Доктор Нонна - Бентли для королевы

– Исправятся, – так же спокойно продолжила Эстер. – У них тоже жизнь не сахар. Они больше нас находятся в тюрьме, с редкими выходами на волю.

Не глядя на охранниц, Нюра протянула им три палки сухой колбасы и торт. Юля достала из свертка парфюмерию. В камере заблагоухало новым запахом, и на минуту показалось, что здесь не так уж отвратительно жить.

За день до освобождения Наташи Эстер села рядом с ней, обняла и зашептала:

– Ты будешь приезжать ко мне на зону, привозить и присылать передачи. Я тебе верю, Наташа! И еще вот что. Ты должна научиться водить машину. У меня в гараже стоят «Жигули» и «Бентли». Ты влюбишься в «Бентли». В Союзе их всего несколько. Это первое. Второе – нужно учиться, получить высшее образование. И, наконец, третье – ты родишь нам наследника.

Наташа вспомнила страшные первые роды, раскосого малыша и то отвращение, которое у нее поначалу возникло к ребенку. Теперь-то ей было его жалко.

– А как же мой мальчик?

– Мальчика забери. Запиши номер телефона и адрес моего бывшего сутенера. Зовут его, вернее ее, Лола. Это трансвестит – родился мужчиной, а потом стал женщиной. У нее своя база богатых клиентов.

Лола произвела на Наташу неоднозначное впечатление: высокая, ухоженная, с безукоризненным макияжем молодая блондинка ничем не выдавала своего прошлого мужского начала. Скинув соболиную шубку и сняв высокие, такие дефицитные итальянские сапоги, Лола сделала несколько танцевальных па на персидском ковре. Высокая грудь аппетитными полукружьями выглядывала из глубокого выреза модной футболки. Короткая плиссированная клетчатая юбочка, дефицитные лайкровые колготки и широкий пояс с клепками в три ряда – красота!

Стоящая в дверях Надежда внимательно оглядела гостью.

– Привет, Лолка. Чай или кофе?

– Кофе, Надюшка, ты знаешь, очень крепкий кофе. – Выпятив грудь, Лола похвалилась: – Смотри, футболочка адидасовская. А ты знаешь – кто носит фирму «адидас»…

– Тот настоящий пидараст, – подхватила Надя.

– Тьфу на тебя, – незлобиво ответила Лола. – Иди, у нас будет деловой разговор.

– Станешь передавать свой большой трудовой опыт?

– Ой, я сейчас покраснею, – жеманно «засмущалась» Лола. – Ты, между прочим, пятнадцать лет живешь за счет того, что Эсти высокооплачиваемая…

– Куртизанка, – продолжила Надежда. – А из девочки ты хочешь сделать…

– Эсти тоже так начинала. И только через несколько лет стала профессионалом высокого уровня и высочайшей оплаты. Так, хватит сентиментальностей. Натали, иди сюда, я тебя поцелую.

Когда Лола дотронулась до нее, обнимая и целуя в щеку, Наташа испытала странное чувство. Да, это были руки мужчины, хотя маникюр выглядел изысканно. Той мягкости, что присуща женской коже, не ощущалось. Ноги, выставленные напоказ из-под короткой шотландской юбочки, поражали совершенством форм.

В свою очередь Лола тоже изучала Натали…

Красивая, худощавая, бледная, еще не наполненная необходимой для их целей стервозностью молодая женщина.

– Ты уже водишь автомобиль?

– Да. Езжу на «Жигулях», за «Бентли» не сажусь, пока не чувствую ее габаритов и могу при парковке поранить. Тогда не знаю, как оправдываться перед Эсти.

Лолу умилило это «поранить». Девушка совсем еще ребенок. Это хорошо, будет большой спрос. Если ее беречь, то не меньше чем через год у нее, любимой Лолочки, будет приличный заработок.

Приближался восьмидесятый год – олимпийский, и Лола по-своему готовилась к нему. Парусная регата в Калининграде, бывшем Кенигсберге, – это официальный наплыв иностранцев. Спортсмены, тренеры, обслуживающий персонал прибывших судов, собственные повара и массажисты команд – вот сколько интересных людей ожидается в родном городе. Самый лакомый кусок – спонсоры команд и богатые болельщики. Парусный спорт – спорт для не просто богатых, а очень богатых людей.

Девочку стоит приберечь, но пока ее нужно «объездить» – снять спесь и наивность, сделать рабочей безотказной лошадкой.

В следующий раз Лола приехала в пятницу.

– Натали, на завтра для тебя есть клиент. Особенный. Для тебя он – боевое крещение. Не сомневаюсь, что ты ему понравишься, хотя мужчина сложный, с вывертами.

На столик в гостиной Лола выложила свертки и флаконы.

– Нужно будет разговаривать на английском? – захлопала большими ресницами Наташа.

– С языком, конечно, придется потрудиться. Но не с английским, – философски заметила Лола. – Теперь слушай внимательно. На встречу наденешь школьную форму. Если нужно подшить, скажи мне, я помогу.

