Если бы не дурное настроение Эдисона, вечер мог стать просто волшебным. Терпение Эммы лопнуло.

— Клянусь, вы ничуть не лучше моих прежних хозяев, — сказала девушка.

— Прошу прощения? — Стоукс резко остановил ее у дверей на террасу. — О чем это вы?

— В обычных обстоятельствах это, разумеется, не имело бы никакого значения. Никто не ждет, что наниматель будет вести себя вежливо со своим служащим. — Эмма улыбнулась ему ледяной улыбкой. — Однако я вынуждена заметить, что вы можете сами разрушить то впечатление, которое стремитесь создать.

Она заметила мелькнувшее в его глазах раздражение и догадалась, что он прекрасно ее понял.

— Давайте выйдем. — Эдисон схватил Эмму за руку. — Я ощущаю потребность в свежем воздухе.

— Как скажете, мистер Стоукс.

— Никогда, что бы там ни было, не говорите со мной подобным тоном.

— Каким тоном, сэр?

— Таким, что кажется, будто вы обращаетесь к непокорному идиоту.

— Уверяю, сэр, я не считаю вас идиотом, — пробормотала Эмма, увлекаемая им на террасу. — Трудным, подверженным смене настроений, иногда грубым, но определенно не идиотом.

Стоукс бросил на нее загадочный взгляд:

— Просто еще один хозяин, да?

— Верно. — Девушка холодно улыбнулась. — Кстати, вы написали для меня рекомендацию?

— Нет еще.

— Вы же обещали! — упрекнула она. — Мы заключили сделку, если вы помните.

Его ладонь крепче сжала ее руку.

— Я не забыл условий.

— Ох!..

— Простите. — Стоукс стиснул зубы, но, тем не менее, ослабил хватку и остановил Эмму в конце террасы. — По возвращении в город я был чрезвычайно занят. У меня не было времени заняться вашей рекомендацией.

— Вы точно не хотите взять у меня образцы тех, что я писала сама? Так вам будет гораздо удобнее.

Эдисон посмотрел на окутанные мраком сады.

— Мисс Грейсон, если вам нужна моя подпись на вашей чертовой рекомендации, вам придется позволить мне написать ее самому.

Эмма ничего не ответила.

Он слегка повернулся к ней, поставил ногу на выступающий камень террасы и принялся изучать Эмму взглядом, в котором ничего нельзя было прочесть.

— Поскольку мы обсуждаем наши отношения нанимателя и работника, я тоже могу воспользоваться своим правом и сообщить, что не хочу, чтобы вы снова гуляли одна, как сегодня днем.

Эмма вспыхнула от ярости:

— Мистер Стоукс, вы заходите слишком далеко! Каждому служащему полагается хотя бы один свободный день в неделю. Даже самые невыносимые из моих прежних хозяев его предоставляли.

— Думаю, вряд ли вы можете жаловаться, что я слишком требовательный хозяин. Сомневаюсь, что на своих прежних местах вы так хорошо одевались. — Стоукс, нахмурясь, посмотрел на низкий вырез ее платья. — Хотя, должен заметить, что до получения этого места вы одевались гораздо скромнее.

— Леди Мэйфилд заверила меня, что платье — последний крик моды.

— «Крик»— очень подходящее слово, мисс Грей-сон. Сегодня вечером все мужчины в зале только что не выли при виде вашей груди.

— Я признаю, что ливрея, которой вы снабдили меня для работы на этом месте, превосходит все, что я носила прежде.

— Ливрея? — Эдисон выразительно посмотрел на украшенные драгоценностями шелковые юбки. — И вы смеете называть это платье ливреей? Их носят лакеи.

— Насколько я знаю, ливрея — это одежда, которую по требованию своего хозяина носит работник. Платья, которые я обязана носить в соответствии с ролью вашей невесты, можно приравнять к ливрее.

Стоукс наклонился к ней. Эмма видела опасный блеск в прищуренных глазах, но не поддалась страху.

— Мисс Грейсон, я прав, говоря, что платье, надетое на вас сегодня вечером, будет стоить мне значительно больше, нежели вы получили в виде жалованья на ваших трех последних местах, вместе взятых?

— Да, это так, сэр. — Эмма подняла затянутый в перчатку палец. — Но это затрагивает еще один момент, который я бы хотела с вами обсудить. Полагаю, что когда я выполню свои обязательства, вам лично не понадобятся платья и шляпки, которые вы для меня купили.

— Разумеется, они мне не понадобятся.

— Тогда я бы хотела просить вашего позволения оставить их себе, когда моя служба у вас закончится.

— Вы на самом деле думаете, что у вас будет возможность использовать целый гардероб дорогих бальных платьев на следующем месте работы?

— Маловероятно. — Эмма заставила себя не поддаваться ужасному чувству, охватывавшему ее всякий раз, когда она думала об окончании своей службы у Эдисона. — Но я подозреваю, что смогу заложить часть из них.

— Проклятие! — Стоукс был потрясен. — Вы собираетесь заложить платья, которые я для вас купил?

— Но ведь они не будут иметь для меня никакой ценности, сэр.

— Понятно. — Эдисон взял ее за подбородок. — А какого рода подарок вы сочтете ценным, мисс Грейсон?

— Сэр, мы отклоняемся от темы…

— Ответьте на мой вопрос! Какого рода подарок вы посчитаете ценным, мисс Грейсон?

