Лола прилегла на диван. Сделала несколько медленных вдохов-выдохов, чтобы расслабить мышцы. Дети активизировались, она почувствовала свирепый голод и съела китайский супчик, несколько ломтиков сыра, апельсин и два кусочка шоколада. Ужинала в полумраке и тишине и думала: Такая атмосфера понравилась бы Бертрану. Она обвела взглядом стены и сказала им – без слов: если бы этот мужчина оказался здесь, он превратил бы вас в самое красивое место на земном шаре. Он дал мне новую жизнь. В голове появились другие мысли, зазвучали обрывки фраз и слов, которые нужно будет сказать Франку. Когда? Сегодня вечером или завтра?

Она лежала лицом к черному лесу. Пьянящая любовь стирала все остальные чувства. Дети спали у нее в животе, в своем теплом гнездышке. Сон подбирался к ней на мягких лапах, и она уже решила лечь, но тут вернулся муж. Он бросил пальто на коробки, и Лола спросила:

– Тебе не кажется, что пахнет складом?

– У меня заложен нос. У нас есть бумажные носовые платки?

– На кухне.

Франк послал Лоле воздушный поцелуй, повернулся, приподнял простыню и сказал, что не знает, куда «такое» выбрасывают, но в воскресенье «решит проблему».

– Через три дня?!

– Выброси их пока на балкон, – посоветовал Франк, содрал с себя водолазку цвета морской волны и водрузил поверх кучи.

– Не уверена, что жилищный устав это одобряет, а ключей от подвала у нас пока нет…

– Ну не знаю я, что делать, Лола! Разве что отнести коробки в машину?

Лола посмотрела на двухдневную щетину, бледную кожу, ярко-голубые глаза… и пошла на кухню разогревать суп.

Франк надел спортивный костюм, подошел к ней со спины, погладил живот, сунул ладони под свитер. Лола напряглась.

– Холодные!

– Как прошел день, милая?

Она увидела в стеклянных дверцах отражение его улыбающегося лица.

– Была в магазине, купила еды, вернулась и не захотела готовить лук-порей.

Франк поцеловал ее в шею.

– Они уже спят?

– Да.

– Бесились сегодня?

– Нет. Двигались тихонечко, – ответила Лола, садясь за стол.

Франк хлебал суп стоя, прямо из кастрюльки, потом сжевал кусок сыра.

– Не заметил, как пролетело время, представляешь?

Он почистил банан, нагнулся, достал ноутбук, включил и, не обращая внимания на Лолу, ответил на несколько писем. Она смотрела на него, видела темные круги под глазами и вдруг почувствовала дурноту, понимая, что во всем виновато ее собственное вранье.

Лола встала, приоткрыла окно, но Франк запротестовал:

– Ты что, я и так простужен!

– Приготовить тебя отвар?

– Лучше горячего вина с медом. И с корицей, пожалуйста.

Лола выдвинула ящичек со специями. Корицы захотел? Я встретила мужчину, Франк.

– А без корицы будешь?

Ответа она не дождалась, поставила чашку с дымящимся питьем перед мужем, уселась поудобнее и сообщила – к собственному превеликому изумлению, – что должна с ним поговорить.

– Я слушаю, – не отрываясь от экрана, кивнул он.

– Только не так.

– Не капризничай, Лола! У меня завтра совещание с Йоханом Хайссом.

– Кто это?

– Большой босс.

– Сколько их у тебя?

Франк посмотрел на Лолу честными глазами. Его зовут Бертран Руа. У него черные глаза. Я не устояла.

– Что такое? Дети?

– Нет… Но… Я…

Я и не пыталась устоять.

– В чем дело?

Лолу заставил замолчать не голос Франка, а открытый взгляд его синих глаз. Незамутненных обманом. Она открыла рот, и воздух проник в трахею, протиснувшись между ужасными фразами. Лола едва не расплакалась, резко поднялась, но Франк удержал ее за руку.

О господи! Будь он холоден, реши упрекнуть ее – хоть в чем-нибудь, Лола, конечно же, не пролепетала бы срывающимся от стыда голосом:

– Женщина, которая приходит помогать, никак не подключит Интернет…

– Но ведь он есть у тебя в телефоне.

– А я хочу на компьютере!

Муж улыбнулся, обошел стол, прижал Лолу к себе, посетовал, что доставляет ей «эти мелкие неприятности», коснулся ладонью затылка. Лола не отозвалась – ей требовалась рука Бертрана.

Франк отвел жену в спальню, они легли, не зажигая свет, и он почему-то вспомнил день, когда вернулся домой и застал ее в «фонаре». Она так глубоко задумалась, что не услышала шагов за спиной.

– Ты сегодня думала об отце?

– Нет.

– Говорила об этом с матерью?

– Нет.

Лола поняла, что не заговорит о Бертране. Не сегодня вечером. Возвращаясь с рыбалки, отец бывал молчаливым. Его качало, когда он снимал сапоги. Лола бежала в комнату Эльзы, закрывая по пути все двери. Мы сидели спина к спине. Снизу доносились крики. Она не хотела, чтобы сестра это слышала, а Эльза напевала и рисовала на бумаге путаницу линий…


– Рассказывай мне, когда задумаешься о нем, хорошо, детка? – мягко попросил Франк.

– Ладно.

– Поклянись.

Лола поклялась, в очередной раз солгав – в темноте это оказалось нетрудно, – и добавила, что завтра обедает в аэропорту с коллегами. «У них будет долгая стоянка…»

– Тебя это развлечет.

