Но понимал, что Дилан никогда так не поступит. Он всегда будет сдерживаться.


Ради Сары.


Ради единственного дорогого, что у него осталось.


Дилан стоял возле кроватки Уолтера и наблюдал за тем, как малыш сладко посапывал, лежа на боку. Он был таким маленьким, невинным и светлым для такого огромного мира, полного жестокости, зла и разврата, и порой Дилан просто не понимал, как родители уберегали свое дитя от опасностей, которые ожидали каждого человечка, переступившего порог родного дома. Невольно он вспомнил о Максе и Дженнифер, и его сердце болезненно сжалось, когда он представил, как такие же беззащитные крохи, как и его племянник, долгие годы жили в доме, в воздухе которого витали боль, жестокость и насилие. Он боялся даже думать о том, что когда-нибудь этот малыш узнает о том, каков этот мир на самом деле. И отдал бы очень многое за то, чтобы и самому до конца своих дней оставаться в неведении.


Дилан осторожно провел своей большой ладонью по крохотному тельцу, поправляя сползшее вниз одеяло, и только сейчас заметил, как малыш прижимался к небольшой мягкой игрушке, обнимая её махонькими ручонками.


Он попытался рассмотреть «прелестное создание», которое так крепко сжимал Уолтер, но даже спустя пару минут мучений, так и не смог разобрать, кем или даже чем было это непонятное существо. Почему его племянник спит с игрушкой, напоминавшей ему девчачий мультик про единорогов и принцесс? Дилан нахмурился как раз в тот самый момент, когда услышал за своей спиной знакомые шаги, и обернулся, намереваясь получить ответ на свой важный вопрос.


- Кто подарил ему этого злобного розового чудика? – возмутился он, когда Сара вошла в детскую.


- Это хрюшка, - поправила его девушка, - и она милая.


Его глаза непритворно расширились.


- Милая? Да это же просто монстр какой-то, - Дилан ткнул в игрушку пальцем, - посмотри сама, страшнее него только кукла Чаки.


Его сестра подошла ближе и заглянула внутрь небольшой кроватки. На её лице появилось задумчивое выражение, а затем она кивнула.


- Да, ты прав, ужасное чудище.


- Насмехаешься? – Дилан сузил глаза.


Сара улыбнулась брату.


- Да ладно тебе, вряд ли тетя нашего Уолли могла подарить ему свинку, являющуюся воплощением маньяка-убийцы.


- Я так и знал, что это идея Дженнифер, – начал тихо причитать Дилан, - только она могла купить мальчику этого розового монстра.


- Что ты имеешь против розовых поросят?


- Ничего, если с ними спят девчонки, - объяснил он.


- Серьезно? – брови Сары взлетели вверх. – А парни такие все крутые что ли?


- Именно, - согласно кивнул он. – Я не позволю, чтобы над моим племянником смеялись. Все должны воспринимать его как сильного и храброго мужчину.


- Ему месяц, Дилан.


- И что? – самодовольно улыбнулся он. - Крутые парни круты в любом возрасте. Я научу его быть настоящим мужчиной. Он будет знать, как нужно одеваться и как вести себя с женщинами. Я расскажу ему о значении мужской дружбы. И обязательно дам пару уроков о том, что делать в чрезвычайных ситуациях.


- Насколько чрезвычайных? – нахмурилась Сара.


- Прости, детка, но это только между мужчинами.


- О, правда? – Его сестра сложила руки на груди, а затем улыбнулась. - Мои секреты ты знал всегда.


- Потому что я твой брат, - просто ответил он.


Её бровь поползла вверх.


- А то, что я его мать, это не аргумент?


- Если я расскажу тебе о наших секретах, то выдам очень важную государственную тайну, и дабы не навлечь на всех нас серьезные проблемы с законом, мне придется молчать, - Дилан театрально поднял свою правую руку вверх и «застегнул молнию» на своих губах.


Сара шлепнула его по руке и тихо рассмеялась.


