Добравшись до Сучжоу, города горбатых мостов и плакучих ив, Даниэль повел Аду кататься по узким каналам, вырытым еще в прошлом тысячелетии.

Смуглый парень-лодочник медленно двигал веслом, и от каждого гребка на воде появлялись маленькие водовороты.

Крылечки побеленных домов выходили прямо к мосткам, где у потемневших от старости свай покачивались украшенные резьбой плоскодонки. Из раскрытых окон доносились голоса детей и женский смех.

Измучившись от восторга, Ада сидела на носу рядом с Даниэлем. В ногах у нее лежали свертки: шелковый халат, ручное зеркало и вышитый веер, купленные в лавке, попавшейся на пути.

Аде уже было страшновато при мысли о том, что она может стать любовницей мистера Бернара. Вдруг Эдна узнает об этом? Ведь тогда можно не только потерять работу, но и нарваться на месть капитана Уайера. Ада слышала, как он орал по поводу Нины: «Я ее со свету сживу!»

— Этому городу две с половиной тысячи лет, он ровесник Конфуция, — задумчиво произнес Даниэль. — Когда-то Сучжоу был столицей княжества У, славящегося своими шелками и красавицами-невестами.

— Такими? — нервно засмеялась Ада, показывая на толстую тетку, полоскавшую в канале белье.

— Не совсем. — Даниэль кивнул на отражение Ады в воде: — Что-то в этом роде. Знаете, есть одно стихотворение:

Далекий колокол, на лодках — фонари,

Лиловый вечер, нестерпимо длинный.

Опять не спать сегодня до зари,

Смотреть на крыши пагоды вдали

И вспоминать черты моей любимой.

За то, чтобы их снова увидать,

Я все на свете ей готов отдать.

— Таки все? — приподняла брови Ада. — Что-то не верится.

— Хотите, я подарю вам аэроплан? — тихо произнес Даниэль. — Вы ведь наверняка в детстве хотели научиться летать — так почему бы не осуществить вашу мечту?

Это было настолько нелепо, что Ада только отмахнулась:

— Ой, да перестаньте!

— Я прямо сейчас переоформлю на вас документы. Только прошу вас: дождитесь моего возвращения — я скоро уеду по делам и меня не будет несколько месяцев.

Ада испуганно заморгала:

— Вы или врун, каких свет не видывал, либо совсем из ума выжили…

Даниэль поднес ее руку к губам:

— Я выжил из ума. И очень доволен этим.

До последнего момента Ада была уверена, что он шутит, но они действительно пошли к китайскому чиновнику, и тот вручил ей документ, который свидетельствовал, что аэроплан «Авро-504» отныне принадлежит ей.

4

Они вернулись в Шанхай на таксомоторе: Даниэль сказал, что аэроплан лучше оставить в Сучжоу, чтобы Эдна не проведала об их секрете.

— Мистер Бернар, я так не могу! — повторяла Ада. — Вы так добры ко мне… Вы все время делаете для меня что-то хорошее, а я даже не знаю, чем вам отплатить.

Даниэль только улыбался:

— Я ничего не требую от вас.

Они въехали в город и покатили по Бабблинг-вэлл-роуд. Стоило им обогнуть ипподром, как движение автомобилей застопорилось: на Нанкин-роуд толпа студентов перегородила дорогу. Водители сигналили, рикши ругались, но молодежь не обращала на них внимание и продолжала хором выкрикивать лозунги.

— Чего они хотят? — спросила Ада.

— Равноправия, справедливости и отмены законов, которые ухудшают положение бедноты, — отозвался Даниэль.

Он расплатился с водителем и вышел из машины.

— Пойдемте, Ада, иначе мы здесь надолго застрянем.

Прижав подарки к груди, она пошла вслед за ним между гудящими автомобилями.

Напротив полицейского участка толпа сгустилась.

— Пропустите! — рычал Даниэль, но его никто не слушал.

Навстречу им торопились китайцы — студенты, монахи, конторские служащие и кули. На афишной тумбе сидел щуплый парнишка и, потрясая кулаком, произносил пламенную речь. Толпа ему бешено рукоплескала.

Когда Даниэль и Ада добрались до противоположной стороны улицы, у ворот полицейского участка завязалась драка. Студенты принялись швырять камни; кого-то повалили и начали бить ногами.

Оглянувшись, Даниэль увидел офицера в пробковом шлеме.

— Последнее предупреждение! — крикнул тот, показывая на команду сикхов, вооруженных карабинами. — Если вы не разойдетесь, я не отвечаю за последствия!

Что толку им объяснять? Они все равно не понимают по-английски.

Даниэль взял Аду за руку: «Надо уходить отсюда!» И тут грянул ружейный залп.

Вздрогнув, толпа с животным воем кинулась врассыпную, снося все на своем пути.

— Они растопчут нас! — крикнул, задыхаясь, Даниэль, когда его плашмя прижали к стене.

Они с Адой сунулись в узкую облупленную дверь и очутились в крохотном ресторане, где обедали китайцы в длинных синих халатах. Над их плошками поднимался пар; под потолком крутился старый вентилятор.

