Доктор Нонна - Бентли для королевы

Утром не хотелось выходить из своей комнаты. Ей казалось, что ночной позор будет виден всем. В магазине, на улице на нее будут показывать пальцем, смеяться в лицо и обзывать грязными словами.

Отец стал приходить к дочери регулярно – через день. Наташа молча терпела ночные измывательства, да и кому она могла рассказать об этом?..

Через месяц она почувствовала утром головокружение и тошноту.

Первой изменение в состоянии девочки заметила соседка, тетя Полина, которой Наташа принесла ушитый пиджак ее мужа. Тот растолстел и обзавелся пивным брюшком, пришлось отдавать пиджак сыну.

– Ты что такая бледная, Наташенька? Не заболела? – ласково спросила соседка.

Тетя Полина жалела Наташу, хотя дружить с девушкой, как Серафима, она не могла – ей хватало проблем с сыном, невесткой, внуком и запойным мужем.

– Выпей чаю с яблочным пирогом. Вкусный, сама пекла.

– Спасибо, но не хочу, не могу. – Наташа вытерла проступивший на лбу пот. – Меня что-то тошнит…

– А месячные у тебя давно были? – Полина от любопытства приоткрыла рот с золотыми зубами.

– Уже две недели задержка… – тихо ответила девушка.

– И от кого задержка? – В глазах Полины появилось сочувствие и азарт сплетни.

Наташа не ответила, стыдливо отвернулась. Соседка вздохнула.

– Ну не хочешь, не говори. Что теперь будешь делать?

– Не знаю, – заплакала девушка.

Отец продолжал приходить ночью, но ничего не замечал до тех пор, пока живот Наташи не начал ему мешать удовлетворять свою похоть.

– То тощая была, то разжирела, как свиноматка. – Он кинул на Наташу одеяло. – Прикрой живот, смотреть противно.

– Я беременна, – тихо сказала девушка.

– Вот дебилка! Что же аборт не сделала? – Отец осуждающе хлопнул резинкой трусов.

– Побоялась. Денег на это у меня нет. Да и потом, спросят, от кого…

Больше отец к ней не приходил. Вечерами напивался.

Иногда все трое пускались в загул, выпивая по бутылке водки каждый. Утром Сташенко-старший мог проспать побудку на службу, тогда к нему присылали дежурного бойца, и тот шел за пивом или приносил из части пятьдесят граммов спирта.

Вечером второго дня пребывания в новой жизни Натали медленно ходила по дому в теплом бирюзовом халате. Она трогала мебель, антикварные вещи, тяжелые двери с непривычно изящными ручками, обои, светильники. Ей нравилось все, но больше всего поражал огонь в камине.

Она придвинула кресло к нему и протянула руки к живому теплу.

В гостиную вошел Сергей, в правой руке держал странную штуковину в виде полуведра, в которой лежали длинные дрова, в левой – корзину с сорванными в саду яблоками. Он ей весело подмигнул.

– Привыкаешь, хозяйка? Хочешь яблочка?

– Да какая я хозяйка, – смутилась Натали. – Это все принадлежит Эстер. А я так, гостья.

– Да ладно. – Сергей поставил на журнальный стол корзину и, отодвинув экран перед камином, стал докладывать дрова. – К хорошему привыкают быстро. Эстер передала письмо, что ты теперь во всех ее правах. А чего ты на кухню не идешь? Надюха там напекла моих любимых пирогов с капустой.

– Ой, – Наташа тут же вскочила. – Я очень, очень хочу есть, а сказать неудобно. Пойдемте? – Она просяще посмотрела на Сергея, и тот рассмеялся.

– Я уже Надюхиных пирогов наелся. А если я еще раз на кухне появлюсь, она не так поймет и будет полночи ломиться ко мне во флигель. Я, Наташа, пока здесь, у вас поживу. Через месяц уеду, свои дела. А пока я… – Сергей посерьезнел. – Отсиживаюсь. Ладно, иди поешь, а то худющая, как швабра.

Из кухни шел сногсшибательный запах пирогов. Наташа прибавила шагу и вошла в просторное помещение, оборудованное в лучших прибалтийских традициях: медные и чугунные сковородки, развешанные по стенам, ножи в прорезях деревянной подставки, широкий обеденный стол с шестью стульями, разделочный стол между плитой и каменной раковиной, газовая плита и трехдверный холодильник.

На столешнице разделочного стола стоял противень с пирогом, украшенным решеткой из перекрученных жгутов теста. Свежевыпеченный пирог благоухал классикой – капустой с яйцами и обжаренным лучком. Надя разрезала его на ровные порции.

– Я очень хочу есть, – потупясь, произнесла Наташа.

– И это правильно. – Переложив кусок выпечки на тарелку, Надя поставила ее на стол и рядом положила вилку с ножом. – Садись. Пирог лучше всего есть, пока он горячий.

Сполоснув руки, Наташа села за стол.

– А кто этот Сергей? Шофер? – Взяв рукой весь кусок пирога, Натали поднесла его ко рту, вдыхая горячий сытный запах.

– Положи обратно, – строго сказала Надя.

Наташа тут же плюхнула выпечку обратно и, пошевелив ставшими масляными пальцами, с трудом остановила себя, чтобы не вытереть их о халат.

– Салфетка, – намекнула домоправительница. Проследив за действиями девушки, она продолжила: – У тебя справа от тарелки нож, а слева вилка. Воспользуйся ими.

Послушно отрезав кусок, Натали начала есть.

