– Ты каждый день приходишь сюда раньше всех? Уэйн стоял у открытой двери клуба. В одной руке его был конверт, в другой – видеокассета.

– Нет, конечно, черт побери! Я обычно валяюсь в постели до обеда. Если уж ты богат, так пользуйся этим. Ха!

Миранда деликатно уклонилась от слюны, брызнувшей изо рта Уэйна при последнем восклицании, и тяжело вздохнула. Жаль, что она не выпила еще одну чашку кофе, собираясь на встречу в Уэйном. Теперь ей легче было бы с ним общаться.

– А как же тебя угораздило сегодня прийти так рано?

– Потому что меня шантажируют. Не хотел, чтоб кто-то другой нашел адресованный мне конверт. Он ведь был прикреплен к входной двери. – Уэйн, бросив беспокойный взгляд на пустынную набережную, завел Миранду в клуб и закрыл дверь. – Там ведь может быть бог знает что.

– Здесь есть видеомагнитофон?

– Не-а.

– Тогда мы можем поехать в агентство. У нас есть…

– Нет! – взвизгнул Лэмберт. – Я не хочу, чтобы меня видели в вашей конторе. И кассету смотреть не хочу. Сама ее просмотри, а потом скажешь, что там.

– Если у меня возникнут вопросы, тебе, возможно, тоже придется ее просмотреть. – Миранда обрадовалась. Она не представляла, как стала бы смотреть, по всей вероятности, порнографическую запись вместе с Уэйном. Ее наверняка стошнило бы.

– Ладно, как скажешь.

– Что в записке? – спросила Миранда, взяв конверт. Он ничем не отличался от первого: фамилия Уэйна написана в том же углу, тем же шрифтом.

– Требования, – угрюмо ответил Лэмберт.

– Хорошо. Теперь хоть есть от чего отталкиваться. Миранда начала читать вслух.

Ну как фотографии? Возбуждают? Посмотри теперь кассету. На рога, встанешь! Если не хочешь, чтобы и жена твоя получила такое же удовольствие, соглашайся на сделку. Ты должен отказаться от своей доли участия в клубе. Полностью. Контракт скоро получишь. Номинально ты останешься директором клуба, но при одном условии – выполнять все распоряжения, передаваемые тебе по почте.

– И что мне теперь делать, черт побери? – истерично воскликнул Уэйн, как безумный размахивая руками, словно надеялся ухватить ответ в воздухе.

– Паниковать рано. По крайней мере нам теперь известны мотивы, и время у нас пока есть. Не думаю, что контракт тебе пришлют прямо завтра. Не так-то легко найти с ходу абсолютно аморального адвоката. Или хотя бы такого, который не стал бы задавать лишних вопросов. – Она помолчала. – И потом, мне кажется, этому парню нравится изматывать тебя. Он получает огромное удовольствие, наблюдая, как ты трясешься. Так что он наверняка еще несколько деньков над тобой поиздевается.

Миранда отодвинула стул и устроилась за столом напротив Лэмберта. С его лысеющей головы стекали капли пота, оседая в густых бровях. Дрожащими руками он взял со стола дымящуюся чашку кофе, поднес к трясущимся губам и, отпив глоток, рыгнул. Очевидно, в кофе был добавлен алкоголь.

– Ты упоминал, что Коул Тейлор является твоим компаньоном. Какова его доля?

– О, всего сорок процентов. Ну, и еще ему достается часть прибыли от ежедневных сборов, в качестве гонорара за выступление.

– Другие совладельцы есть?

– Нет, только я и Коул. Пока. Миранда встрепенулась.

– А что, еще от кого-то были предложения?

– Ну, нашлось несколько желающих, звонили моему поверенному, как только стало известно, что здесь выступает Коул со своей группой. Но, видишь ли, вкладывать деньги в клубы рискованно, и я, наверное, запросил слишком много за те десять процентов, что хотел продать. А Коул свою долю уступать не собирался и даже мне сделал встречное предложение. Правда, не очень привлекательное. Думаю, он предпочел бы вообще не иметь компаньона.

– Он это сказал? – резко спросила Миранда.

– Нет. Просто мне так кажется.

– С ним трудно работать? – Миранда вспомнила перепалку между мужчинами накануне вечером.

– Да нет, не сказал бы. – Уэйн сосредоточенно помолчал, будто раздумывал, в чем бы упрекнуть Коула. – Язвительный он только.

– У твоего адвоката есть фамилии лиц, интересовавшихся клубом?

– Есть, но один человек не пожелал назваться.

– Я должна знать эти фамилии. Попроси адвоката переслать их в мой офис.

– Хорошо.

– Мне придется показать записки нашему специалисту. И фотографии с кассетой, возможно, тоже.

– Ни в коем случае! Их никто не должен видеть, кроме тебя! – испуганно вскричал Лэмберт.

– Уэйн. – Миранда начала терять терпение. – Сыскное бюро Дага существует уже двадцать лет, и это самое уважаемое агентство в Сан-Антонио. Клиентам гарантирована конфиденциальность; утечка информации практически невозможна. Если ты хочешь, чтобы я поймала шантажиста, мы должны использовать все имеющиеся средства. Или, как я уже говорила вчера, обращайся в другую фирму.

– Хорошо, хорошо. – Уэйн в знак согласия поднял руки. – Только чтоб до Вики не дошло.