Увидев Даниэля и Аду, здоровый, как кабан, слуга надвинулся на них:

— Сюда нельзя!

Он хотел вытолкать их наружу, но тут в дверь повалили насмерть перепуганные люди. В общей свалке Даниэль заметил растрепанную русоголовую женщину: она сползла на пол и закрыла голову окровавленными руками.

— Эдна! — заорал он.

Бросив подарки, Ада кинулась к ней:

— Миссис Бернар! Что с вами?!

Они оттащили ее в кухню.

— Дай полотенце! Не видишь — кровь! — рявкнул Даниэль на остолбеневшего повара.

Тот кинул ему влажную тряпку.

— Какого черта ты сюда полезла? — злился Даниэль, обтирая глубокий порез на лбу у Эдны.

Она смотрела на него дикими глазами; губы ее тряслись, челка слиплась от крови.

— Новости — моя работа…

— Надо забрать ее отсюда! — прошептала Ада. — А то, не дай бог, китайцы прознают, что она дочь Уайера!

Взяв Эдну под локти, они вывели ее через заднюю дверь в заваленный мусором двор и, поплутав по кривым переулкам, свернули на пустынную нарядную улицу.

Сквозь кроны деревьев рябило яркое солнце, где-то далеко звенели полицейские свистки и надсадно ревели автомобильные клаксоны.

Даниэль никогда не ходил по этой улице пешком и, только увидев знакомый белый особняк, понял, что они вышли к Нининому дому.

Внезапно Эдна потеряла сознание.

— Она умерла! — взвизгнула Ада.

— Да не орите вы! — прикрикнул на нее Даниэль.

Они уложили Эдну на траву.

— Сидите здесь: я сейчас вернусь! — сказал он Аде и, добежав до Нининого дома, забарабанил в дверь.

На его стук вышел худой темноволосый человек.

— Что вам угодно? — холодно спросил он с русским акцентом.

— Нина дома? — спросил Даниэль и только тут осознал, что перед ним стоит Клим Рогов.

5

Блокнот «Для эскизов», новый дневник Клима Рогова


В юности я не раз представлял себе собственные похороны: на них присутствовало не меньше пятисот человек, военный оркестр и убитая горем прекрасная дева. А что мог предложить мне Кантон? Двух кули с лопатами и Дона Фернандо в качестве плакальщицы?

Наверное, я выжил из чувства протеста: весьма неприятно думать, что твоя драгоценная жизнь оборвется так глупо. В любом случае я должен был узнать, что произошло с Ниной и почему она не написала мне. Ведь Дон Фернандо отправил ей несколько писем!

Перед отъездом я попытался послать Нине весточку, но у меня ничего не вышло: в Кантоне во всю борются со шпионами, и без удостоверения личности телеграммы не принимают.

Я ехал домой, мысленно готовясь к самому худшему. С Ниной стряслась беда? Уайер арестовал ее из-за меня? Или, может, она нашла себе очередного поклонника и решила забыть о моем существовании?

30 мая 1925 года «Святая Мария» прибыла в Шанхай, и Дон Фернандо милостиво согласился подвезти меня до Нины.

— Если застанешь жену с любовником, возвращайся ко мне, — сказал он и уехал.

Я уже был взвинчен до последнего предела. Припекало солнце, чирикали птицы — красота да и только! — а я чувствовал себя так, будто мне предстояло выслушать смертный приговор.

В это время Китти с амой возвратились с прогулки. Моя дочка так выросла, что я едва узнал ее: ведь когда я уехал, она еще не ходила.

Китти подобрала с земли ветку и протянула ее мне: «На!» Я присел на корточки и, растроганный, принялся спрашивать у нее, как дела, а она с большой готовностью отвечала мне на своем детском, абсолютно непонятном языке.

Ама позвала Нину, и та вылетела на крыльцо — в белом банном халате и с мокрыми волосами. Прежде чем я успел произнести хоть слово, она бросилась ко мне на шею и заплакала: «Почему ты мне не писал?!»

Оказалось, что Нина ничего не знала о моем ранении. Так и не дождавшись вестей, она решила поехать меня искать: в ее гостиной уже стояли чемоданы, а на столе лежала карта Кантона и дюжина путеводителей.

Мы были ошеломлены и растеряны: за эти месяцы каждый из нас придумал по пьесе о предательстве и смерти, и нам трудно было поверить в их несостоятельность. Ведь эти постановки шли в наших головах каждый день, да не по одному разу!

— Уайер не наведывался к тебе? — спросил я.

Нина рассказала, что с ней произошло. Слава богу, капитан ограничился угрозами, но ей все равно было невероятно трудно: ее обманывали иезуиты и разоряли конкуренты, а денег вечно не хватало. Как моя храбрая девочка пережила все это?

Я тоже описал ей свои приключения. Узнав о моей встрече с Даниэлем Бернаром, Нина ахнула:

— Он мне ни слова об этом не сказал!

У меня внутри будто оборвали высоковольтный провод: один конец упал и пробил током все вокруг.