— Значит, придется организовать ему финансовые трудности, — сказал Рейф. Бен усмехнулся:

— Мы тоже так думаем. — Затем задумчиво добавил:

— Кажется, Рэндалл сделался противником всякого рода насилия.

— Когда в последний раз забирали казну, убили несколько человек, — сказал Рейф, голос его был суров. Ему не нужно было смотреть на свою руку, чтобы убедиться: то ограбление повлекло за собой и другое насилие.

Бен кивнул.

— Есть еще один тип, сержант Макклэри, — медленно проговорил Рейф.

Ему никогда не забыть Макклэри, которого он один раз подверг дисциплинарному взысканию и который обнаружил часть украденных денег на квартире у Рейфа. Макклэри был одним из солдат, сопровождавших его в тюрьму. Во время пути этот человек использовал малейшую возможность, чтобы унизить осужденного. Рейф никак не мог понять, откуда в Макклэри такая антипатия к нему, — впрочем, эти мысли отступали на второй план перед ненавистью к Рэндаллу. Именно Рэндалл отослал Рейфа с поручением вдень ограбления, а затем отрицал это. Именно Рэндалл сыграл ведущую роль на суде, а потом и во время наказания. Именно Рэндалл явился инициатором всей затеи с ложным обвинением.

— А что Клинт думает о Рэндалле?

— Клинт знает, что Рэндалл трус и вор. — Он смешался. — А вот люди в Колорадо не знают, и всем здесь Рэндалл нравится. Такие, как он, умеют втереться в доверие, хотя, конечно, это не меняет дела — он все равно остается вором, который позарился на казну, в то время как мы увертывались от пуль.

На четвертый день отъезда из Цинциннати они остановились в городе. Рейф был в кожаных перчатках, привезенных Беном, но они оказались неудобными, и он захотел купить другую пару, чтобы срезать с нее пальцы, а оставшейся частью закрыть тыльную сторону ладони.

Сделав несколько покупок, они нашли публичный дом. Это была идея Бена, Рейф предпочел бы продолжить путь. В постели с женщиной его не покинули душевный холод и безразличие, хотя тело немедленно отреагировало так, как надо. Несмотря на все попытки вернуться к обычной жизни и возродить утраченные ощущения, занятие любовью не доставило ему большого удовольствия. Его не оставляла мысль об Аллисон, так быстро отвернувшейся от него, и потому он вел себя если не жестоко, то по крайней мере грубо и равнодушно. Он только брал, хотя когда-то был очень внимательным любовником. Рейф холодно отметил про себя этот новый недостаток, притупивший былой энтузиазм к плотской любви. Что ж, Рэндаллу зачтется и это.

Больше ни в каких городах они не останавливались. Внутри Рейфа клокотал вулкан, и он счел необходимым держаться подальше от людей.

Сейчас они решили обойти Кейси-Спрингс стороной, вместо того чтобы воспользоваться хорошо проторенной горной тропой. Бен остановился, и Рейф взглянул вниз на долину. Посреди расчищенного участка вытянулся изящный дом. Слева от него располагалась большая конюшня, а справа — длинное строение.

— Это обиталище Рэндалла. «Круг Р» называется, — сказал Бен.

Рейф медленно окинул взглядом постройки, пасущийся вдалеке скот.

— Соседи?

— Ближайшие — в десяти милях. А на юг отсюда расположен небольшой торговый центр. Старая фактория, превратившаяся в городишко, Раштон. По названию ручья, который протекает в этом районе.

— Законники?

— В Раштоне есть шериф на полставки, назначаемый местным губернатором. Его зовут Расс Дьюэйн. Он тоже, как и все здесь, занимается скотоводством. В Кейси-Спрингс — собственные блюстители порядка.

— Как здесь, много копают?

— Есть несколько участков. Почти все золото уже ушло. Хотя Грин, Смит, Уэр и Томпсон намыли небольшой запасец, пока дожидались тебя. Нечего путного, но хватает на еду и кое-какую мелочь.

— А что делаете ты и Саймон?

— Охотимся понемногу. Беремся за сезонную работу. Это дает возможность поездить.

— Расскажи мне подробнее о хижине.

— Ее нашел Клинт, когда выслеживал конокрадов. Чистое везение. Услышал рев скота. Иначе ему никогда бы не попасть в глухую долину. Отличное место, где можно спрятаться. Вход только с одной стороны — похоже, проложен прямо в скале. Видимо, хижиной пользовался давным-давно какой-то охотник, промышлявший в горах. Мы иногда натыкаемся на капканы. Но место надежное. Я с трудом находил его, даже когда побывал там пару раз.

— Конокрады?

— Они не вернутся, — сказал Бен и указал на группу камней причудливой формы. — Вон там поворот. Постарайся запомнить, как добираться туда.

Он поехал вперед, и Рейф последовал за ним в лес, где росли сосны и осины.

В пряном воздухе смешались аромат диких цветов и резкий запах сосны. Верхушки деревьев почти полностью закрыли солнце, отбрасывая пляшущие тени на ковер из сосновых игл. Тропа неожиданно пошла вверх, и лошадям приходилось с трудом преодолевать подъем.

— Есть еще один путь, — пояснил Бен, — в обход. Зимой нам пришлось несколько раз им воспользоваться. Но он чертовски длинный.

— Я надеюсь уехать до зимы.

