Минут за двадцать я знакомлюсь со всем персоналом, правда, едва ли запоминаю хотя бы половину из тех, кто мне был представлен. Одна из девушек все же запоминается — Кристина: стройная, длинноногая красотка с длинными вьющимися волосами, пухлыми губами и широко распахнутыми глазами. Она больше похожа на модель Барби, чем на уборщицу, но Ангелина Дмитриевна представляет ее именно так.

Девушка смотрит на меня как на прокаженную, да и остальные явно удивлены, если не сказать больше.

— Ну все-все, расходитесь, — машет руками экономка. — Знакомство окончено. Тебе что-то нужно? — тут же спрашивает у меня женщина.

— Поесть, — спокойно говорю я. — Не завтракала, Матвей обещал, что меня покормят.

Экономка закатывает глаза и цокает языком, но все же ведет меня на кухню, где мне накрывают на стол. Мне определенно не нравится сложившаяся в доме аура, да и Ангелина Дмитриевна явно позволяет себе больше чем должна.

Тем не менее, я отгоняю тревожные мысли и с удовольствием поглощаю легкий салат, несколько паровых котлет и выпиваю стакан персикового сока. Не зная, должна оставить тарелку на столе и просто уйти или помыть, решаю, что если вымою, корона с меня не упадет, да и мне полезно больше двигаться.

Вымыв посуду, я оставляю ее сушится и выхожу в гостиную, где ожидаемо никого нет. Решаю немного прогуляться по дому, а после выйти на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. Правда, на улицу я не успеваю, потому что экскурсия по дому занимает много времени. Я осматриваю почти всю половину на втором этаже, а после спускаюсь на первый и натыкаюсь на огромное помещение, где есть парилка, бассейн, бар с алкоголем и большие окна с видом на территорию.

Здесь меня и находит Кристина. Девушка заходит в помещение так тихо, так что я узнаю о ее присутствии только когда она задает вопрос:

— И надолго ты здесь?

Я разворачиваюсь и смотрю на ее уверенную позу и сложенные на груди руки. Мне совершенно непонятно, почему экономка, а теперь вот уборщица так рьяно спрашивают о том, долго ли я здесь пробуду.

— Прости, не думаю, что могу ответить на этот вопрос, — я обнимаю себя руками и отворачиваюсь.

Завороженно смотрю на территорию, укрытую снегом, и на мгновения мне кажется, что я как Золушка — по стечению обстоятельств попала в неведомый для себя мир. Правда, мужчина, выходящий из автомобиля, совсем не походит на прекрасного принца, скорее, на злую мачеху. Я улыбаюсь своим мыслям и смотрю за тем, как Матвей направляется в дом. Его освещает свет фонарей и когда он поднимает голову вверх, я тут же отхожу от окна, хотя почему-то уверена, что он увидел меня.

— На что ты надеешься? — слышу голос Кристины, о которой, к своему собственному стыду, напрочь забыла.

— О чем ты? — спрашиваю у нее, хотя предпочла бы просто промолчать и обойти ее стороной.

— Ты прекрасно знаешь о чем! — она закатывает глаза и только сейчас я вижу сходство с экономкой: Кристина или дочь Ангелины, или родственница, потому что они действительно очень похожи.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Нет, не знаю, — я делаю пару шагов в сторону, хотя понимаю, что просто так обойти девушку и выйти не получится, а стремительно бежать к выходу будет не слишком красиво, хотя по правде говоря хочется именно этого.

— Какого черта ты приехала в этот дом к чужому мужчине? — я вскидываю голову и буравлю девушку взглядом. Слова о чужом мужчине резко отдают в ушах и набатом бьют по голове, лишая способности разумно мыслить.

— Не думаю, что это тебя касается, Кристина, — голос Матвея громом раздается со стороны двери и единственное, на что я способна — медленно развернуться и встать столбом.

Его взъерошенные волосы и помятое лицо красноречивее любых слов говорит о том, что он устал. Видимо, смена в клинике была не самой легкой. Одергиваю себя. С чего бы мне думать о том, устал он или нет?

— Прости… те, — говорит Кристина и виновато опускает голову.

— Иди занимайся делами, — коротко бросает ей и отходит, чтобы девушка могла выйти.

Когда Кристина выходит я снова отворачиваюсь, надеясь, что мне не придется разговаривать с ним и Матвей просто уйдет, но моим надеждам не суждено сбыться. Я слышу его медленные, но уверенные шаги и вздрагиваю, когда они затихают за моей спиной.

— Осмотрела дом? — коротко спрашивает Матвей.

— Да.

— И как?

Он что… интересуется моим мнением? Не поворачиваясь пожимаю плечами и как можно равнодушнее говорю:

— Впечатляет.

Мне действительно понравился его особняк, но издавать восторженные возгласы не собираюсь.

— Я могу пользоваться бассейном? — спрашиваю у него, решая, что, возможно, нам стоит поговорить спокойно: без претензий друг другу и резких слов.

— Можешь, но только со мной.

Его ответ выбивает воздух из моих легких. Я быстро вдыхаю новую порцию кислорода и поворачиваюсь, решив, что ослышалась.

— Прости, что?