- Ты дурак и совсем не меняешься. Но запомни, Бейли, - она ткнула в него указательным пальцем своей руки и сощурила глаза, - если ты испортишь мне сына, я тебя убью. И тогда твоя тайна станет известна каждой женщине в этом городе.


- Я понял, понял, - рассмеялся он, - обещаю, что не стану потакать его капризам.


- Я знаю, - Сара легко коснулась его щеки. – Ты станешь самым лучшим дядей на свете. Уже им стал.


Дилан перевел свои глаза на крохотное личико, мирно посапывающее неподалеку от них, и подумал о том, что сейчас он все ещё находится под защитой всех этих людей. Его оберегают Сара и Макс, Дженнифер, Пэгги, он сам, и все, кому этот малыш небезразличен. Сейчас он в безопасности, но что будет, когда он подрастет? Когда выйдет в этот большой мир и лицом к лицу столкнется с тем, что может навсегда изменить его изнутри… сделать совершенно другим человеком? Он ещё не знал, что его ожидает, не знал, что совсем скоро, от его невинности и доброты не останется почти ничего. Жизнь заберет все. Без остатка.


Она опустошит его. Заставит встать перед выбором, а затем ударит по самому больному, показав, что его выбор изначально не мог быть верным, потому что все уже было давно решено за него. Заставит каждый день наблюдать за тем, как гибнут люди, вселив в него чувство собственного бессилия и никчемности перед таким страшным врагом, как Смерть. Заставит принимать решения, которые будут тяжким грузом лежать на его плечах и долгие годы тянуть его все ниже и ниже ко дну. Он не хотел бы всего этого для маленького невинного крохи, который только начал познавать то, что его окружало, но весь парадокс заключался в том, что это было просто неизбежно.


- Я не хотел бы, чтобы мой сын жил в таком мире, - внезапно произнес он, заставив Сару поднять на него свои глаза.


Её вопрос был безмолвным, и он понял, что она ждет продолжения.


- То, через что прошли мы с тобой, - снова заговорил он, - то, что таким клеймом отпечаталось на жизнях Макса, Дженнифер, Пэгги, Меган, Алекса. То, с чем ежедневно приходится сталкиваться людям по всей планете… – Дилан отрицательно покачал головой. - Я просто не могу позволить своему ребенку пережить подобное.


- С чего ты взял, что его жизнь будет похожа на наши?


- А разве в нашем мире может быть иначе? – спросил он так, словно это все объясняло.


- Все мы когда-то испытываем боль, - согласилась Сара. - Это жизнь… и то, что её составляет неизбежно коснется каждого.


Он слабо усмехнулся.


- Эта неизбежность убивает в нас людей. Посмотри, кем я стал, - с болью в голосе произнес он, - а ведь когда-то и я лежал в кроватке, окруженный заботой, вниманием и защитой.


- Что тебя беспокоит? – внезапно тихо спросила она, делая шаг вперед.


- Что мы не являемся хозяевами собственной судьбы.


- А кроме этого?


Её вопрос заставил Дилана замереть. На короткое мгновение он успел забыть, что его сестренка с младенчества обладала даром «читать эмоции людей по лицам».


- Ничего, - уклончиво ответил он, отводя глаза в сторону. – Только это.


- А мне думается, что дело совсем в другом, - Сара наклонила голову набок, при этом не сводя с него своего взгляда. - Ты никогда не врал мне, Дилан, что происходит?


- Просто мы не можем быть уверенными в том, что наши дети выберут правильный путь.


- Поэтому у них есть мы, - сказала Сара, - чтобы направлять.


- Решать за них, что важнее, а что, в свою очередь, не достойно их внимания? - горько усмехнулся он, - Они все равно поступят по-своему, и одному твоему Богу известно, чем это обернется.


Дилану показалось, что Сара издала что-то похожее на вздох сожаления.


- Так в этом все дело, так? Ты никак не простишь себя за свой выбор?


- Мы никогда не можем предугадать последствия наших решений, - ответил он, не давая ей прямого ответа на вопрос и чувствуя, как его пальцы начинают сжиматься в кулаки. – И очень часто мы жалеем о том, что когда-то не поступили иначе.