– Пусть поскрытничает. Должно быть, ночной клуб открыть задумала.

Дженни в ужасе всплеснула руками.

– О, Пол! Как ты можешь так обо мне думать? Я – и ночной клуб!

Потом, уловив насмешливые искорки в его глазах, слабо улыбнулась и поспешила высморкаться.

В эту минуту дверь гостиной распахнулась и в проеме появилась длинноногая девочка-подросток.

– Мамочка, ты видела… – Увидев, что родители не одни, она осеклась, но уже в следующее мгновение обрадованно вскрикнула: – Ой, тетя Дженни! Ура, тетя Дженни приехала! – В три прыжка она очутилась на диване, обнимая и целуя Дженни, и все время приговаривая: – Тетя Дженни! Тетя Дженни!

Дженни, прижав ее к себе, зарылась носом в шелковистых, черных как смоль волосах девочки. Затем, чуть отстранив ее от себя, невольно залюбовалась. Ей никогда не приходилось видеть такую чистую оливковую кожу, столь совершенную красоту. Идеальный овал лица, серые глаза миндалевидной формы, придававшие облику Лорны восточный колорит. Не очень четко очерченные, чуть пухловатые губы тем не менее притягивали какой-то удивительной мягкостью. Дженни обожала наблюдать, как Лорна разговаривает, любуясь движениями ее губ.

– А мне говорили, что ты не выросла, – сказала она, обводя укоризненным взглядом Бетт и Пола. – Да ты чуть ли не на полголовы вытянулась!

– Я? Правда, тетя Дженни? Ура! Вот здорово! – Голос Лорны был грудной, мелодичный. Она накинулась на Дженни: – Когда вы приехали? Почему вы ко мне не поднялись? Сколько вы у нас пробудете? И-и-эхх! – Она вновь заключила тетушку в страстные объятия. – До чего же здорово, что вы наконец вернулись!

– Смотри не задуши ее, – одернула свою дочь Бетт. – И убери лапы с дивана. – Она шлепнула девочку по лодыжкам. – И не рассчитывай, что тебя будут денно и нощно обслуживать: твоя драгоценная тетя Дженни утром уезжает.

– О нет!

– О да, – при виде нескрываемого ужаса, отразившегося на лице Лорны, Дженни не выдержала и рассмеялась. – Но я вернусь недельки через три.

– Через три недели! Значит, вы едете не на работу устраиваться?

– Нет, на этот раз я какое-то время пережду без работы, – сказала Дженни.

– Между прочим, твоя тетя Дженни теперь замужняя женщина, – поведал дочери Пол, опускаясь рядом с ней на корточки.

– Замужняя? Вы?… О, тетя Дженни, я не то имела в виду. Это ведь просто замечательно, что вы замужем! Я так рада за вас! Но не значит ли это, что вы сможете приходить к нам так же часто, как обычно?

– Нет, моя милая, – улыбнулся Пол. – Наоборот, теперь мы будем ее видеть чаще. Вполне возможно, что она будет жить с нами. Не так ли, Джинни?

– Ну право, Пол, – смутилась Дженни. Потом добавила: – Посмотрим.

– О да, да, тетя Дженни! – Лорна радостно захлопала в ладоши. – Вот здорово-то будет! Но… – она замялась. – А как же ваш муж?

– Дело в том, – сказала Дженни, уже успокоившись, – что он умер.

– Так быстро? О, тетя Дженни…

Лицо Лорны так опечалилось, что Дженни поспешила утешить девочку:

– Ничего, моя родная. Мы с тобой потом еще об этом поговорим… Расскажи мне лучше пока, чем ты сама тут без меня занималась?

– Чем она тут без тебя занималась? Это я могу тебе сказать, – вставил Пол. – За мальчиками бегала. По меньшей мере за одним. Правда, он не совсем мальчик, а дылда с меня ростом. Брайан Болтон, сын мэра. Вот так-то! Думала, никто тебя не видит? "Можно понести ваш рюкзачок, мисс Хиггинс?" Ой!

Его поддразнивания привели к тому, что Лорна сначала толкнула его в бок, едва не опрокинув отца на прикаминный коврик, а потом набросилась на него, щекоча в бок, однако их веселую возню оборвал гневный окрик Бетт:

– Прекратите немедленно! Хватит вам дурака валять!

Лорна тут же забралась на диван и прижалась к Дженни, а Пол встал, поправил пиджак и сухо произнес:

– Я пойду перекушу, а потом должен еще навестить пару пациентов. Надеюсь, Джинни, что увижу тебя перед сном. Если же захочешь отдохнуть и ляжешь рано, то увидимся завтра утром. В котором часу ты хочешь ехать?

– Я поеду на двенадцатичасовом поезде из Ньюкасла.

– Я отвезу тебя на вокзал.

– Спасибо, Пол.

Он покинул гостиную, пересек холл, вошел на кухню, вынул из духовки еще теплую тарелку, уселся за стол и принялся за еду. Лицо его заметно помрачнело.

