— Смотреть будешь?

— Да…

— Нет! — от напряжения не выдерживаю, толкаю мужчину вон, захлопываю створку, закрываюсь на крохотную щеколду.

Безумие…

Хватаюсь за голову и ору. Сильно, что есть мочи. По-особому, личному методу. Чтобы излить в воздух невыносимую боль, но при этом, не издавать ни звука.

— Ты скоро? — скребется ногтями в дверь.

Чертов псих.

Справляю физиологию, даже успеваю умыться, чтобы хоть как-то прийти в себя. Перед зеркалом репетирую приветливую мимику, выдыхаю и с легкой улыбкой покидаю санузел. Он опять берет меня за руку, слегка поглаживая большим пальцем, ведет на кухню. Только там отпускает и снова наливает чай.

— Коэн, я жрать хочу!

Честное слово. Несколько ложек икры с утра и пара глотков йогурта. Все. И да, не кушать, а именно жрать.

Пока мужчина суетится возле холодильника, делаю вид, что помогаю накрывать на стол. На самом деле, ищу в кухонной утвари хоть что-то для самозащиты, но черта с два, все как в тюрьме, одни ложки, деревянные лопатки и прочая дребедень. Расчетливый Коэн убрал все колюще-режущее. Ладно.

Он меня кормит заказанной из ресторана едой. Угощений много, даже десерт положил.

— Завтра с утра, поедем в клинику, — глухо произносит.

Буквально гипнотизирую глазами Коэна, смотрю так пристально, что тот давится. Сейчас, буду рисковать, ходить по лезвию ножа, но других вариантов похититель мне не оставил.

Он видит, как я облизываю губы и приподнимаю бровь. Выглядит смешно, знаю. Однако продолжаю свои действа, упираюсь грудью об стеклянную поверхность стола, тянусь ближе.

— Коэн, хочу тебя, страстно.

— С чего бы? — рефлекторно отстраняется, кривится в улыбке.

— Иди топи баню.

Я намеренно не отвечаю на его вопрос. Теперь просто молчу, наблюдаю. Конечно, он не верит мне, но и отказать вроде как не по-пацански. Ну, это я уже от себя утрирую.

— Пошли в комнату, — не уступает.

Его глаза вспыхивают азартом, на бледном лице проступает легкий румянец. Мужчина сильно волнуется, от этого начинает кусать губу, нервно постукивать пальцами по столу.

— Нет, Коэн. Мне нужно помыться и согреться.

Он громко рычит, ударят кулаком, от чего подпрыгиваю, но тут же возвращаюсь в позицию требователя. Похититель резко встает, хватает мое предплечье, тащит наверх. И вновь спальня.

Я получаю толчок в поясницу, быстро перебираю ногами вперед, за спиной скрежет закрывающегося замка. Минуты тянутся так долго, что хочется выть, в глубине души, все еще надеюсь увидеть Руслана, однако эта спасительная ниточка с каждым мгновеньем становится тоньше.

Обнимаю руками наше дитя, глубоко дышу, хожу из стороны в сторону. Совсем темно на улице, как и в спальне, свет включать не стала, так лучше видно обстановку по ту сторону. Мороз сменился метелью.

Я бы могла бы разбить стекло и выпрыгнуть, да только слишком высоко, а внизу даже сугроба нет. В лучшем случае ногу сломаю, в худшем, Коэн сломает меня. По телу ползут мурашки, и я оборачиваюсь.

Мужчина открывает дверь и не спеша проходит в комнату. Господи, он до жути возбужден, и я не имею в виду сейчас его каменное достоинство. Морально. Хотя может и там, но думать об этом совершенно не хочется.

Коэн хаотично смотрит по сторонам, не фокусируется на чем-то одном. То на кровать, то на шкаф, потом на меня.

Гордо вскидываю подбородок, выпрямляю осанку и будто каменею.

Бледный лунный свет делает лицо Коэна еще более устрашающим, он так близко, очень близко.

Кладет руки на мою талию, подводит к большому ростовому зеркалу, становится за спиной. Утыкается в мои волосы, делает глубокий вдох, потом убирает их на бок. Мы смотрим, друг на друга через отражение, и мужчина, дотрагивается кончиком носа до моей шеи, снова дышит, касается влажным дыханием.

— Ты только моя, милая. Мне нравится твой запах, за сотню километров чуять его буду.

Я снова непроизвольно дергаюсь, как же бросает в жар. Коэн не дает возможности надеть обувь, а сразу тащит прочь из дома.

Он буквально корежится от нетерпения, потными ладонями все сильнее и сильнее сжимает мою кисть. В лицо бьет ветер и снег, морщусь, закрываюсь.

За стенами постройки, та самая погрешность, которую допустил Коэн. Есть возможность сбежать. Да вот только как? Вступить с ним в схватку? Черт…

Успеваю раскинуть только пару мыслей, как мужчина уже открывает передо мной деревянную створку.

Мы останавливается в зоне отдыха. Здесь слишком резкий запах эфирных масел. Теплый свет дает возможность рассмотреть детали, но ничего нужного не нахожу. Стол, лавки и банные атрибуты.

Коэн припирает меня к стене, желая получить взаимный поцелуй, едва касается губами.

Нетерпеливый шакал, будто бабы десять лет не видел. Хотя, я не простая женщина, а возлюбленная Руслана Юсупова, поэтому, поиметь такую — истинное удовольствие.

— Стой, — толкаю широкую мужскую грудь, — дай все-таки спокойно освежиться.

Он снова раздражается, сказала бы даже, бесится.

