Ожидание становилось невыносимым. Учитывая, что Роберт в последний момент обогнал Толли, сомневаться не приходилось: выстрелы предназначались именно ему. Какие-то женщины, стоявшие рядом с Катрионой, пытались ободрить ее. Тетушка Эмилия, сжав руку девушки, прошептала ей на ухо:

— С ним все будет в порядке. Они непременно узнают, кто стрелял.

Так кто же стрелял?.. Катриона обернулась, ища глазами лорда Кинсборо. Но того на прежнем месте не оказалось. И вдруг кто-то крикнул:

— Смотрите, вон они!

Девушка увидела, как с холма по направлению к ним приближается небольшая группа всадников. Разглядев среди них Роберта, Катриона закрыла глаза и облегченно вздохнула.

Все как-то разом заговорили, стали задавать вопросы. Кто же все-таки стрелял? Куда делся этот человек? Как в тумане Катриона слушала Толли, который сообщил им, что стрелявший, несомненно, мужчина, но ему удалось скрыться от них среди деревьев. Девушка подбежала к Роберту. Он спешился. Крепко обняв жениха, она уткнулась лицом ему в грудь.

— Со мной все в порядке, — прошептал Роберт. Катриона подняла на него глаза и сквозь слезы увидела, что полоска шотландки, которую она ему дала, по-прежнему красуется в петлице сюртука, но что-то было не так. На сине-зеленых клетках появилось красное пятно, которое все увеличивалось.

— Роберт, тебя же ранили! — вскричала девушка.

— Ерунда! Пуля лишь слегка задела кожу, — замотал головой герцог. — Это пустяк.

Одним рывком Катриона распахнула полы, поначалу она не заметила раны, потому что на темно-синей ткани кровь была почти не видна. Зато теперь девушка убедилась: ранение вовсе не пустячное.

Катриона вскрикнула, увидев, как кровь, пульсируя, хлещет из раны на рубашку. Пуля, видимо, пробила плечо.

Толли распорядился позвать доктора — тот прибыл в особняк Дрейкли-Мэнор через час. Роберта к этому времени уже перенесли в библиотеку, и Катриона принялась было расстегивать пуговицы на рубашке герцога, чтобы снять ее с раненого, но тут он схватил ее за руку.

— Катриона, рану осмотрит доктор.

— Чушь, — возразила девушка. — Я и сама могу отлично промыть рану. Но для начала тебе надо снять рубашку и…

— Катриона, — вполголоса остановил ее Роберт, — мы еще не женаты.

Покосившись на открытую дверь, герцог увидел, что за ними с интересом наблюдают едва ли не все гости Шелдрейка, толпящиеся в коридоре.

Прибывший доктор быстро положил конец спору:

— Мисс, я прекрасно понимаю, что вы переживаете за его светлость, но поверьте, он в надежных руках. Вы даже не представляете, сколько пуль мне доводилось вытаскивать из местных охотничков. К тому же у раны может быть не слишком привлекательный вид, и, боюсь, вы можете упасть в обморок.

В обморок?

Катриона в жизни не падала в обморок! Она всегда стояла рядом, наблюдая, как мать обрабатывает ужасную рану Энгуса — когда тот чуть не надвое разрезал себе ногу косой.

Но девушка все же обернулась к двери и увидела, что толпа любопытных не редеет. Она решила, что все и так виде-ли достаточно, во всяком случае, тем для сплетен теперь хоть отбавляй.

— Я подожду в гостиной, — заявила она.

Катриона отправилась туда в компании Толли и тетушки Эмилии. Ноа уже ждал их, стоя у окна. Они принялись горячо обсуждать, кто же все-таки совершил преступление. Подозрения падали на лорда Кинсборо и сэра Деймона Данстрона.

В пылу спора они не заметили, как через час в дверях гостиной появился доктор.

— Лорд Шелдрейк, — обратился он к хозяину, — не могли бы вы отвлечься на минутку, дабы обсудить со мной состояние герцога?

Толли посмотрел на Катриону.

— Полагаю, — заявил он, — вам следует поговорить с невестой его сиятельства.

Доктор кивнул, указывая на дверь.

— Мисс?

— Вы можете говорить при всех, здесь присутствующих, доктор, — произнесла девушка. — Тут только его родные и близкие.

— Что ж, хорошо, — кивнул врач. — Пуля прошла через мягкие ткани плеча, едва не задев кость. Мне было нелегко ее вытащить. Его светлости пришлось потерпеть. Но я все же сумел промыть и перебинтовать рану, а герцогу дал немного опия, чтобы он не чувствовал боли. Я велел двоим слугам отнести герцога Девонбрука в спальню наверх. Эту ночь он должен отдохнуть. Завтра, я думаю, ему можно прогуляться недалеко от дома, но следует избегать волнений.

Катриона кивнула.

— Я позабочусь об этом, сэр. Доктор протянул ей небольшой пузырек.

— Здесь еще одна доза опия — возможно, ему придется ее выпить. Я вернусь утром — вновь промою рану и сделаю перевязку.

Глава 25

Осторожно, чтобы не потревожить раненого, Катриона отворила дверь спальни, в которой лежал Роберт. Стояла глухая ночь. Девушка в нетерпении сидела в своей комнате, дожидаясь, пока гости разойдутся по отведенным им покоям. Лишь тогда она решилась выйти. Забавно, но ей помогала тетушка Эмилия, которая осталась караулить в коридоре.