Пол терпеть не мог ужинать на кухне. Одно дело, когда он возвращался домой поздно ночью – тогда ему ничего не оставалось, как поужинать на скорую руку, да и то иногда он ставил тарелку с едой на поднос и уходил в гостиную – в столовой отопление после ужина отключалось. "Нечего зря уголь переводить", – говорила Бетт. В соответствии с новым порядком, установленным ею, после шести вечера все ели на кухне… если, разумеется, Мэгги к тому времени уходила. Оторвавшись от тарелки, Пол обвел глазами кухню. В ней царил идеальный порядок, все сверкало, как в операционной. В углу больше не стояло его любимое старое кресло с низким сиденьем, не было здесь уже и пуфика, который когда-то принесла его мать, чтобы Мэгги, перемыв вечером посуду, могла полчасика отдохнуть, положив на него ноги. Место кресла с пуфиком заняли стиральная машина и электросушилка, а с другой стороны от плиты у окна высился холодильник. Вместо старого кухонного шкафа стоял теперь застекленный сервант с непослушными ящичками, задвинуть которые можно было только обеими руками. Посередине кухни возвышался большой обеденный стол, под которыми разместились четыре табуретки с пластиковым покрытием.

После смерти его матери Бетт тут же принялась менять всю обстановку. От прежней кухни не осталось почти ничего. Просто удивительно, что Мэгги смогла это вынести и остаться. Правда, Пол, как ему казалось, догадывался об истинных причинах такого поведения Мэгги, и при одной только мысли об этом у него потеплело на сердце.

Собрав грязную посуду, он уже понес ее к раковине, когда на кухню заглянула Лорна.

– Я боялась, что ты уехал, – сказала она, подходя к нему. – Папочка, я придумала новую миссис Мак-Аналти.

Пол опустил посуду в раковину, отвернул кран, потом с улыбкой сказал:

– Сейчас мне некогда играть в миссис Мак-Аналти, детка – меня ждет больной.

Пол думал, что его дочь уже наигралась в миссис Мак-Аналти; по крайней мере, она уже довольно давно о ней не вспоминала. Эту игру они с ней придумали уже много лет назад, после того, как Лорна однажды потребовала, чтобы отец поиграл с ней в больных. Пол был уже почти уверен, что его дочь выросла из этой игры, но Лорна и в свои пятнадцать лет порой вела себя как настоящий ребенок. Чему ее любящий папа, впрочем, был в глубине души несказанно рад.

– Папочка, ну это совсем быстро. Тебе понравится, вот увидишь!

– Когда вернусь, – пообещал Пол.

– Но я уже лягу, – надулась Лорна.

– Ну хорошо. – Пол кивнул, плеснул в раковину немного жидкого моющего средства из бутылки и вытер руки висевшим на стене полотенцем. – Что ж, я готов. – Он повернулся к дочери и, придав себе серьезный вид, произнес:

– Добрый вечер, миссис Мак-Аналти.

– Здрасьте, доктор, – чинно поприветствовала его Лорна, подражая тому, как в ее представлении, должна вести себя взволнованная больная.

– Что я могу для вас сделать, миссис Мак-Аналти?

– Мне совсем худо, доктор.

– Да, я это и сам вижу, миссис Мак-Аналти. А что с вами?

– У меня ги-дро-це-фалия, – запинаясь, выговорила Лорна.

Пол запрокинул голову назад и громко расхохотался.

– Какая прелесть! – восхитился он. – Где ты ее откопала?

Видя, как развеселился отец, Лорна тоже восторженно захихикала.

– То ли еще будет! – радостно взвизгнула она, грозя ему пальчиком. – Я тебе еще и не такое заготовила. Наконец вы встретили достойного противника, доктор Хиггинс!

– Да, пожалуй, – согласился Пол. – Итак, миссис Мак-Аналти, опишите мне свои симптомы.

– Ох, доктор, у меня так голова разрослась! – Лорна показала, разведя руки до ширины плеч. Потом заученно затараторила: – Первые признаки появились, когда мне было всего шесть месяцев от роду. В моей головке начала скапливаться вода, а череп еще не сформировался и в нем возникло нечто вроде пузыря, который с годами все разрастался и разрастался, пока голова не превзошла по размерам тело…

– Бедненькая.

– Ах, не перебивайте! Так вот, поначалу все думали, что у меня просто рахит, но потом поняли, что это самая настоящая водянка головного мозга… доктор.

Пол легонько потрепал дочь по щеке.

– Очень хорошо. Просто замечательно. Откуда у тебя все эти сведения?

– Ой, я такую потрясную книжку достала! "Семейный врач" называется. Всего за три шиллинга купила в лавке Трентина. Представляешь – в ней тысяча сто семьдесят страниц!

– Да ну!

– Ей-Богу. Чудо, а не книжка. Мистер Трентин сказал, что со временем ее стоимость возрастет. На обложке фотография больницы Святого Фомы, а внутри вклеен самый настоящий скелет. То есть, не самый настоящий, конечно, а бумажный, но зато все-все косточки показаны. Такая красотища, доктор!

– Да, наверное. Мне уже самому взглянуть захотелось. Однако, миссис Мак-Аналти… – он уже вел дочь через холл, обняв ее за плечи, – вы все-таки не покупайте медицинскую литературу, не посоветовавшись сначала с доктором Хиггинсом. Хорошо?

– Но ведь это не книжка, а сущий клад, папочка. Последний писк. Там все болячки есть, и как их лечить, да еще целых шесть портретов всяких знаменитых старичков – между костями и прочим. Один сэр Уильям Дженнер лишь чего стоит! Лауреат всего что только можно. На Горгону-Медузу похож. Остальные дядечки так с виду ничего, а этот словно тебя проглотить готов! Как профессор Уилан, про которого ты мне когда-то рассказывал. Помнишь?

Одеваясь, Пол с серьезным лицом сказал дочери:

– Дело в том, моя милая, что многие сведения в этой книге уже порядком устарели, да и лечат сейчас по-другому. Словом, я предлагаю, чтобы мы с тобой как-нибудь вместе над ней посидели. По рукам?