Эльвира Барякина - Белый Шанхай

— А я уж и не надеялся увидеть вас! — проговорил он, усаживаясь рядом на скамейку.

Нина поздоровалась и достала из сумочки черный атласный веер — странную, траурную вещицу, так не подходившую к ее белому платью с красным поясом.

— Я все принес, — сказал Даниэль, доставая из кармана пачку денег. — Пересчитайте: тут пять тысяч долларов.

Нина благодарно улыбнулась.

— Спасибо, но не надо. Вы говорили, что скоро поедете в провинцию Гуандун. Возьмите меня и Китти с собой!

Даниэль был готов к чему угодно, но не к этому.

— Вы шутите?

— Нисколько.

Он хотел поцеловать ее руку, но не выдержал и крепко обнял Нину.

— Я так рад, что вы больше не сердитесь на меня!

Она попыталась отстраниться.

— Нас же увидят!

— Пусть видят!

— Как вы добираетесь до Кантона? Пароходом? — спросила она, высвободившись из его объятий. — Я знаю, что сейчас на юге неспокойно, и это неподходящее место для женщины с маленьким ребенком… Но если вы проводите меня, я буду вам очень благодарна.

Даниэль долго смотрел ей в глаза.

— Я что-нибудь придумаю.

Все было ясно: Нина собралась в Кантон, чтобы найти Клима Рогова.

Ночью Даниэль так и не заснул. Сказать Нине, что ее супруга давно нет в живых? Но тогда пойдут расспросы, и, кто знает, может, она вообще откажется от поездки в Кантон?

Даниэль сидел у окна и курил, пока его не начало мутить. Он прекрасно знал, чем кончаются азиатские сказки: если женщина-лисица изранена, ей требуется мужчина, который поделится с ней жизненной энергией — тогда она восстановит свои силы, а он сойдет с ума. Кем надо быть, чтобы добровольно приносить себя в жертву?

Утром следующего дня Сэм доложил о приезде капитана Уайера.

— Меня нет дома, — сказал Даниэль и торопливо направился на конюшню.

Там пахло сеном и конским потом; сквозь узкие окошки под потолком пробивались столбы света.

Конюхи вывели из стойла золотисто-рыжего Ангела, но как только Даниэль вставил ногу в стремя, в дверях показалась высокая фигура капитана Уайера.

— Пошли вон! — рявкнул он на конюхов, и те тут же исчезли.

Даниэль спешился и взял лошадь под уздцы.

— Я не знал, что вы тут.

— Все ты прекрасно знал! — отрезал Уайер. — Но мне плевать, что ты бегаешь от меня, как вор от садового сторожа. Я насчет Эдны… Ходи к проституткам, как все порядочные люди, и тебе слова никто не скажет. Но не заводи любовниц!

У Даниэля кровь прилила к лицу; он выпустил повод, и Ангел испуганно отступил в стойло.

— Занимайте своими делами, а не моими! — тихо произнес Даниэль. — Иначе на старости лет можно не только оказаться без гроша, но и попасть под суд!

— Ты мне угрожаешь? — усмехнулся Уайер.

— Если в Лондоне узнают, что вы покрываете контрабандистов и наркоторговцев, вас не только снимут с должности, но и посадят.

— Я покрываю тебя, сукин сын!

Достав из планшета пачку фотографий, Уайер сунул их зятю. Это были снимки, сделанные у Нининого дома: фотограф запечатлел каждый визит Даниэля.

Вчерашняя встреча с Ниной тоже была заснята: на одной из карточек Даниэль предлагал Нине деньги, на другой — обнимал ее, а на третьей они вместе усаживались в автомобиль.

— Я давно слежу за твоей любовницей, — проговорил Уайер. — И если тебя еще раз застукают с ней, я покажу эти снимки Эдне. Когда она разведется с тобой, мы поднимем дело о чехословацком консульстве и припомним все, что рассказал о тебе Иржи Лабуда. Так что хорошенько подумай, чем эта история может обернуться.

Не говоря ни слова, Даниэль вернул Уайеру фотографии.

— Надеюсь, ты понял, что я не шучу, — сказал капитан и вышел на улицу.

Некоторое время Даниэль стоял посреди конюшни, похлопывая себя стеком по голенищу сапога. Ладно, не все так плохо: скорее всего, Уайеру ничего не известно о деятельности «товарища Кригера». В любом случае им с Ниной надо было немедленно уезжать из Шанхая.

А как быть с аэропланом? Его нельзя было перегнать в Кантон по воздуху — для этого требовались карты с проложенным маршрутом. Да и где заправляться по пути следования? К югу от Шанхая тянулась бесконечная китайская провинция, и там даже электричество был в диковинку.

На крыльце Даниэль столкнулся с Адой.

— Добрый день, сэр! — поздоровалась она.

Он внимательно посмотрел на нее. На всякий случай аэроплан следовало оформить на подставное лицо, желательно нейтральное и ничего не понимающее в военной технике. Когда Дон Фернандо подлечится, он сможет перевезти «Авро» морем.

— Мисс Маршалл, завтра мне потребуется ваша помощь, — объявил Даниэль. — Я заеду за вами в шесть утра.

