– Да, четверть второго, – повторила за ним Дженни. – Мне надо ехать.

– А почему бы тебе не остаться у нас на ночь? – предложил Пол.

– Нет, Пол, мне нужно домой. Не забудь, завтра у меня званый вечер, и я уже утром должна быть во всеоружии.

– Может, я приду и помогу вам, тетя Дженни? – вызвалась Лорна.

– О, это будет просто замечательно, – расцвела Дженни. – Не представляю, как я одна управлюсь. Даже не ожидала, что подготовка к вечеру – дело настолько трудоемкое.

– Сколько же ты людей наприглашала? – полюбопытствовал Пол.

– Двадцать человек. И где я их только размещу?

– Поместятся, квартира у тебя просторная. Какая удача, что тебе удалось ее заполучить!

– Да, повезло, – кивнула Дженни.

– Пойду-ка я спать, – провозгласила Лорна, сладко потягиваясь. Спокойной ночи, папочка. – Она нагнулась, чтобы поцеловать его и прошептала: – Мой любимый горец. – Они снова засмеялись. Потом Лорна подошла к Дженни, поцеловала ее и сказала:

– Я приду к вам часов в десять, тетя Дженни. Это нормально?

– Да, милая. Надеюсь, я уже встану. Спокойной ночи, золотко.

Дождавшись, пока дверь за Лорной закроется, Пол задумчиво произнес:

– Давно она не была такой странной, как сегодня. Мне кажется, Джинни, что-то ее беспокоит. Ты, случайно, ничего не знаешь?

Дженни отвернулась и лишь потом ответила:

– Точно не знаю, Пол. Трудно сказать.

– Значит, что-то ты все-таки знаешь? Или хотя бы – догадываешься?

– Она ведь не на шутку увлечена Брайаном – это ее первая любовь. Сам знаешь, в таких случаях никогда все гладко не бывает.

– Да, пожалуй. А, по-твоему, они продолжают встречаться? Он ведь уже больше двух недель у нас не появляется. Сейчас самый канун Рождества, а она даже никуда не ходит.

– Почему, – возразила Дженни, – на прошлой неделе она ходила на вечеринку.

– На одну-единственную! За все Рождество! Даже ее мамаша, и та уже на трех была. Ха! – Он запрокинул голову на спинку кресла. – Веселится сейчас, должно быть.

– Оставь, Пол. Ты отлично знаешь, что вполне мог составить ей компанию, ведь вас обоих пригласили.

– Троих – ты забыла про мистера Ноулса.

Дженни не нашлась что ответить. Неловко помолчав, она сказала:

– Что ж, Пол, мне пора. – Видя, что он поднимается, она поспешно добавила: – Я прекрасно вижу, что ты сейчас не в состоянии вести машину, поэтому не беспокойся – я такси закажу.

– Такси? Вот уж нет! – Он резво вскочил. – Это я-то не в состоянии вести машину? Ах, Джинни, Джинни! Ты, наверное, даже не представляешь, насколько я должен напиться, чтобы разучиться управлять машиной. Одевайся и пойдем – я тебе покажу.

Дженни поднялась по лестнице в комнату, которую привыкла считать своей. Она находилась в противоположном конце коридора от спальни Бетт, по-соседству с комнатой Лорны. Стоя перед зеркалом и поправляя шляпку, Дженни вдруг услышала доносящиеся из-за стены сдавленные рыдания. Она затаила дыхание, прислушиваясь. Поведение Лорны во время вечера не обмануло Дженни: ей сразу показалось, что девочка смеется неестественно громко, да и вообще держится на взводе. И снова она вспомнила Бетт, однако на этот раз и впервые – без тени сочувствия. Окажись сейчас ее кузина рядом, Дженни сама залепила бы ей пощечину – Бетт ее заслужила!

Вместе с Джеймсом Ноулсом Бетт отправилась на званую вечеринку, куда, без сомнения, были приглашены и мэр Болтон с супругой и сыном – Брайаном. Дженни нутром чуяла, что именно Брайан и послужил главной приманкой для Бетт; от одной этой мысли ей стало не по себе. И еще ее пронзила острая жалость к Лорне.

