Бесконечный коридор

Москва: Фантом Пресс, 1998

(Полнолуние)

ISBN 5-86471-160-8

Переводчик: А. В. Санин

Оригинальное название: Catherine Cookson "The long corridor", 1965

Аннотация

Действие романа разворачивается в английской провинции. Доктор Пол Хиггинс – одна из самых ярких и уважаемых личностей небольшого городка Флеберна. Белокурый статный гигант с первого взгляда влюбился в очаровательную юную Бетт – грациозную, изящную, искрящуюся радостью девушку. Она была похожа на сказочную "Дюймовочку". Не прошло и двух недель, как молодые люди поженились. Но с первых же шагов совместной жизни супруги поняли – их брак оказался роковой ошибкой. Мнимая любовь обернулась ненавистью.

Бетт родила прелестную малышку, которая больше походила на японку, чем на европейскую девочку. Пол подозревает, что ребенок – плод мимолетной связи легкомысленной и суетной жены. Однако доктор полюбил Лорну, как родную дочь.

Лживость, злобный характер, неуемный эгоизм миссис Хиггинс разъедают семейные отношения, словно ржавчина.

Пол страдает от духовного одиночества. Жизнь в родовом особняке Ротфилд-Хаус подобна пребыванию на вулкане. И трагедия не заставляет себя ждать. В нее вовлечены все герои романа. Каждый из них заплатил дорогую цену за прозрение…

Часть 1. СЕМЬЯ

– Да что вы, доктор, я здорова как лошадь. Выписывайте меня!

– Нет, Энни, я вас должен продержать дома еще хотя бы с недельку; вам еще рановато браться за веник и швабру.

– Что вы, доктор, какая швабра – вы у нас совсем от жизни отстали. Теперь я только этим полотером орудую. Классная штуковина!

– Возможно, не спорю. Но ведь, чтобы "этим полотером орудовать", вам нужно вставать с рассветом, не так ли? А для ваших легких утренний туманец – не лучшее снадобье.

– Доктор! – обычно смешливое лицо Энни Маллен, расположившейся напротив Пола Хиггинса за массивным столом из красного дерева, посерьезнело. – Еще одной недели сидения дома я просто не перенесу. Мадам старается меня выжить, да я и сама стремлюсь сбежать оттуда как можно скорее. Последний месяц был для меня сущим адом. Причем впрямую мне ничего не говорится, зато ведьма всегда устраивает так, что я все слышу. Целыми днями напролет бубнит что-то, вплоть до самого вечера, когда мой Гарри с работы возвращается; а уж тогда она просто ангелом становится – тише воды и ниже травы. Мне так тошно от всего этого, доктор, что я молю вас: выпишите меня, пожалуйста. Энни Маллен еще поскрипит, вот увидите, но я только об одном мечтаю: когда пробъет мой час, – отойти тихо и незаметно. Перегнувшись через стол, она понизила голос до шепота: – Помните, вы обещали, что я не почувствую боли? Это правда?

– Да, Энни, – промолвил ей в ответ доктор Хиггинс. – Это я вам обещаю, не тревожьтесь.

Старушка кивнула и выпрямилась, на лице ее вновь заиграла улыбка.

– Мне больше ничего и не нужно, – произнесла она.

Пока доктор быстро водил пером по бумаге, Энни пристально следила за ним, а потом, когда Пол вручил ей справку, поднялась, застегнула пальто и сказала:

– Мой папаша часто говаривал, что ваш отец, упокой Господи его душу, и вид имел суровый, и речи держал грозные, но зато хирург был – Божьей милостью, руки золотые, – да и человек добрейший… Так вот, знаете, к чему я клоню-то? – Миссис Маллен прикоснулась рукой к могучей груди вставшего из-за стола доктора Хиггинса. – Все это он передал своему сыну… А теперь я пошла. До свидания, доктор.

Повернувшись, она зашагала к двери.

Вместо того чтобы крикнуть ей вслед: "Да полно вам, Энни, я недостоин такой похвалы!", Пол промолчал и лишь кратко попрощался:

– До свидания, Энни.

После ухода Энни Маллен, Хиггинс задумчиво погладил подбородок, сел за стол и нажал кнопку вызова. Почти сразу дверь распахнулась, и в кабинет вошел мужчина.

Доктор Хиггинс взглянул на карточку больного. Харольд Грей, тридцать четыре года. Он быстро просмотрел записи о больничных листах, которые выдавал Грею в течение последнего года. Три недели, пять недель и вот уже снова четыре недели. Он поднял голову.

– Ну что, как вы себя чувствуете?

– Да как-то еще не очень, доктор, бывало лучше.

– Надеюсь, новое лекарство вам помогло?

– Ну… немного помогло, но все же…

– Отлично, я был уверен, что оно поставит вас на ноги.

– Но дело в том, доктор…

– Что ж, значит вы уже готовы выйти на работу.

– Но, видите ли, доктор…

– В прошлый раз я продлил вам больничный лист еще на одну неделю, за которую вы должны были окончательно исцелиться. – С этими словами врач принялся заполнять историю болезни, а затем, выписав справку, придвинул ее своему недовольному пациенту, сидевшему с отрешенной физиономией. Взяв справку, мистер Грей встал и, хмуро воззрившись на доктора, проворчал:

– Вот увидите, теперь все заново разгорится.

