспоминания, Джек свернул скандальную газетку и положил ее во внутренний карман сюртука. Он сам виноват, что потерял Эвелин. Тем не менее, впервые в беспутной жизни Джека Рэнсфилда появилась цель.

Он хотел отомстить.

Спустя две недели

Когда пожилой седобородый человек шаркающей походкой вышел из ее кабинета, леди Джулия Коруин так и не приняла необходимого решения.

Ей было жарко, тело стало липким от пота, и вся она как-то раскисла. Полуденное солнце освещало старый стол красного дерева с аккуратными стопками бумаг. Если бы решение ее проблемы было таким простым, подумала Джулия. Она провела долгий, утомительный день, беседуя с целой армией претендентов на место преподавателя математики в ее академии.

И ни один из них не подходил для этой работы.

Для начала сентября погода стояла не по сезону теплой. У Джулии было сумасшедшее желание раздеться до сорочки, встать перед открытым окном, чтобы легкий ветерок, колыхавший зеленые занавески, обдувал разгоряченное тело. Не шокирует ли это соседей, у которых и так сложилось о ней не самое лестное мнение? Она только подольет масла в огонь в их стремлении вытеснить школу Джулии из респектабельной части Лондона.

Вздохнув, она сдернула с себя кружевную косынку и стала энергично обмахивать ею лицо. Мелкие кудряшки волос выбились из пучка и прилипли к влажной шее. В другое время она бы убрала докучливые пряди назад в пучок, вьющиеся волосы были настоящим бедствием, но сегодня ее это не волновало. Время было позднее, и в ее книжке не осталось фамилий претендентов на должность преподавателя.

Джулия заставила себя просмотреть записи, сделанные во время сегодняшних собеседований. Осенний курс занятий продлился всего неделю, когда преподавательницу математики мисс Дьюхерст вызвали к больной матери в Ланкашир. Ей требовалась замена, причем очень срочно. Проблема заключалась в том, что лучшие учителя уже нашли места в других школах. И ни один претендент из дюжины откликнувшихся на объявление не отвечал ее высоким требованиям.

Кого она должна была взять на работу?

Ну не старого же мистера Блаттса: он говорит едва слышно, а значит, не сможет контролировать целый класс подвижных детей.

И не юного мистера Найтли, который нервничал и краснел, украдкой бросая взгляды на ее грудь.

Напыщенный мистер Гримшо смотрел на нее сверху вниз, словно считал ниже своего достоинства вступать в объяснения с женщиной. Джулия сразу отвергла его кандидатуру. Много лет назад она поклялась игнорировать тех, кто не может или не хочет находить с ней общий язык. Лучше тратить свою энергию на стоящие дела, чем злиться на узколобых фанатиков.

Взяв в руки перо, Джулия зачеркнула эти три фамилий. Потом еще и еще, пока в раздражении не отбросила ручку.