Не заходя к девочке, она спустилась по лестнице в холл и вышла наружу. Из темноты прогремел голос Пола:

– Посмотри, Джинни!

Дженни оглянулась. Пол стоял во дворе, на ступеньках крыльца. Указывая рукой на землю, он сказал:

– Смотри – настоящее черное зеркало. Грязь вон как замерзла! Ты права: в такую погоду лучше машину не выводить. Потопаем, как в старину пешкодралом.

– Что ты, Пол, я сама дойду. Тут всего пятнадцать минут хода.

– Джинни, Джинни, – укоризненно покачал головой Пол, – неужели ты думаешь, что я способен отпустить тебя одну в такой час?

– Мне ведь это не впервой, Пол, – улыбнулась она. – Ночь – мое любимое время.

– Боюсь, что на этот раз тебе придется вытерпеть мою компанию.

– А как же Лорна? Ты оставишь ее одну?

– О, она сейчас уснет сном младенца. К тому же, – он взглянул на часы, – если ее мать не собирается проторчать там всю ночь, то должна уже вот-вот вернуться.

– Может, подождем еще немного?

– Нет, нет, я не хочу ее видеть. Пусть уж лучше мы с ней разминемся. Тем более, – он криво усмехнулся, – что выпив столько, я уже не так отвечаю за свои поступки. Поэтому давайте не станем мешкать, миссис Хоффман. – Взяв ее за руку, он вставил ее себе под локоть. – Чинно пойдем под руку.

Они вышли на свежий воздух и с минуту шагали молча.

– Не знаю, как тебе, – начал Пол, – но мне сегодняшний вечер страшно понравился. Давно так не расслаблялся. Просто душу отвел. А ты?

– О, я тоже, Пол. Я веселилась до упада. Спасибо за вечер. Ой!

Дженни поскользнулась и упала бы, не подхвати ее Пол в последнее мгновение. Дальше они шли, поскальзываясь уже поочередно, крепко держась друг за друга и хохоча во все горло; эхо подхватывало их смех и разносило его по вымершей площади.

– Давай выберемся на дорогу, – предложил Пол. – Вот, так-то лучше. Немного помолчав, он вдруг произнес: – А знаешь, Джинни, здорово все-таки, что стоит ночь, небо звездами усыпано, морозец прихватил, а мы с тобой идем вдвоем, рука об руку. Эту ночь я, наверное, навсегда запомню.

Дженни не ответила, и Пол, замолчав, тоже больше не раскрывал рта. Дженни думала о своем: она прекрасно сознавала, что тоже не забудет эту ночь.

На крутых обледенелых склонах Брамптон-Хилла передвигаться им стало посложнее; оба то и дело скользили и едва не падали. Поэтому, выйдя на проулок, в конце которого располагался Фарлей-Корт – особняк, превращенный теперь в четырехквартирный дом, – они уже снова громко хохотали. Однако на подходе к дому Дженни предупредила:

– Тс-сс! Соседей перебудим.

– А я думал, что остальные еще не въехали.

– Наверху уже одна семья поселилась. Не надо мной, а с другой стороны.

Пол с преувеличенной осторожностью на цыпочках прокрался по вестибюлю следом за Дженни. Когда она отомкнула дверь, он щелкнул выключателем и зажег свет, а затем включил и электрокамин.

– Думаешь, нас заметили? – прошептал он.

– Нет, – прошептала в ответ Дженни. Сняв пальто и шляпку, она присела перед камином и вытянула к нему руки. – Холодновато, – пожаловалась она.

Пол осматривался по сторонам.

– Хорошо тут у тебя, – промолвил он. – И уютно. Знаешь, Джинни, раньше мне казалось, что современная мебель некрасива, но у тебя замечательный вкус. И цвета прекрасно подобраны. Все очень гармонично. Даже не предполагал, что такое возможно… – со вздохом закончил он.

– Это ведь мой первый дом, Пол, – тихо сказала Дженни. – Первый по-настоящему свой дом.

– Да, Джинни, я понимаю, – кивнул Пол. – И… очень рад за тебя.