– Придется рискнуть. Однако вспомните: в прошлый раз, когда у вас опять появились боли в спине, мы сделали рентген, который ничего не выявил. И до этого снимки неизменно подтверждали, что с вашим позвоночником все в порядке… – Чуть помолчав, Хиггинс добавил: – До свидания.

– До свидания, доктор.

Прощание больного прозвучало как скрытая угроза, и мистер Грей удалился, хлопнув всердцах дверью.

Собрав со стола карточки, доктор Хиггинс сложил их вместе и, глядя на внушительную стопку, задумался. За каждой карточкой стояла чья-то судьба. А люди были такие разные: взять хотя бы старую Энни – бедняжка погибала от рака желудка, а он лечил ее от бронхита; старушка порывалась работать до последнего вздоха. Смерть караулила ее за ближайшим углом, и оба они – и Энни, и доктор Хиггинс – это знали. А Грей? Доктора передернуло. Даже одна мысль о Грее Харольде заставляла его брезгливо морщиться. Покинув кабинет, он пересек просторную приемную и, толкнув дверь с табличкой "Регистратура", положил карточки на стол, за которым сидела пожилая женщина, и спросил:

– Что-нибудь еще появилось?

– Нет, после звонка миссис Ратклифф – ничего.

– Я бы, конечно, предпочел оттянуть прием этой дамы до утра… Жуткая невротичка.

– Зато расплачивается сразу. К тому же, как вы сами говорили, у нас таких выгодных пациентов раз, два и обчелся – поэтому мы должны их холить и лелеять.

В глазах доктора Хиггинса заплясали лукавые огоньки. Опершись на стол, он наклонился к своей регистраторше:

– В один прекрасный день, Элси, ваш колкий язычок сыграет с вами злую шутку; просто поразительно, как вам удается запоминать бесчисленные глупости, которые слетают с моих уст.

– Это вовсе не глупости, доктор. – Она озорно улыбнулась. – Да и кому, как не мне, проработавшей с вами уже пятнадцать лет, не помнить все, что вы говорите?

– Как, неужели уже пятнадцать лет? – Доктор Хиггинс выпрямился и задумчиво осмотрел приемную, чуть задержав взгляд на старинном круглом столе, заваленном беспорядочно разбросанными журналами. – Надо же пятнадцать лет! Кто бы мог подумать?

– На вашем месте я бы не стала сейчас вдаваться в воспоминания, улыбнулась Элси. – У вас с часа дня маковой росинки во рту не было. Вы уж перехватите что-нибудь, прежде чем ехать к мисс Ратклифф. И не забудьте про миссис Огилби – у нее уже срок подходит. Бог даст, до завтра и продержится, но может родить и сегодня.

– Как скажете, Элси, как скажете, – рассеянно пробормотал доктор. Затем, повернувшись вполоборота, бросил через плечо: – Оставьте все свои бумажки и отправляйтесь домой. Следили бы вы за собой так же, как за моей персоной, глядишь – и ребра бы не просвечивали.

Элси Райан подняла голову и натянуто улыбнулась.

– До свидания, доктор,

– До свидания, Элси.

Пол снова пересек приемную и приостановился перед дверью с табличкой "Посторонним вход воспрещен". Однако открывать не стал, а направился дальше и, миновав свой кабинет, вышел через соседнюю дверь во внутренний двор. Вечернее небо было усыпано звездами, а полная луна ярко освещала заиндевевшие черепичные крыши приземистых флигелей и надворных строений. Вдохнув прохладный воздух, доктор Хиггинс зашагал по квадратикам гранитных плит, которыми была вымощена дорожка к распахнутым воротам, и, остановившись в проеме, обвел взглядом Ромфилд-сквер. В столь поздний час на площади не было ни души; доктору это показалось странным, ведь с противоположной стороны на нее выходило здание Технического колледжа, а там вечно сновали люди. Он посмотрел направо, где возвышался недавно возведенный холодильный завод. А ведь старина Пирсон начинал с крошечной мясной лавки посреди Отхожего Тупика – одно название уже говорило о том, каким славным мясом он торговал. Теперь же предприимчивый "джентльмен" владел крупнейшим холодильником на сотни миль вокруг. Миллионером стал, хотя, как сплетничали злые языки, до сих пор толком не научился грамотно писать свою фамилию. Отец Хиггинса потчевал старого Пирсона долгие годы, да и самому Хиггинсу довелось повозиться с новоявленным "магнатом", пока миссис Пирсон не решила, что пора им перебраться в более престижный район, и не увезла своего косноязычного, неотесанного и малограмотного супруга на Юг Фелберна.

Не поворачивая головы, доктор взглянул на резиденцию Армии спасения, примыкающую едва ли не вплотную к его собственным владениям. Здание тоже казалось безлюдным. Никто не призывал Господа сжалиться и ниспослать грешным свою благодать. Едва заметная улыбка тронула губы доктора Хиггинса. Какое счастье, что остались еще люди, не уставшие молиться и до сих пор верившие, что их услышат небеса. Многие посматривали на солдат Армии спасения с презрением и жалостью, а ведь зря. Именно те, которые считали, что лишь безумцы и блаженные не утратили еще надежды докричаться до глухонемых, скорее достойны сострадания. И он был одним из них.