Кэти Летт - Бешеные коровы

Мэдди пришлось смириться с действительностью. Ее Принц пришел, увидел… и удрал так быстро, как только смогла унести его машина с шофером.

— Дети матерей-одиночек живут, уткнувшись носом в анальное отверстие жизни. Они постоянно получают образование хуже, чем позволяет их интеллектуальный потенциал. Они могут найти только плохую работу. Ты этого хочешь? — Двина скрестила руки на груди и просто смотрела на Мэдди, которая мрачно разглядывала шкаф с литературой для самообучения: «Косвенная депрессия: как найти положительные стороны в упадке духа».

— Совершенно очевидно, что ты любишь театр. Я видела, что ты записалась в театральную группу. Весь мир — театр, Мэдди, и ты сама можешь написать пьесу и сыграть в спектакле. Подумай о своем ребенке. Подумай о Джеке.

Мэдди с трудом проглотила слюну. Как будто она могла думать о чем-то другом. Ее голова постоянно была занята этими мыслями. Рассчитаны ли на ребенка те игрушки, которые дает Джеку Джиллиан? Не откусит ли он от них кусочек? Проверяет ли она, как укреплены колеса на машинках? Что, если он уже одно проглотил? Знает ли она, что делать, если ребенок подавился?

Мэдди нервно дернула за надетую на нее бумажную салфетку, которую тут по ошибке называли сорочкой. Ее списки покупок и то были длиннее.

— Тебе нужен финансовый стимул, — продолжала Двина с хорошо контролируемым напором. — Спрос на усыновление сейчас высок как никогда. Дети — тоже товар, причем товар редкий. Неточности в законодательстве означают, что состоятельные пары могут опередить тех, кто идет законным путем. Ты меня понимаешь?

Угрюмый доктор снова просочился в операционную, ведя за собой Спутника с лиловым синяком под правым глазом. Он бросил Мэдди ее одежду, показывая, что прием окончен. В тюрьме паршиво болеть потому, что все происходит в одной и той же камере.

Пока Спутник с болезненными гримасами забиралась на смотровой стол, она успела ловко вынуть из-под языка маленький бумажный шарик и сунуть его в руку Мэдди. Сделав вид, что завязывает шнурки, Мэдди развернула записку.

Ты грязная карова. Делай, чево я гаварю, а то тебе канец. Прачешная. Читверг. 5 часов.

Точки над «i» представляли собой маленькие кружочки, а каждое второе слово было выделено чернильными штрихами.

«Вот здорово, — подумала Мэдди, осторожно влезая в свою кофту. — Мой ребенок находится на попечении женщины, думающей только о том, сколько лет полноценного шопинга осталось до конца тысячелетия, моя грудь на грани ядерного взрыва, мой помощник из социальной службы охотится за моим внутренним и внешним ребенком, а я все еще влюблена в самца-феминиста, который считает, что „стеклянный потолок“ — это название клуба. Шансы на освобождение призрачнее Джоди Кидд. К тому же меня хочет изнасиловать женщина, у которой на нижней части живота вытатуированы слова: „Пропылесось мой коврик любви“».

Ее единственной надеждой было участие в Программе Защиты Свидетелей, с немедленным перемещением ее в безопасное место. Например, в глубокий космос с капитанами Кирком и Скотти, идущими на крейсерской скорости. Она всего лишь пошла в «Харродз» за упаковкой чернослива, и вот что с ней стало. Если бы только она могла повернуть время вспять и начать все с начала. Попытка номер два. Ладно, если весь мир — сцена, то где, черт побери, гардеробная?

Один годовалый малыш затолкал в нос пластмассовую подводную лодку из коробки с сухими завтраками. Другой лепил из пластилина нечто напоминающее половые органы. Двое следующих с восторгом уплетали пенопластовую упаковку от новенькой пожарной машины, на которую они не обращали ни малейшего внимания. Все деревянные погремушки и почтовые ящики, купленные чрезмерно усердными родителями за огромные деньги, были выброшены за ненадобностью. Оглядываясь вокруг, Джиллиан поняла, что лучшей игрушкой для малыша может быть только наполовину изжеванный дождевой червяк или дрель фирмы «Блэкэнд Деккер» в комплекте с младшим братом или сестрой.

Детский лепет в Детском модельном агентстве Роузи Фьючерз был оглушающее громким. Везде были детские пит-стопы, где около тридцати мамаш разложили свои матрасики и, достав влажные салфетки, вытирали выпачканные чем-то напоминающим по цвету дижонскую горчицу детские попки. Дети, лежа на спине, быстро-быстро дрыгали ногами, будто соревнуясь в велосипедном заезде Тур де Франс. А те, кто не крутил педали, лежали на своих животах, вытягивая вверх свои тонюсенькие шейки, как перископы, чтобы подсмотреть за своими соперниками размером с пивную кружку.

— Вот уж где тайна жизни, мартышонок, — философствовала Джиллиан со своим крохотным подопечным. — Чем меньше, тем больше. Чем меньше бикини, тем оно дороже. Чем меньше еды, например французская кухня, тем больше она стоит. Полное отсутствие еды — это уже слишком. Я имею в виду с точки зрения здоровья, сухарик. Вот поэтому такой нытик-кусака-за-щиколотки, как ты, будет сниматься в телевизионной рекламе за восемьсот фунтов плюс проценты. От тебя лишь требуется, чтобы ты проявил уровень умственного развития чуть выше, чем спившийся брокер накануне уикенда.