Оставив последнюю реплику Лэмберта без внимания, Миранда заговорила о другом:

– Мне нужно сегодня вечером побеседовать с Коу-лом Тейлором.

– Ты ведь не скажешь ему, зачем я тебя нанял?

– Нет. Это было бы глупо. Но по моим вопросам он, вероятно, догадается, что тебя шантажируют. И этого я отрицать не стану, но причину скрою.

– Правильно, – просиял Уэйн. – Он решил, что Вики наконец-то взялась за меня. Этого он ждет не дождется с тех самых пор, как приехал сюда. Он считает, что я ей не пара. Ха!

– В котором часу он обычно появляется здесь?

– Когда как. Иногда днем приходит, бухгалтерские документы просматривает. Бывает, после обеда репетирует с группой, но меня на репетиции не допускают. Так, подожди, сегодня они, скорей всего, собираться не будут, потому что Коуд вчера здесь работал допоздна, что-то сочинял.

Миранда насторожилась.

– До которого часа?

Уэйн удивленно посмотрел на девушку.

– Я ушел в половине третьего, а он еще сидел. Один. Как долго, не знаю. А что?

– Пожалуй, я поговорю с ним сегодня вечером, – не отвечая на вопрос Лэмберта, сказала Миранда. – Чтобы не назначать встречу в официальном порядке. А то он будет насторожен и ничего не скажет. И с Сейбл побеседую.

Последняя фраза прозвучала безапелляционно. Будь она проклята, если пойдет у Лэмберта на поводу и позволит ему своими истеричными выходками изменить план расследования. К удивлению Миранды, Уэйн лишь пожал плечами.

– Она тоже не должна знать ничего лишнего.

– А про фотографии и видеокассету ей можно сказать?

– Ни в коем случае. – Уэйн явно не доверял своей возлюбленной.

– И даже скрыть, что шантажист использует ее, как приманку? Разве это она не вправе знать? Она, наверно, не меньше тебя встревожится, узнав, что фотографии могут попасть в чужие руки. – Миранда замолчала. Даг не одобрил бы ее манеры проведения допроса. Он всегда предупреждал, что нельзя читать клиенту нотации.

– Сейбл – нет, – невесело хохотнул Лэмберт. – Знай она про видеокассету, непременно сняла бы копию записи и продала в надежде на успех. Сейбл мечтает стать знаменитостью – порнозвездой, звездой шоу-бизнеса.

Миранда решила, что озлобленность Уэйна вызвана вынужденным разрывом с Сейбл. Может быть, у них был тяжелый разговор.

– Она очень обиделась, да? – сочувственно поинтересовалась Девушка.

– На что?

– Когда ты сообщил ей, что между вами все кончено.

– Кончено? Что кончено? Да она вчера вечером, после концерта, в моем кабинете так меня умотала, туши свет. Прямо у Коула под носом. Ха!

Миранда не верила своим ушам. Даже не знала, что сказать.

– Что, оскорбилась? – Уэйн повеселел.

– Меня оскорбляет твоя тупость. – Миранда уже не пыталась сдерживать кипевшую в ней ярость. – Трясешься, как бы я не навредила твоему браку, а сам продолжаешь флиртовать с женщиной, которая тебя губит. Порвав с ней немедленно, ты, может быть, сумеешь оправдаться перед женой, когда шантажист известит ее о твоей измене. А ты, наоборот, суешь голову в петлю. Этот тип наверняка по-прежнему следит за тобой, фотографирует и снимает на видео. И если ты бесперебойно снабжаешь его вещественными доказательствами, разве он оставит попытки завладеть клубом? Просто в голове не укладывается, как можно быть таким легкомысленным.

Лэмберт молчал, на его одутловатом лице поселилось озадаченное выражение.

– Ничего не могу с собой поделать. Дурная привычка, – несчастным голосом произнес он. Миранда ожидала услышать очередную развязную реплику, взрыв негодования или просто «ты уволена», все что угодно, но только не это смиренное признание.

Она не знала, утешать клиента или взывать к его здравому смыслу, и в конце концов ушла, оставив Уэйна одного. Он сидел за столом, подавленный и ничтожный, – жалкий стареющий мужчина, алкоголик, которого лишили заветного одурманивающего зелья. Конченый человек, распутник, уверенный, что женщины находят его неотразимым.

Миранда напомнила себе, что она не психиатр Лэмберта – хотя тому явно не мешало бы показаться врачу, – а частный детектив. И ее работа – искать шантажиста. Но она никогда, даже будучи телерепортером, не могла оставаться равнодушной к чаяниям и горестям людей, о которых готовила репортажи. Продюсер как-то заметил, что она принимает слишком близко к сердцу чужие заботы, и в его устах это, разумеется, был не комплимент. Миранда долго не могла понять, что же в том плохого.

Но, как оказалось, чрезмерная отзывчивость стоила ей карьеры, истощила душевные силы, разбила сердце. Миранда думала, что после всех свалившихся на нее бед ее душа очерствела. Однако она не хотела и не могла брать пример с тех бесчувственных репортеров, которые суют микрофоны в лицо матерям, прибывшим на место авиакатастрофы искать останки своих сыновей, не желала быть похожей на грубых полицейских, похохатывающих над трупами. А вот золотая середина – умеренное сочувствие – ей пока недоступна. Девушка вздохнула. Уэйн, безусловно, достоин презрения, но она почему-то жалела его.