— Мы куда-то поедем? — изумилась Ада. — А куда?

— Это будет сюрприз. Только не говорите никому ни слова.

Бедная девочка так растерялась, что едва смогла пролепетать: «Да, сэр… Как вы скажете…»

Даниэль заговорщически подмигнул ей и отправился к себе.

Через час, проходя мимо библиотеки, он заглянул в приоткрытую дверь: Ада танцевала, напевая популярную песенку «Я так ждала тебя, мой милый». Руки ее были округлены, будто она обнимала невидимого мужчину.

Клима отыскали добровольцы Красного Креста, которые в течение нескольких дней обходили завалы в районе Сигуани. Золоченая богиня Гуаньинь разбила ему голову, но в то же время прикрыла его своим телом от падающих обломков.

Климу несказанно повезло: его — как белого человека — отвезли в госпиталь, устроенный в гостинице «Виктория» на острове Шамянь. Несколько дней он пролежал без сознания в коридоре, и там на него наткнулся Одноглазый, пришедший навестить Дона.

По настоянию Фернандо, Клима поместили рядом с ним в номере люкс.

— Ты только не помри теперь! — ласково шептал он. — А то обидно будет: ты меня спас, а сам в ящик сыграешь. Глянь, какие нам апартаменты достались! У нас тут бар, балкон и граммофон с пластинками! Мы с тобой встанем на ноги и ванную сходим посмотреть: там, говорят, краны позолоченные и светильники в виде голых баб.

Вскоре в госпиталь приехал знаменитый английский хирург.

— Озолочу! Век твоим должником буду — только спаси моего лучшего друга! — молил его Дон Фернандо.

Доктор сказал, что и без него разберется, и забрал Клима в операционную.

Позже Дон прочел записи в его медицинской карте: открытая черепно-мозговая травма, колотая рана груди, плюс внушительный список мелких порезов и ушибов.

— Плохо, что его по башке ударили, — сказал Дону Одноглазый. Он когда-то служил палачом и разбирался в ранах лучше всяких докторов. — Если Клим выживет, то у него в голове может заклинить: тут помню, а тут не помню… Или еще чего похуже.

Клим постоянно бредил, перемежая русскую, испанскую и английскую речь, и Дон несказанно удивился, когда понял, что его спаситель женат на Нине Купиной.

— Нашел с кем связаться! — возмущался он. — Конечно, формы у нее — что надо, но жениться на такой — упаси Господь! Ты что, не знаешь, что она крутила роман с Даниэлем Бернаром?

— Знаю, — тихо отозвался Клим.

Дон Фернандо вздрогнул.

— Отдыхай-отдыхай! Я ничего такого не говорил: тебе все приснилось.

Получив телеграмму от Даниэля, Фернандо ответил, что Рогов погиб во время обстрела. Вряд ли мистер Бернар хотел пожелать ему скорейшего выздоровления, а Дон поклялся отплатить Климу добром за добро.

Между тем его дела шли хуже и хуже. В красочном и весьма достоверном бреду Клим много раз видел, как его переваливают на носилки и хоронят.

— Напиши Нине, что я, кажется, отстрелялся, — то и дело просил он.

Дон шикал на Клима:

— Я написал ей, успокойся! Уже пять писем отправил и десять телеграмм. — Он стал суеверным, как китайская бабка, и боялся даже заикаться о смерти.

Целыми днями Дон молился Святой Деве, чтобы она оставила Клима в живых:

— Ну что Тебе стоит его спасти? Хочешь, я «Радуйся, Мария» тысячу раз прочитаю? Или пожертвую всем нашим священникам кожаные подметки для башмаков — у меня есть запас на складе!

Фернандо дошел до того, что пообещал Святой Деве встать на путь истинный и больше не иметь дела с преступным миром. После этого Клим сразу пошел на поправку.

— Мы теперь как братья! — радовался Дон. — Ты меня вытащил из-под пуль, а я тебя отмолил у смерти. Ты ведь не католик? Ну тогда бы ты сразу попал в ад. А так еще поживешь и порадуешься на свете.

Но Клим и не думал радоваться: он стал неразговорчив и угрюм, и каждый день после раздачи писем, отворачивался к стене и отказывался говорить с людьми.

Фернандо догадывался, что Клим ждет весточки от супруги, но не смел сказать ему, что ответа не будет.

Считать Дон умел, а вот писать — не очень, и, отправляя послание Нине, он умудрился переврать ее адрес. Письмо вернулось, и Фернандо каждый день клялся себе, что попросит Клима написать на конверте название города и улицы. Но ему было так стыдно, что он постоянно «забывал» об этом. К тому же он считал, что Нина — это неподходящая партия для его друга: она всем приносила несчастье.

Между тем в стране произошли важные события: неожиданно Сунь Ятсен умер от рака печени, и его соратники принялись делить, кто станет его приемником. Партия Гоминьдан раскололась на два крыла: левые тяготели к союзу с коммунистами, а правые во главе с Чан Кайши не хотели менять одних иностранных «покровителей» на других.

Клим всем этим мало интересовался.