– Я сама хорошо шью…

– Об этом забудь. Тряпки у тебя будут высшего порядка. Вот тебе портфель, вот духи, которые он любит. И вся вымойся детским мылом. Волосы заплетешь в косички и не забудь… а, вот они. – Лола поискала в сумке и выложила на стол два белых капроновых рулочника и красный галстук. – Сделаешь огромные банты. Его вся эта пионерская хрень очень заводит. Держи адрес. Завтра в восемь вечера. Не опаздывай! Мои двадцать пять процентов принесешь… Нет, я сама заеду. Не пей алкоголь, Учитель не любит. Учитель – это его прозвище. Если ты ему понравишься, проблем с деньгами у тебя не будет.

Утром Надежда готовила Натали к первой работе.

– Повезло, что Лола послала тебя первый раз к Учителю. Он не садист и даже нежный. Мне Эсти рассказывала…

Она ушила школьную форму и причесала Натали. Когда девушка выходила из дома, Надежда перекрестила ее и прошептала:

– С богом!

Без пяти минут восемь Наташа стояла у дверей по адресу, который ей дала Лола.

Ровно в восемь часов дверь открылась, и чья-то рука втащила Натали в темную прихожую. Наташа услышала, как дверь закрыли на защелку. Ее провели в комнату, где на разных столиках горели свечи.

От вида огня Натали вдруг испытала возбуждение. Страх испарился, и она поняла, что, стоит ей увидеть огонь или зажечь свечу, к ней сразу приходит желание. После того, что она сделала со своими мучителями – отцом и братьями, огонь у девушки ассоциировался с полной свободой.

Натали, конечно, забыла обо всех уроках Эстер. Она была просто самой собой. Она не доставляла удовольствие от секса, а сама впервые получала его. Впрочем, Учитель тоже испытал удовольствие. Он почувствовал, что был именно с ученицей. Именно так должна была вести себя неискушенная девочка. Заплатил он Натали в три раза больше.

Когда Лола пришла за своим гонораром, то удивленно спросила:

– Ты была еще два раза? Когда? Я хорошо знаю расценки Учителя.

– Нет. Я же сама вызовы не принимаю. – Держа в руках деньги, Натали недоуменно смотрела то на них, то на высоченную Лолу. – Он мне заплатил за один раз.

– Прекрасно! Теперь ходить к нему будешь только ты. Приятно удивлена твоей честностью. Завтра пойдешь к Усатому. Предупреждаю сразу – он толстый и противный. Оденься ярко и так же ярко накрасься. Щеки подрумянь, а то ты бледная. Юбочка покороче, рот самой красной помадой, бюстгальтер под футболку не надевай. И должна быть не в шубе, а в курточке подешевле, ты в школу в такой ходишь. Будь готова к одиннадцати утра.

Действительно, Усатый оказался мужиком неприятным. Он почти изнасиловал девушку, заставляя принимать весьма неудобные позы.

Не желая травмировать себя, Наташа поняла, что нужно расслабиться, тогда не будет так противно. Она, глядя в глаза своего мучителя, потребовала:

– Водки. Стакан и, если есть, свечи. Они меня возбуждают.

Мужчина удивился, но подчинился.

– Водка в холодильнике, принеси. А я пока достану свечи, оставались с Нового года.

При зажженных свечах «процесс» пошел гораздо активнее, и Усатый был доволен сверх меры. Денег дал ровно по таксе, но подарил золотое кольцо.

– Любовница всегда должна быть лучше, чем жена, – говорила Эстер, полируя ногти. – А в идеале полной противоположностью жене. Как день и ночь. Это и привязывает к тебе мужчину. Никогда не проси о разводе! Не влюбляйся – это работа! Любовь в нашем ремесле приведет к несчастью. Запомни это.

Сидя за общим столом, Наташа слушала наставницу и зашивала разъехавшийся по шву старый бюстгальтер. Бюстгальтеры Эстер были ей малы, а Нюрины и Юлины – велики.

Уроки хорошего воспитания продолжались от подъема до отбоя. Юля с Нюрой тоже стали по-другому есть, причесываться и умываться.

Однажды в камере появилась очередная подследственная, которую обвинили в нанесении тяжких телесных повреждений своему начальнику.

Директор ателье, Урвас, где трудилась закройщицей Далила, относился к своим подчиненным, как петух к курам в курятнике. Решив осчастливить Далилу, он получил неожиданный отпор. Через неделю он попробовал еще раз и опять не добился «любви». В третий раз Далила огрела его металлической раскройной линейкой, из-за чего получилось «рассечение волосяного покрова первой четверти головы, а также надбровной дуги с правой стороны лицевой части». Урвас заверещал недорезанной свиньей и залился кровью.

– Лет пять или десять дадут, – не сомневалась Далила. – У него такие связи, он меня засудит.

– «Страшнее кошки зверя нет», – процитировала Эсти. – Гад он, твой начальник, раскудахтался не по делу. Садись, пиши заявление о перманентных домогательствах. – Далила плюхнулась на лавочку и оказалась в центре стола. Эстер сделала плавный жест. – Садись сбоку, а здесь мы сейчас будем обедать.

Далила пересела на край стола, перед ней положили чистый лист бумаги и ручку. Она так и просидела над чистым листом, наблюдая сервировку стола.

Около жестяной миски Наташи поставили четыре столовых прибора. Бокалы перед миской заменяли кружки.

– Обедаем как обычно, – заявила Эстер. – Начинаем с салатов, затем бульон, после второе блюдо и десерт. – Оглянувшись, она недовольно ткнула в пустую алюминиевую миску Наташи, стоящую перед тарелкой. – Нюра, где сухое вино?