Еще бокал и вновь натягиваю на себя маску делового, серьезного инвестора, Яна не должна видеть меня таким, достаточно испугов на одну девчонку.

Поднимаюсь наверх, хочу проверить Степанову, ванна не заперта, внутри еще тепло и влажно, видимо Яна уже отправилась в комнату.

Сна для меня сегодня не будет, поэтому решаю тоже освежиться. Горячие струи бьют по обнаженному телу, расслабляют окаменевшие мышцы, шумно выдыхаю, запрокидываю голову назад.

— Что случилось? — вижу хмурную Степанову.

Подкралась, стоит напротив, скрещивает руки на груди. Махровый длинный халат и странная конструкция из полотенца на голове дополняют ее образ. Она фырчит, широко раздувает ноздри и, кажется, только сейчас по-настоящему отошла от шока. Хотя не уверен.

— Юсупов! — ругается, топает ногой, — ты хоть представляешь, что могло бы со мной случиться, не будь той чертовой дыры в заборе?! Где ты шлялся? Двести метров, соседний дом…

Что ж. Видимо, придется теперь потратить не один час, чтобы объяснить женской логике об отсутствии у меня экстрасенсорных способностей.

— Откуда я мог это знать? Я предпринял все необходимые действия, — закрываю серебристый кран, стягиваю с головы Яны махровую тряпку, оборачиваю ей бедра. Сей жест явно пришел не по вкусу госпоже Степановой, и она хватается своими цепкими пальчиками за ткань, пытается вернуть обратно. — Уже скоро ты и Алина улетите в Грецию, там ваш дом. Документы почти подготовлены. Как ты там говорила? Ммм? Закончится жопа.

Яна замирает, ее выражение лица не передать словами. Открывает рот, быстро-быстро моргает, явно хочет скрыть накатившие слезы. Я пока не понимаю, рада ли она или нет, но точно удивлена.

— В животе что-то щекочет, — морщится, прикладывает ладонь и тут же смотрит на мою взволнованную физиономию, — все хорошо, Руслан.

Перевожу дух и решаю отнести Яну в комнату, ей необходим покой. Под громкий визг подхватываю на руки, толкаю ногой дверь, укладываю девочку в своей спальне, накрываю сверху теплым одеялом.

— Согревайся и постарайся уснуть, — глажу блестящие каштановые волосы, дотрагиваюсь до лба.

— А ты?

— Не жди, позже лягу.

Она сворачивается клубочком и утыкается в подушку.

Одеваюсь, выключаю свет, спускаюсь на первый этаж. Около часа брожу из стороны в сторону, отсчитываю минуты до прилета друзей. Благодарю Всевышнего, что похищение так благополучно закончилось.

Нет уж, больше Степанову и на шаг от себя не отпущу. Возвращаюсь в комнату, аккуратно сажусь на край потели, сморю на голые ветви деревьев, снег, по ту сторону холодного стекла.

— Руслан…

Яна сонно трет глаза, подползает ближе, обнимает руками мою спину, крепко прижимается щекой.

От нежных прикосновений щемит грудь, делаю глубокий вдох, опускаю взгляд в пол.

Как я уже говорил, такие женщины как Яна — редкость. В ней абсолютно нет злобы или подлости, только большое сердце, чистое, подобное бриллианту. Она запомнилась мне еще при нашей первой встрече, той самой аварии и больше не отпускала мои мысли.

Тонкие девичьи пальчики царапают торс, поднимаются выше, нащупывают железную молнию спортивной кофты, тянут вниз, расстегивают вещь. Ее холодные ладони касаются обнаженной груди, Яна испускает тяжелый стон, упирается лбом в спину.

В комнате воцаряется абсолютная тишина, я чувствую только ускоренный сердечный ритм. Бледный лунный свет, очерчивает предметы мебели и наши тела, отбрасывает мутные искаженные тени.

Перехватаю тонкую кисть, целую тыльную сторону.

— Не можешь согреться?

Ее пальцы, словно маленькие кусочки льда, поглаживают грудь, едва ощутимо впиваются ногтями в мышцы.

А мне сейчас очень жарко, воздух становится душным, хочется выйти на улицу и нырнуть в снег. Чувствую горячий поток, он будто раскаленный свинец, разливается по венам, сбивает спокойное дыхание, заставляет член напрячься, в ожидании желанной близости.

— Ты очень теплый, а еще большой. Ух, какой твердый пресс…

Комплимент из уст Степановой невольно заставляет улыбнуться.

Накрываю ее руки своими ладонями и наслаждаюсь этим мгновеньем. Простым человеческим спокойствием и условным белым флагом, который был поднят обоюдно нами, после похищения Мелочи.

Яна, за спиной начинает суетиться, тут же замечаю, как белый махровый халат летит в сторону, в аккурат падает на деревянное кресло-качалку. Сглатываю, разворачиваюсь к своей Огненной девочке.

Размытый ночной свет подчеркивает всю прелесть светлой кожи девушки, темные, слегка взлохмаченные локоны, придают Яне игривости. Мои глаза, бесцеремонно останавливаются на ее груди. Сейчас она больше, но по-прежнему сохраняет чертовски манящий вид.

Яна пристально смотрит на меня, касается рукой своего плеча, плавно движется к ключице, спускается на грудь. Тихий, сбитый учащенным дыханием шепот, разжигает адреналин, останавливает наше время.