Он разозлился даже сильнее, чем она. Эмма не поняла, в чем дело, но почувствовала, что лучше проявить благоразумие. В конце концов, он был ее хозяином. А она не могла позволить себе потерять это место.

— Ну, я полагаю, что томик стихов или красивый носовой платок, подаренные на память, — осторожно проговорила она.

— Томик стихов?

— Я просто обожаю Байрона! — торопливо продолжала Эмма. — А еще я люблю ужасы, написанные миссис Йорк. Клянусь, она пишет самые волнующие истории, полные темных тайн…

Что-то в выражении его глаз заставило ее внезапно замолчать. На мгновение ей показалось, что она допустила серьезный просчет. А ведь так старалась его умиротворить! Эдисон же был просто в ярости.

Но, нерешительно глядя на него, Эмма видела, как своей железной волей он обуздывает гнев.

— Вы правы, мисс Грейсон, — слишком уж ровно произнес Стоукс. — Мы отклоняемся от темы. Как мне кажется, мы обсуждали мои новые инструкции. С этого момента вы не станете исчезать одна. Вас обязательно должен кто-нибудь сопровождать, когда бы вы ни выходили из дома, и вы станете сообщать экономке, куда идете и когда вернетесь.

Разумные попытки Эммы умиротворить его пропали втуне.

— Вы не имеете права отдавать мне приказы, такого рода! Мое свободное время вам не принадлежит. Вы мне не муж, сэр!..

— Нет. Я не ваш муж — я ваш наниматель. — Эдисон сурово улыбнулся. — А вы крайне нуждаетесь в этом месте, а потому подчинитесь моим требованиям. Думаю, тут больше нечего добавить.

— Совершенно верно. Вы наговорили больше чем достаточно.

Эмма круто повернулась и направилась к открытой двери. Он поймал ее за руку:

— Куда это вы собрались?

— В дамскую комнату, мистер Стоукс. Вы не возражаете? Или вы собираетесь запретить мне откликаться на естественные потребности моего организма, пока я у вас на службе?

Эдисон плотно сжал губы. Было недостаточно светло, чтобы Эмма могла сказать, залился он краской или нет, но скорее всего так оно и было.

Стоукс очень официально склонил голову:

— Когда вы вернетесь, я буду ждать вас у подножия лестницы. Сегодня мы провели здесь достаточно времени. Я не хочу, чтобы Миранда думала, будто мы ждем ее приглашений. Пусть она ни в чем не будет уверена.

— Понимаю, сэр. — «Черт бы побрал его глаза!»— подумала Эмма. Она тоже может быть официальной и вежливой. — Найду вас у лестницы.

И не оглядываясь, девушка скользнула в переполненный бальный зал.

Через несколько минут, успокоившись, она вышла из дамской комнаты и направилась к главной лестнице. Эмма была довольна собой: она снова контролировала свои чувства.

Ее беспокоило, что Эдисон все чаще выводит ее из себя. Она подумала, что не стоит оставаться у него на службе дольше, чем требуется. Чем раньше он завершит свое расследование, тем скорее заплатит ей, и вся эта история закончится.

Снизу, из бальной залы, доносились музыка и гул голосов. Эмма оглядела коридор и заметила темноту на лестнице для слуг. Пока она смотрела, из какой-то комнаты вышла знакомая фигура и исчезла во мраке. Суон!

Любопытство пронзило девушку, как выстрел.

Почему это доверенный лакей Миранды не потрудился взять свечу, чтобы осветить себе путь по темной лестнице?

Эмма помедлила. Девушка решила, что Суон, вероятно, не хочет, чтобы его видели. За этим умозаключением последовал вполне закономерный вопрос: почему он старается остаться незамеченным в доме, где служит?

Суон был частью тайны, окружавшей Миранду. Его скрытное поведение в этот вечер возбудило ее интуицию. Не повредит последить за ним и узнать, что он задумал.

Эмма с минуту поколебалась, а потом приняла решение. Повернувшись, она тихо пошла по коридору. Дойдя до черной лестницы, девушка всмотрелась в темноту. Никаких следов Суона. Он исчез в глубоком колодце густых теней.

Эмма крепко ухватилась за перила и стала осторожно спускаться по узким, расхлябанным ступенькам. Когда одна из них негромко застонала под ее ногой, девушка замерла.

Но Суон не бросился на нее из темноты. Чуть погодя она продолжила спуск, миновала этаж, где находилась бальная зала, и оказалась на первом этаже. Кончиком туфли она нащупывала край каждой следующей ступеньки. В высшей степени неловко будет долететь вниз головой на лестнице для слуг в доме Миранды, думала она. Эдисон, вне всякого сомнения, будет раздосадован.;

Довольно скоро Эмма вошла в задний холл. Здесь была дверь, выходившая в большой сад. Эмма видела темные очертания живой изгороди через боковые окна.

Она снова остановилась в тени и напряженно прислушалась. Бальная зала теперь была над ней. Эмма все еще слышала музыку. Из парадного холла доносились голоса приезжающих и отбывающих гостей. Они звучали словно издалека.

В окна проникало достаточно лунного света, чтобы прямо перед собой Эмма смогла разглядеть дверь. Наверное, библиотека или кабинет. В подобной комнате можно прятать ценную книгу.