Лола не произнесла больше ни слова, даже не вздохнула, и Франк начал извиняться, что бросает ее одну в новой квартире:

– Я хочу оказаться лучшим – ради детей. И ради себя, мне это необходимо.

Несколько минут они лежали неподвижно, потом Франк пообещал, что после родов попросит предоставить им дом в «оживленном квартале, где ты сможешь встречаться с людьми». Он поцеловал ее в губы, в живот и ушел, осторожно прикрыв дверь.


Трусость. Это слово маячило за спиной отца и душило Лолу. Она не зажигала свет из страха увидеть его на всех стенах и у себя под кожей.

Она встала, разделась, скользнула в холодную постель и натянула простыню на лицо. Никто не хочет жить с вруном – и уж тем более с врушкой. Но кто, кроме Эльзы, делает то, что хочет, на самом деле? Ребенок? Дети у нее в животе, подарившие ей такой глубокий сон, что Франк спокойно довел свой доклад до совершенства?

Лола не слышала бормотания мужа, не проснулась, когда он ложился, не заметила, что он встал, едва рассвело. Гормоны наделены волшебной властью над сном беременных. В пятистах километрах от Франкфурта Бертран метался по дому. Положил в карман билет, залил полный бак, проверил уровень масла, приготовил одежду. Собрался, как для долгого путешествия. Поужинал в 23.00, в одиночестве – отец уехал в какой-то город, название Бертран не запомнил. Он поднялся в свою комнату, взглянул на ночь и решил оставить окно открытым. Я меняю жизнь. Черт! Мой паспорт! Пришлось бежать в кабинет. Внизу он столкнулся с матерью, только что вернувшейся с работы.

– Готов?

– Вот, едва не забыл паспорт.

Бертран выглядел очень уязвимым, она взяла его за руку и потянула за собой к лестнице.

– Добром это не кончится, – буркнул он.

– Потеря времени принесет еще большую боль. Вы должны поговорить.

– Чего заслуживает эта любовь? Страха?

– Нет! – отрезала мать.

– Почему ты не усомнилась в моих словах?

– Ты излучаешь правду.

На пороге его комнаты она вдруг попросила сына описать Лолу.

– Ростом почти с меня, стройная, волосы мягкие, очень светлая шатенка. Стрижется коротко. Черные ресницы, пухлые губы, гениальная улыбка, светлая кожа, тонкие щиколотки.

– А глаза?

Бертран ответил не сразу – не знал, как передать глубину ее взгляда.

– Ореховые, ближе к зеленому.

– Поняла…

Бертран наклонился, поцеловал мать.

– Спасибо.

– Ты вырос, милый.

– Мой рост уже в шестнадцать лет был метр семьдесят четыре.

– Я не об этом…

Бертран улыбнулся, погладил мать по волосам.

– У тебя четыре одинаковые куртки. Эта – третья, у нее на воротнике след от фломастера, вот здесь. Он не отстирывается. Кто его поставил?

– Коллега. Она гналась за мной в раздевалке.


Бертран лег. Завтра я обниму Лолу.

4

На кухонном столе, рядом с коробкой хлопьев, лежал листок, исписанный синим фломастером. «Беру твою машину – нет времени заправляться, и твой зарядник – пожалуйста, найди мой. Целую». Трусость. Лола подумала, что это слово применимо и к гормонам, раз в этот самый момент они не употребили свою магическую силу, чтобы подавить панику.

Она бросила взгляд на часы, заметила, что на комоде у входной двери нет ключей от служебной машины Франка, и сообразила, что они остались в кармане пальто, которое валяется на столе в кабинете (или под ним). Мобильник «умер», потому что Франк отключил его, чтобы зарядить свой ноутбук. 08.15! Ни Интернета, ни телефона, а зарядник Франка наверняка у него на работе со вчерашнего дня.

Лола выдохнула и попыталась успокоиться. Бертран поднялся на борт. Нужно вызвать такси. Она сняла трубку. Какая компания возит пассажиров? Она обшарила квартиру в поисках справочника. Черт, черт, черт, мне нужен номер справочной! Лола накинула пальто на пижаму, постучала в дверь квартиры напротив. Соседка, к счастью, была еще дома и без лишних вопросов вызвала такси. Лола поблагодарила и пошла собираться. Таксист приехал вовремя, пробок не было. Я могу успеть.

– Приедем вовремя, – бросил водитель, посмотрев в зеркало.

– Спасибо.

Через полчаса она увидит мужчину, который летит к ней.


Через полчаса я обниму Бертрана.


В 09.49 таксист высадил Лолу у терминала. Он вышел из машины, открыл ей дверцу, и она двинулась в зал прилета походкой беременной женщины. Рейс Air France AF-123 приземлился. Она мысленно отсчитывала минуты и шаги, зная, что сейчас говорят стюардессы и как ведут себя пассажиры. Бертран окажется среди самых нетерпеливых – стариков и семейных. Он станет улыбаться, чтобы его пропустили, его будут «посылать» грубо и раздраженно, потому что в нашем мире XXI века никто никому ничего не уступает. И уж, конечно, не молодому мужчине со счастливыми черными глазами и… не беременному! Бертран паниковал. Лола не ответила ни на эсэмэс, ни на звонок. Он убедил себя, что она в пути или на подземной стоянке, где нет сети. У нее был особенный голос. Она перезвонила.