— Глубина бассейна больше стандартной, поэтому будешь плавать под моим присмотром. Это, в первую очередь, безопасность, Вероника, — он устало выдыхает и трет пальцами переносицу, после чего продолжает: — Я немного отдохну и осмотрю тебя, — он укладывается в кресло, откидывая голову на спинку и прикрывая глаза, а я думаю о том, что с удовольствием бы становилась сзади и делала ему массаж.

Если бы мы были парой, конечно.

Глава 24

— Мы можем поговорить? — едва выдаю, нарушая тишину.

Мой голос хрипнет от волнения, а сердце бьется в ускоренном ритме, ладошки становятся влажными и в голове появляется мысль послать все к черту и уйти к себе, но я решительно вскидываю голову и жду его ответа. Матвей отрывается от спинки кресла и подается чуть вперед, слегка наклоняет голову в сторону и смотрит на меня из-под опущенных бровей.

— О чем? — его короткий вопрос заставляет набрать в легкие побольше воздуха и выдать:

— Я должна объясниться.

— Вот как, — Матвей поднимает голову и вовсю смотрит на меня, располагает руки на подлокотниках и говорит: — Садись, поговорим, — он указывает на кресло рядом, но я отчаянно мотаю головой.

— Я постою.

— Как знаешь.

— Я хочу объяснить свое поведение в кафе, — смотрю на мужчину, но на его лице не дрогает ни единый мускул. Он не показывает, что удивлен или зол, просто молча взирает на меня и ждет, что я скажу дальше. — Обычно я не веду себя так, — подняв голову и расправив плечи, произношу я. — Мне не свойственно подобное поведение и я… я не приветствую случайных связей, но…

Боковым зрением улавливаю небольшое движение с его стороны и замечаю, что он немного сменил позу и на этот раз смотрит с большим интересом.

— Но что, Вероника? — возвращает меня в реальность и подталкивает к дальнейшему разговору.

— Я так вела себя только с тобой. Ты мне понравился, к тому же я пришла в бар после измены мужа, была расстроена, а там ты и… твое внимание, я растерялась и… я просто хотела почувствовать себя женщиной, — выговариваю на одном дыхании и стараюсь не смотреть в его сторону потому что мне стыдно. Чувствую, как мои щеки горят и уповаю на то, что внешне это незаметно.

Вздрагиваю, когда он поднимается с кресла и все еще не могу посмотреть на него, но беру себя в руки и вскидываю голову, чтобы не казаться ему маленькой девочкой, не способной взглянуть в глаза мужчине, которому призналась в том, что ради него сделала исключение. Он делает пару шагов ко мне и подходит близко-близко, но я героически держусь, хотя по скорости сердцебиения я как марафонец, только пробежавший свою дистанцию.

— Идем, я осмотрю тебя, — произносит ровным тоном, после чего берет меня за руку и ведет на выход.

Это все? Он ничего не скажет?

Не извинится, не попросит прощения со словами, что был неправ?

Матвей заводит меня в небольшое помещение, которое открывает ключом, и я нервно рассматриваю комнату, понимая, что она похожа на обычный приемочный кабинет. Выполненная в светлых тонах, со столом в центре и кушеткой около стены. Я замечаю даже календарь на стене и пару плакатов с изображением плода в утробе.

Вот и все.

Я призналась, что он сразил меня практически с первого раза, а он просто пирвел меня на осмотр…

— Я когда-то принимал здесь, — поясняет Матвей и усаживает меня на кушетку. — Ложись, — приказывает, после чего изменяет объем таза и прикладывает трубку к моему животу, тщательно вслушиваясь в сердцебиение.

Доктор Левицкий заканчивает с процедурами и садится за стол, берет небольшой листочек и что-то записывает там.

— У тебя уже семнадцать недель. Движений еще не чувствуешь? — осведомляется он. Я мотаю головой и встаю, садясь на твердую поверхность кушетки. — Первое время они могут быть незаметны, как при вздутии живота, но со временем ты ощутишь их и ни с чем не спутаешь. Как только это произойдет скажи мне, ладно? Это важно для здоровья твоих детей, — я вздыхаю и киваю, переставая понимать что либо.

Вот же он — тот самый Мэт из клуба и Матвей Левицкий из клиники. Нежный и обходительный, привлекательный и спокойный. Кем был тот человек, который привез меня сюда и угрожал забрать моего ребенка?

— Как ты себя сейчас чувствуешь? Есть тошнота, рвота, головокружение? Что-то, что не свойственно тебе до беременности?

— Нет, все в порядке.

— Твоя медицинская карта в клинике, отчеты УЗИ тоже там. Я буду отвозить тебя и привозить обратно, возможно, поручу это водителю.

— Хорошо, — я киваю и поднимаюсь, осознавая, что мы сделали это почти одновременно и сейчас стоим на расстоянии нескольких сантиметров.

Я отхожу первой. Выбрасываю из головы все возможные мысли о близости, напоминая себе, кто этот человек и что ему от меня нужно. Это сложно, учитывая регулярные изменения в настроении и то, каким обаятельным он умеет быть. Это подкупает, но я четко знаю, что должна отступить и не думать о нем как о мужчине. Он мой враг. Тот, кто хочет отобрать у меня ребенка и первое, что я должна сделать — найти выход из сложившейся ситуации.