– Спасибо, Пол, – дрогнувшим голосом произнесла Дженни. – Наверное, следует предложить тебе выпить, но я не знаю, не много ли тебе будет?

– О, мадам! – обиженно воскликнул Пол, выпячивая грудь. – Вы когда-нибудь пытались подпоить жирафа? Представляете, сколько нужно времени, пока хмель от желудка до головы доберется?

– О, Пол! – со смехом пробормотала Дженни. – Тебе бы только шутить. Что тебе налить? То же самое?

– Да, предпочитаю не смешивать напитки.

– А вот я сегодня чего только не намешала. Все, кажется, перепробовала.

Она прошагала к бару, стоявшему по-соседству с камином, и весело добавила:

– Удивительно все-таки действует это зелье; мало того, что в голову ударяет, так еще и забываешь обо всем.

Пол промолчал, однако дождавшись, пока она вернулась с наполненными стаканами, спросил:

– А о чем ты забываешь, Джинни?

– О, ты бы очень удивился… – неожиданно для себя ответила она. И тут же спросила, указывая на его стакан с виски: – Так нормально?

– О, я вижу, ты не пожадничала. А себе что налила?

– То же самое.

– Ого, опять смешиваешь! Что ж, за тебя, Джинни! – он высоко поднял свой стакан.

– И за тебя, Пол! – промолвила Дженни, отпивая виски. "За тебя, Пол! За тебя, Пол! За тебя, Пол!" Слова эти роились в ее голове. "Все ради тебя, Пол. Жизнь бы отдала за тебя, Пол. Ты один, Пол. Ты мой единственный, родной и навек любимый! Будь проклята эта Бетт! Что она сделала ради тебя? Подарила ли она тебе хоть день счастья? Один-единственный день. Она ведь мечтает, как бы от тебя избавиться. Почему я не могу сказать ей: "Да, выгони его – я так его жду!"? Почему? О, Пол, если бы ты знал, как я тебя люблю! Пол, мой Пол…"

– Что с тобой, Джинни? Ты вдруг так закручинилась. Ну-ка, пей еще! Обняв ее одной рукой за плечи, он осушил свой стакан. – Допивай и – хвост морковкой! Что случилось, Джинни? Что тебя тревожит? Давай же, скажи мне.

Дженни подняла голову и вгляделась в его крупное доброе лицо, в карие глаза, которые так участливо смотрели на нее, и поняла: вот он тот миг, которого она ждала всю жизнь. Пол спросил, что ее тревожит, и она ответила. Разгоряченная смесью черри-бренди, шерри, персикового ликера и виски, ответила так, как мечтала всю жизнь. Обняв Пола за шею, она прижалась к его могучей груди, крича:

– О, Пол, мой Пол!

И трепетно прильнула к нему всем телом, ощущая его заветное тепло.

Пол сознавал, что здорово напился, однако его могучий организм был приучен выдерживать спиртное; всегда, в любой степени подпития, уголок его мозга оставался абсолютно недоступным воздействию алкоголя, сохраняя трезвость мыслей. И вот сейчас этот уголок кричал Полу, вопил во весь голос: "Остановись, черт побери! Не смей! Только не с Джинни! Нет, нет!" Однако признание Дженни настолько ошеломило Пола, что его руки, не послушные голосу разума, сами притянули ее, ласково гладя ее плечи и спину. "Господи, она ведь и вправду меня любит! Жаждет моей любви и ласки! Моей Джинни так недостает тепла. Она так одинока, бедняжка… А как же Айви? О… Айви! Да, Айви. Но все-таки Джинни так одинока. Черт бы меня побрал, я ведь даже никогда не задумывался об этом. Ей ведь уже тридцать девять, а я готов побиться об заклад, что она еще девственница… Прекрати же, иначе потом всю жизнь сожалеть будешь! Прекрати! О, Джинни…" Их губы слились в жарком поцелуе. "Прекрати, слышишь? Остановись, пока еще не поздно, вы ведь оба пьяны. Вспомни об Айви – неужели тебе ее мало? Завтра настанет утро, как говорит Мэгги; не забудь – потом всегда настает утро, а с ним приходит отрезвление…"