— Смотри, Юсупов, внимательно, и запомни… Мое сердце, отныне, в твоей власти. Тело, для тебя создано. Никогда не забывай этого.

— Никогда… — голос больше походит на хрип.

Стягиваю с себя кофту, бросаю на пол и медленно приближаюсь к Яне.

Внутри буквально корежит от противоречивых чувств: я адски сгораю от сладостного возбуждения при виде моей девочки, но в то же время, одергиваю себя, пытаюсь остановиться, интересное положение обязывает.

Обхватаю руками ее хрупкие плечи, осторожно укладываю на спину и вновь зависаю, не в силах оторвать взгляда от прекрасного тела.

— Руслан, будь нежен…

Склоняюсь, упираюсь локтями, касаюсь сладких, слегка влажных губ, целую, жадно вбираю в себя ее дыхание. Она стонет, крепко обивает рукой шею, второй задерживается на лице, гладит мне щеку, поднимается выше, запускает пальцы в мои волосы.

Целую вновь, спускаюсь к груди, языком ласкаю чувствительный соскок. Ладонью скольжу по бархатной коже Степановой, ощущаю реакцию на прикосновения — мурашки.

— Щекочешь, — почти неслышно произносит Яна.

Немного волнуюсь, эта близость совершенно отличается от той, что случилась между нами, после встречи в клубе. Сейчас, все по-другому, и мне не хочется отодрать Степанову раком, вертеть, на все готовым женским телом, как личной марионеткой.

С губ Яны срывается глухой стон, когда моя рука спускается ниже, касается лобка. Забираю себе ее выдох, накрываю губы поцелуем, медленно вхожу двумя пальцами в горячее влажное лоно. Девушка непроизвольно извивается, я вижу, насколько приятны ей эти движения. В душе фейерверк эмоций, а в штанах нестерпимый дискомфорт.

Как же я хочу ее, до боли, до ломящего чувства внутри грудины. Словно голодный Лев, которого дразнят, выдают желанный ужин медленно, по ничтожной крошке.

Вновь сглатываю, отстраняюсь, освобождаю себя от нижней части моего гардероба.

В комнате полумрак и воздух становится совсем густым и вязким.

Меня трясет от нетерпения, вновь возвращаюсь в объятья Степановой, согреваю ее своим телом. Развожу стройные девичьи ножки в стороны, упираюсь членом в гладкую плоть.

Она облизывает губы, широко улыбается, намекая на позволение.

Аккуратно проталкиваюсь на треть, замираю, ощущая приятное тепло, снова.

Яна блаженно выдыхает, при каждом проникновении слегка закусывает губу, впивается пальчиками в мои плечи. Даю ей раскрыться, привыкнуть и немного позже, вхожу в нежное лоно уже на всю.

Рвет крышу, но я все-таки сдерживаюсь, контролирую движения. Руками ласкаю девичьи бедра, поднимаюсь выше, накрываю ладонями согнутые колени Яны.

— Обожаю твои кубики, Юсупов, — тянется ручонками к прессу девушка.

— Расчувствовалась, значит, тебе явно на пользу пошла роль будущей матери.

Два комплемента за столь короткий срок, да еще из уст Степановой, за гранью фантастики.

Я снова целую, ощущая внутри девушки пульсацию, ловлю губами ее облегченный стон. В паху становится совсем горячо, отстраняюсь, кончаю на простынь.

Мы договариваемся, что сегодня, Яна будет принцесской, ну как договариваемся, Степанова сама лично решила себя короновать. Я не против. Подхватываю девчонку на руки, дабы отнести ее в ванну.

Пока Яна моется и что-то поет, натягиваю штаны, спускаюсь на первый этаж, выхожу на улицу, распахиваю дверь. Метель так и не стихает, ни черта не видно, становлюсь на порог, все чисто. Коэн видимо зализывает раны, или сам не догадывается, что его ненавистный враг совсем близко. Возвращаюсь в дом, запираю бронированное полотно, поднимаюсь на второй этаж.

— Через несколько часов поедем в аэропорт, встретим моих людей из Греции, после, в клинику на обследование. А сейчас спать. — Делаю строгий серьезный вид и максимально приказной тон.

Гормональная Степанова вошкается на кровати и показывает мне фиги.

Ясно.

Приходится насильно заворачивать Яну как гусеницу в одеяло. Для успокоения женской душонки, ложусь рядом. Но до рассвета так и не смыкаю глаз. Дожидаюсь, пока девчонка начинает сопеть, и обхожу дом снова.

— Доброе утро, — бормочет она, растирает глаза, выбирается из пухового покрывала.

— Доброе, красавица, — смотрю на нее и улыбаюсь широко-широко.

Тяжелая ночка была, однако. Лицо девушки отекло, не сильно, но все-таки глаза-щелочки, немного смешат.

Взлохмаченная Степанова, шаркает ногами, натягивает выброшенный ею халат, топает в ванну. Иду следом, чтобы спуститься на первый этаж и позавтракать. Накрываю на двоих, принимаюсь за утреннюю трапезу. От неожиданности вздрагиваю, когда на мое плечо ложится на удивление, тяжелая рука Яны. Подкралась, со спины.

— Ха-ха, Юсупов. Как смешно видеть “китайского пчеловода”. — Голос низкий, строгий. — Привыкай, такая физиономия будет просыпаться рядом с тобой каждое утро.