– А кто?.. – начала она повторять свой вопрос, но Надя опять ее перебила:

– Не разговаривай с набитым ртом.

Отложив на тарелку свою порцию, Надя накрыла пирог белым полотенцем и села напротив Наташи.

– Сергей не шофер. Он вел дела вместе с Анастасом, любовником Эстер. Помогал. После несчастного случая с Анастасом, когда тот умер… – Съев первый кусочек, Надя вдумчиво его прожевала. – Нормально получилось… После несчастного случая Сергею пришлось оплатить некоторые неустойки из своего кармана, и он продал квартиру. Пока живет у нас. То есть у тебя.

– У Эстер, – добавила Надя.

– А Эстер он любит. Давно. Сергей красивый мужчина, правда?

Посмотрев на Надю с недоумением, Натали пожала плечами.

– Я не знаю. Не люблю мужчин.

– Понятно. Мне Эстер что-то такое страшное писала. – Глянув на побледневшую Натали, она смутилась. – Не будем про это. У нас насыщенная учебная программа. Когда начнем? С понедельника?

– А какой сегодня день недели? – Подобрав с тарелки вилкой остатки пирога, Натали, улыбаясь, посмотрела на Надю.

– Четверг.

– Тогда начнем завтра.

Преподаватель английского – шестидесятилетний Сарий Наумович – был доволен новой ученицей. Девушка схватывала на лету учебный материал, закрепляя его самостоятельной работой.

У Сария была особенная методика – спиральная: сначала слово, потом два, потом предложение, а дальше целый рассказ. Часто использовались параллельные тексты одного рассказа на английском и русском языках. Сравнивая их, ученик легче запоминал не только слова, но и правильно построенные фразы.

Натали и Надя начали вечерами смотреть фильмы на английском языке, причем им не надоедало частенько их пересматривать. Диалоги из фильмов обе знали наизусть и часто, готовя обед или пропалывая цветочные клумбы, перекидывались английскими фразами, повторяя целые сцены.

Сергей, все реже приезжавший в дом-замок, смеялся, глядя на них.

Однажды он привез им помощницу по хозяйству, девушку со странным лицом – Марию. Она была в просторном пышном синем платье и войлочных полусапожках, прозванных «прощай молодость». Девушка топталась, восхищенно оглядываясь.

– Что это с ней? – обеспокоенно спросила Надя при первой встрече. – Она не опасна?

– Да что ты, Надюха. Она же даун, а они, дети солнца, абсолютно безобидны. У них есть ген истерики, но нет гена агрессии. – Сергей поцеловал Надежду в щеку. – Не волнуйся, домоправительница, она будет верной и молчаливой.

Надежда ни в чем не могла отказать Сергею и, пожав Машину вялую, полную ладонь, произнесла:

– Привет. Проходи, я тебе покажу твою комнату.

– Мою? – Девушка смотрела на Надю наивными, чуть раскосыми глазами. – Я буду одна в комнате?

– Да. – Надя повернулась к Сергею. – А в магазин она сможет ходить?

– Конечно. Она даун, а не идиотка. Маша, возьми пакеты с продуктами из багажника, пойдем в дом.

За их разговором Наталья наблюдала, сидя в клумбе среди высоких цветов. При виде Маши сердце ее сжалось от жалости к рожденному ею мальчику.

Весной, в теплый апрельский день, прошли спонтанные роды: воды отошли, когда дома никого не было. Родила Наташа на кухне, на полу, сама. Пуповину перерезала кухонным ножом – вычитала в энциклопедии, что надо сделать при родах, когда рядом нет врача. Посмотрев на синюшного, скользкого новорожденного мальчика, она передернулась от отвращения.

Наташа хотела девочку и мечтала, какой хорошей будет ей мамой: будет ее купать, причесывать, завязывать бантики, сама станет шить дочке платья… И любить… Любить так, как никто никогда не любил ее саму…

Вечером зашла тетя Полина со своей близкой знакомой – главным врачом Дома ребенка, женщиной необъятных размеров.

– Слышу, кто-то попискивает. – Полина деловито прошла на кухню. – Поняла, что у тебя прибавление. Вот, привела Зинаиду Валентиновну. Она поможет. Неси своего грудничка.

– Да, сейчас. – Быстро сбегав в свой чулан, Наташа принесла сверток. В стареньком одеяле мирно спал крохотный ребенок со странным личиком. – Вот, посмотрите.

– Тэ-экс… Оформляй отказ, – нахмурилась Зинаида Валентиновна. – Мальчик болен – синдром Дауна. У него лишняя хромосома…

– Чего лишнее? – Наташе не хотелось признавать, что она родила неполноценного ребенка. – Я пальчики пересчитала и на руках, и на ногах.

– Посмотри, у него узкие, миндалевидные глаза и увеличенная голова. Это первые признаки. – Директриса начала сердиться. – Ох уж эти мне молодые мамаши. У меня знаешь какой опыт! Насмотрелась. Дети эти умственно недоразвиты, отстают во всем… Значит, так, завтра утром поедешь со мной в Дом ребенка. Я помогу тебе оформить бумаги.

– Действительно, Наташенька, как ты одна ребенка поднимешь? – Тетя Полина забрала у девушки мальчика. – Был бы здоровенький – другое дело, можно и потерпеть, а с этим… Тебе всего семнадцать, а ни работы, ни образования. Только справка о том, что ты… больна. Братья – звери, отец не лучше. Пойдем ко мне, чайку с водочкой попьем.