— Снег здесь выпадает рано, — сказал Бен. — По-настоящему рано. Мы построили укрытие для лошадей и припасов.

— Бен…

Юноша обернулся, в его глазах стоял вопрос.

— Я не хочу втягивать тебя с Клинтом в это дело. И других тоже.

— Мы нужны тебе.

— Нет.

Бен натянул поводья и остановился.

— Если бы не ты, никого из нас не было бы сейчас в живых.

Рейф опустил глаза.

— Была война. Мы все заботились друг о друге.

— И до сих пор заботимся, — произнес Бен и упрямо выпятил подбородок. — Когда Джонни попал в беду… — Он замолчал и отвернулся.

Рейф нахмурился:

— Джонни Грин?

— Связался с бандой в Техасе, был замешан в ограблении. Его чуть не повесили. — Бен слегка улыбнулся. — Теперь там, внизу, никого из нас не ждут с распростертыми объятиями.

Рейф помолчал. Горе и десять лет заключения не подготовили его к тому чувству, что всколыхнулось у него в груди. Благодарность? Он сам не знал, стоит ли радоваться этому. Гораздо легче вообще ничего не чувствовать.

— Капитан, они не позволят тебе действовать в одиночку.

— Сейчас я справлюсь сам. Мне не нужна больше ничья помощь. Это мой бой.

— Но мы уже в него ввязались, нравится тебе это или нет. И повернуть назад мы не можем, — сказал Бен.

Рейф плотно сжал губы, но был вынужден согласиться. Из-за него они завязли и так слишком глубоко. Но он сделает все, чтобы оградить их от беды. Рейф коротко кивнул и перевел взгляд на тропу, по которой они ехали.

Глава третья

— Леди, вам не следует ехать туда одной.

Шей смотрела на служащего в билетном окошке почтовой станции Кейси-Спрингс.

— Я не могу ждать неделю, — сказала она, изо всех сил стараясь, чтобы он первым отвел взгляд.

— А я говорю вам, что ближайшие шесть дней карета туда не пойдет. К тому же путешествовать одной небезопасно, особенно с тех пор как на дорогах появились головорезы, которые грабят почту, крадут казну и нападают на все, что движется.

— Но я должна…

— Знаете, мисс, — терпеливо продолжил клерк, — вы можете переждать в гостинице или пансионе. Вам не нанять здесь ни лошади, ни повозки, чтобы ехать одной в Раштон или «Круг Р». Не такие нынче времена.

Шей с досадой опустила на землю саквояж и крепко вцепилась в этюдник, который прижимала к себе. Решив отправиться на Запад, она все распродала. Выбор был сделан, а это означало, что с прошлым должно быть покончено.

С прошлым связана ложь, которая подорвала все, во что Шей когда-то верила. Она всегда принимала жизнь такой, какая она есть, всегда умела играть по правилам, а теперь…

Даже не известно, кто она такая. Это незнание делало ее уязвимой, испуганной, хотя раньше она ничего не боялась. Все, во что она верила, превратилось в дым, и Шей не понимала, как и почему это произошло.

Но она понимала, что обязана все узнать.

Шей то и дело доставала газетную вырезку. Смотрела на портрет Джека Рэндалла. Сколько раз она жалела, что у нее нет отца? Мечтала, чтобы он появился? Но мать почему-то разлучила отца с дочерью. Каждый раз, разглядывая кусочек газеты, Шей видела и человека, которого отец помог изобличить. Вора и даже, наверное, предателя.

Он не был похож на вора, во всяком случае если судить по портрету. Его лицо приковывало к себе внимание и говорило о внутренней силе. Шей поражало противоречие между этой силой, которую она разглядела на рисунке, и выдвинутым обвинением. И ее все время терзала мысль, не было ли в деле каких-то смягчающих вину обстоятельств. А что если он сражался на стороне Конфедерации и выбрал такой способ борьбы за свое дело? Тогда зачем он оставил у себя часть денег?

Эту загадку ей никак не разгадать, но, возможно, она сможет разгадать другую загадку, связанную с отцом. И чего ради мать лгала ей? Шей придумала несколько объяснений. Вероятно, Сара Рэндалл не выносила Запад или скорее всего не смогла ужиться с мужем.

Чем больше Шей размышляла, тем больше вопросов оставалось без ответа. Получить ответы она могла, только обратившись непосредственно к участнику событий, но это пугало. А что если она не нужна отцу? Он ведь вообще ничего о ней не знает. Поверит ли он ей?

Когда Шей думала о поездке, ей всякий раз становилось не по себе от дурного предчувствия. А так ли уж в самом деле ей хотелось докопаться до правды? Шей не была уверена. Но одно она знала точно — она должна узнать правду.

Шей заправила под шляпку выбившийся локон и зло посмотрела на клерка, впервые пожалев, что вид у нее не очень грозный.

Ее лицо, не лишенное приятности, безусловно, не могло заставить чье-то сердце затрепетать от страха. Все в ней было обычным. Почти прямые каштановые волосы. Серо-голубые глаза, которые могли бы, на ее вкус, быть не такими большими, хотя люди часто говорили, что они ее украшение. Наряды никогда не были для нее предметом волнения, Шей предпочитала чтение и рисование суете по поводу внешности. Мама часто повторяла, что главная ее черта — уравновешенность. И оттого, что это качество радовало маму, самого дорогого для нее человека, Шей подавляла в себе тоску по приключениям.