Эмилия прекрасно понимала, что Катриона безумно переживает за жениха; знала она и то, что бедняжка и глаз не сомкнет всю ночь, если не позволить ей навестить Роберта. Можно было не сомневаться: Катриона будет ходить взад-вперед по комнате, мешая Эмилии спать. Девушка хотела быть рядом со своим Робертом. Она должна была убедиться, что с ним все в порядке, несмотря на уверения Толли.

Катриону интересовало, успел ли Толли сказать Роберту, что у них нет ключа к разгадке преступления. Лорда Кинсборо все время видели в гостиной особняка — он там играл в вист в компании еще одного гостя Шелдрейка — графа с безупречной репутацией.

Стало быть, если это сделал не Кинсборо, то все подозрения падали на сэра Деймона. А это, в свою очередь, означало, что негодяй следил за герцогом. Он приехал следом за ним в Кент и теперь скрывается где-то поблизости.

Подняв свечу над кроватью, девушка осветила лицо спящего Роберта. Он спал полусидя — спину его поддерживало несколько подушек. Торс герцога был обнажен, левое плечо туго забинтовано. Поставив свечу на ночной столик, Катриона устроилась в кресле и, уложив Мэтти на колени, раскрыла принесенную с собой книгу.

Роберт дал ей эту книгу еще в Лондоне. Они ходили с ним в какое-то место под названием Хэтчерд — там все стены были заставлены книжными шкафами. Девушка смогла сколько душе угодно рыться в книгах, пока Роберт читал свежие газеты. Они провели там несколько часов. Он сказал ей, что эта книга — приключенческая, похожая на те, что ей доводилось читать в Шотландии о чаше Грааля. Автор книги неизвестен, но тем не менее книга очень популярна в бомонде. Хотя многие и полагали, что знают, кто написал книгу, утверждать что-либо наверняка было нельзя.

Словом, книга имела сокрушительный успех. Ее переиздавали уже несколько раз и, несомненно, еще будут печатать, но издатель упорно отказывался назвать имя анонимного автора произведения под названием «Уэверли».

Девушка открыла книгу в том месте, где остановилась. Она пыталась читать, но глаза ее упорно не хотели скользить по строчкам и все время возвращались к Роберту. Она помнила, как он был возбужден, когда давал ей эту книгу, сообщив, что имени автора никто не знает. Роберт сказал, чтобы она внимательно прочла ее. Он надеялся, что книга отвлечет девушку от грустных размышлений до возвращения в Россмори, и пообещал, что если она правильно угадает имя автора, то он позволит ей решить, что делать с сокровищами, когда они найдут их. Если же Катриона не сможет узнать, кто же написал книгу, то решение останется за ним.

Катрионе больше нравилось вспоминать Роберта таким, каким он был в Хэтчерде, когда поддразнивал ее, улыбаясь, ведь теперь его лицо на подушке было таким бледным, таким безжизненным, а белая повязка в некоторых местах пропиталась кровью. Пока они обсуждали в гостиной, кто же мог совершить преступление, а доктор обрабатывал рану Роберта, Кэтрин многое обдумала. Она любила Роберта. Любила таким, какой он есть. И при мысли о том, что им, возможно, так и не суждено быть вместе, ей стало до того страшно, как не было страшно никогда в жизни. Девушка хотела, чтобы этот человек вошел в ее жизнь. Навсегда. И даже если сейчас Роберт не любит ее так же сильно, как она его — это ничего не значит. Все еще может измениться. Впрочем, возможно, он просто не может любить. Даже это уже не волновало Катрио-ну. Она хотела лишь говорить с ним, смотреть в его глаза.

— А знаешь, я читаю ту книгу, что ты дал мне, — тихо проговорила она. Девушка понимала, что, усыпленный опием, герцог все равно не может ее услышать, но она должна была хоть что-то сказать, а не просто смотреть на него. — Не понимаю, почему возникает так много споров о том, кто мог написать эту книгу. Совершенно очевидно, что автор — Вальтер Скотт. Ну кто еще мог создать такое? Полагаю, ты пожалеешь о том, что заключил со мной пари.

Катриона посмотрела на Девонбрука. Его глаза были по-прежнему закрыты, грудь мерно приподнималась в такт дыханию. Соскользнув со стула, девушка опустилась на колени возле кровати. Она взяла его руку и приложила ладонью к своей щеке. А вдруг этой ночью у него начнется лихорадка, и он никогда не придет в себя? Что, если Роберт так и не узнает о ребенке, которого она носит?

— Знаешь ли ты, что я полюбила тебя еще до нашей встречи? — зашептала она. — Я часто разговаривала с тобой, точнее, с твоим портретом, что висит в библиотеке Россмори. Ты казался мне таким… великолепным. И до сих пор кажешься. А теперь я ношу под сердцем твоего ребенка. — Она опустила голову на кровать. — Ох, Роберт, я так хотела тебе сказать, но все не было подходящего момента. Мне не хотелось, чтобы у тебя не оставалось выбора, я не желаю, чтобы ты женился на мне лишь по той причине, что я забеременела. Я же знаю, что ты не любишь меня так же, как я люблю тебя. Зато ты заботишься обо мне, и этого довольно. Я была не права, думая, что ты тоже должен полюбить меня. Все это вздор. Некоторые женятся, не думая о любви. Но я сумею сделать тебя счастливым, Роберт. Обещаю. Моей любви хватит нам обоим.