— Только скорее, — хрипит, отходит в противоположную сторону.

Быстро просачиваюсь в парилку. Очень жарко, однако вещи с себя снимать не собираюсь. Пытаюсь унять панику, как загнанный зверь метаюсь по крохотной комнатке. Думай, Степанова, ну же!

— Я устал ждать! — яростно кричит Коэн, резко распахивает дверь.

***

Руслан.

Утро похищения Яны.

Сижу в кабинете главного врача, отсчитываю свеженькие купюры. Степановой необходим надлежащий уход, а загребущему Михаилу Семеновичу средства для отпуска на Югах. Не нравится он мне, но эта лучшая частная клиника. Проверил.

В кармане разрывается мобильник, вибрирует, не затыкаясь. Эльвира, мы же все обсудили. Я не стал врать, и честно признался о своих планах по поводу Яны. Разговор не из легких, долгий, однако мудрая женщина снова поддержала меня. Теперь, остается приобрести ей личное жилье, предложил любое, но Эля волнуется, и битый час пытается дозвониться, чтобы спросить моего мнения. Сегодня совершенно не до этого.

Жму руку Михаилу Семеновичу, выхожу из клиники и все-таки решаюсь перезвонить. На мессенджере замечаю уведомление. Степанова. Сбежала, уехала искать безделушку к моей дочери. Такая инициативность очень напрягает, сейчас не время для необдуманных поступков.

Тут же набираю номер Мелочи, ругаюсь. Она, как обычно, выводит из себя, наматывает мои нервы на свой хрупкий кулачок. Я не выдерживаю и говорю то, чего не следовало.

Ответа так и не дожидаюсь. По ту сторону динамика, слышу грохот, шум и отчаянные крики девчонок. Мне кажется, что сердце на миг останавливается, кровь сворачивается в жилах, и я срываюсь на бег, быстро открываю внедорожник.

Ставлю телефон на громкую, кидаю на соседнее сиденье. Слов не разобрать, очередной девчачий визг, лезвием вонзается в душу. Проклинаю себя, все быстрее и быстрее разгоняю авто. Через несколько минут связь обрывается.

Закон подлости в действе, на пути одни запрещающие сигналы светофоров, пешеходы, как из табакерки. А главное, как медленно, еле передвигают ноги, будто специально. Где могу, нарушаю правила, разгоняю ошалевших людей. Нужно успеть.

Вижу на горизонте ту самую многоэтажку, провались он пропадом, бросаю машину у обочины и снова бегу. Сейчас я не буду соблюдать своих принципов и тем, кто посмел посягнутся на мое сокровенное, явно не поздоровится.

— Братан! — хриплый голос с боку, — опоздал, Янку увезли люди Коэна. Петушары лысые, я б мог их раскидать, но сам не успел. Быстрые, суки…

Смотрю на Невнятного, нащупываю металлическую ручку.

— Ее одну?

— Да.

Мне кажется, что мир вокруг переворачивается с ног на голову. Моя дочка…

Не отрывая взгляда от паренька, дергаю створку, потом еще. Внутри разгорается огонь ярости и страх. Невнятный, трясущейся рукой протягивает ключ, однако, хлипкая дверь и так поддается.

Вихрем пересекаю половину пути и останавливаюсь будто вкопанный. Нужно идти дальше, а не могу. Я не знаю, что ждет меня по ту сторону Степановкой квартиры.

— Если что, зови Толяном, — бормочет за спиной парень.

Сторонний голос приводит в чувства, и я делаю первый шаг, дальше легче. Резко распахиваю незапертую дверь. Сразу замечаю вокруг осколки, медленно двигаюсь, заглядываю в кухню, потом в гостиную.

— Я не виновата! Не виновата!

Моя дочь, как маленький котенок, сидит на полу, вжимается в угол комнаты. Готов благодарить всех богов за предоставленный подарок. Жива и совершенно невредима. Она плачет, визжит, повторяет одну и ту же фразу.

— Конечно малышка, я верю, верю тебе… — говорю спокойно, склоняюсь к дочери, аккуратно пытаюсь поднять. — Не больно? Что они тебя не обидели?

Алина повисает у меня на плечах, взахлеб рыдает. Как же мне теперь паршиво. Это я во всем виноват, а расплачиваются слабые, самые дорогие для меня люди.

— Только толкнули.

В который раз убеждаюсь, что моя дочка совершенно лишена жизненной закалки и твердого характера. Нежная, ранимая и очень похожа на Эмму.

— Сама идти сможешь?

— Да, Рус, постараюсь.

Пока дочь надевает верхнюю одежду, договариваюсь с Толяном о наведении чистоты в съемной квартире и передаче ключей арендодателю. Отсчитываю сумму наличными, даю сверху, за нужную информацию.

— Братан, за Янку надо суетиться, она так-то нормальная баба, почетная. Я пацанов напрягу, если что район этот прошерстим.

Хлопаю паренька по плечу и молча киваю. В коридоре беру чемодан Алины, свободной рукой придерживаю девушку, вывожу на улицу.

— Я вызову тебе такси, поедешь к одной доброй женщине.

Но дочь настолько напугана, что не хочет отпускать меня и на шаг. Тогда решаю отвести ее сам к Эльвире, может так будет лучше. Довольно рисков, смерти дочери я точно не переживу. По пути звоню Эле, в скользь рассказываю ситуацию. Она вновь поддерживает, ожидает нас. Я благодарен бывшей за ее стойкость и ум, рядом с этой женщиной Алина будет в безопасности.