Джек ответил ей неприличным звуком из-под подгузника.

— Ты не мог бы… — запротестовала Джиллиан, вытирая целое озеро слюны с его подбородка. — Только в вопросах финансов мало — значит мало. Поэтому с этого дня я перевожу наши отношения на новую стадию. Никакой «мам-мамы». Теперь будешь говорить «босс». — При последнем слове Джиллиан показала на себя. — Босс. — Она сделала жест по направлению к Джеку. — Да, я думаю, из тебя получится прекрасный подчиненный. Во всяком случае, ты не будешь вечно флиртовать и назначать свидания возле питьевых фонтанчиков или загружать мои телефонные счета личными переговорами.

Роузи, затянутая в кружева и леопардовую шкуру и столь омерзительно молоденькая, что Джиллиан начала чувствовать себя ровесницей эпохи палеолита, выбирала лучших младенцев для фотосессий и телевизионных проб в студии. Младенцев похуже бесцеремонно отправляли домой. Мамаши зажимали головки визжащих малышей, чтобы тушью накрасить микроскопические ресницы. Пухленькие щечки были неестественно нарумянены, крохотные губки втайне подкрашивались в контрастные тона. Назвать царившую там атмосферу соревновательной было равносильно предположению, что пираньи являются приверженцами вегетарианской пищи. Нервные, дерганные, застывшие с кисточками и тюбиками помады в руках, мамаши бросали косые взгляды на маленьких конкурсантов и пренебрежительно оттопыривали губу на тех, кто, по их мнению, не имел ни малейшего шанса.

Везде в ход шли взятки шоколадками, чтобы дети пребывали в своем «довольном» состоянии духа. Джек был слишком занят для таких мелочей: он ел сопли. «Осталось всего несколько дней, малыш», — с облегчением подумала Джиллиан. Потом она передаст Это Его матери.

— Следующий.

— Хватит делать такое лицо — никуда-не-хочу-ничего-не-надо, — пригрозила Джиллиан, поднимая Джека. — Потом, когда твое изображение появится даже на туалетной бумаге, ты скажешь мне спасибо.

— Имя.

— Джек Вулф.

— Возраст?

— Пять недель.

Грубые, неласковые руки Роузи подхватили тельце Джека с хорошо отрепетированным безразличием. Она рассматривала его с большой тщательностью, разве что не поместив под микроскоп.

— Хм, — сказала она наконец. — Молочная сыпь.

— Что?

— Взгляните. Маленькие прыщики возле его переносицы.

— Прыщи? Вы хотите сказать, что у него прыщи? В его-то возрасте? Замечательно. А что будет дальше? Копирование соло для гитары Джимми Хендрикса и поджигание собственных выхлопов?

Роузи почесывала кожу под волосами ребенка острым как бритва ногтем.

— «Шапочка».

— Это еще что такое?

— Сухая кожа чешуйками. Вам нужно было смазывать ее маслом.

— Перхоть? Вы отвергаете ребенка с его особенными внешними и личностными данными только потому, что у него возникли небольшие дерматологические проблемы?

Роузи посмотрела на часы и бросила профессионально оценивающий взгляд на остальных претендентов на участие в рекламе, дожидающихся очереди.

— Да, и еще стоматит, мозоли от сосания и выделения из глаз.

— Если бы вы знали, каким генофондом обладает этот ребенок… — Джиллиан быстро выложила ребенка Мэдди на стол и без того заваленный фотографическими принадлежностями. — Он сделан из того же теста, что и крупные магнаты и финансовые воротилы! Дорогуша, мы с вами говорим о настоящем генетическом кладе… Жан Клоде! — Джек выбрал этот момент, чтобы азартно шлепнуть себя по лбу погремушкой.

— Неужели? — насмешливо переспросила Роузи.

Джиллиан поймала себя на том, что использует мимический репертуар мистера Бина, чтобы развлечь ребенка Мэдди.

— Улыбнись! — призывала она его сквозь сжатые зубы. Джек отреагировал долгим пронзительным взглядом. — Ну-ка улыбайся, маленький негодяй! — рявкнула она. Его крохотное личико сморщилось от горя. — О боже. Не плачь. У тебя глаза опухнут. — Не в состоянии отыскать соску, Джиллиан сунула ему в рот указательный палец. — Я знаю, что это не то, чего ты ожидаешь, сопливец. И вообще, воспринимай это как метадон, — потребовала она.

Сдерживая свое презрение, Роузи раздраженно постукивала гладко выбритой ножкой. Джиллиан чувствовала, что ей грозит приговор: «Не звоните нам, и мы не будем вам звонить». С обольщающей улыбкой она продолжала свою речь в совершенно не свойственном ей елейном и спокойном тоне.

— Обычно я не склонна к тому, чтобы кого-либо упрашивать. Это плохо сказывается на самоуважении. Но… проблема заключается в том, — прошептала она, — что у меня возникли финансовые затруднения. Это даже не просто затруднения, а…