— Вы не обуты, — это было очевидно, да, но, по крайней мере, Кристиан перестанет так пристально смотреть на неё.

— Да, сапоги остались там, где я застрял ногой. Пришлось снять, чтобы подойти к тебе совсем тихо. — В голосе слышалась улыбка. — Очевидно, я так внимательно тебя разглядывал, что не обратил внимания, куда иду — или, лучше сказать, куда ступаю.

Грейс мельком взглянула на него — большая ошибка, ибо Кристиан всё ещё пожирал её глазами, и в них было столько тепла, что она едва ли теперь ощущала прохладу залива. Грейс коротко вздохнула и устремила взгляд на рябь на воде вдали, скрестив руки на груди. О Господи…

— Дейдре рассказывает, что в этих краях живёт легенда о датчанах, пришедших завоёвывать Шотландию сотни лет назад. Тогда случилось почти то же самое: враги явились ночью и, чтобы подойти неслышно, разулись. Но попав босыми ногами в чертополох, так завопили, что перебудили шотландцев, и те бросились в бой. С тех пор считается, что чертополох спас Шотландию, потому что, как говорят, именно этот колючий цветок помешал датчанам захватить страну. Дейдре утверждает, что это историческое событие повлияло на столь уважительное отношение шотландцев к чертополоху.

Грейс и сама не понимала, зачем поведала Кристиану это старое предание, но на ум не приходило ничего, что она могла бы сейчас сказать или сделать, чтобы избежать разговора о том, почему она уехала из Лондона.

К несчастью, Кристиана не так-то просто было сбить с толку.

— Я скучал по тебе, Грейс.

Его голос ласкал, как первое весеннее солнце после холодной зимы. Грейс воззвала к выдержке, тающей с каждой минутой.

— Полагаю, я должна была сообщить, куда направляюсь.

— Это ничего.

Неужели это и правда Кристиан? Её муж, надменный маркиз Найтон? Грейс не была готова к проявлению понимания с его стороны. Сколько раз за последние месяцы она мысленно рисовала себе эту сцену, зная, что ей предстоит объясняться с Кристианом. Но она всегда думала, что это случится в далёком будущем, и Кристиан будет хмур и зол, станет ругать её за то, что она оставила его. Такого понимания Грейс совсем не ожидала. По правде говоря, она не представляла, как себя теперь вести.

— Да, ну что ж, уже поздно, — произнесла она, не придумав ничего лучше, что можно было бы ещё сказать. — Наверное, мне пора возвращаться.

Она повернулась и направилась к замку, но, к несчастью, для этого ей надо было обойти Кристиана. Она взмолилась, чтобы он позволил ей уйти, дал время собраться с мыслями.

Грейс уже почти удалось пройти мимо мужа, когда он внезапно взял её за руку, мягко останавливая. От этого прикосновения сердце подскочило у неё в груди. Она закрыла глаза, заставляя себя не глядеть на него.

— Грейс, поверь, если бы я мог, я бы взял назад слова, что сказал тебе той ночью.

Проклятые слёзы даже теперь подступали к глазам. Она сморгнула их.

— Я просила вас быть честным, Кристиан, и вы были честны.

— Тебе не кажется, что нам надо хотя бы обсудить это?

Грейс глубоко втянула в себя воздух и медленно выдохнула, хорошо понимая, что он прав.

— Да, Кристиан, нам надо поговорить. Нам необходимо многое обсудить, но не здесь. Не сейчас. Мне нужно время. Я не ожидала увидеть вас. Мне нужно подумать о том, как ваше появление отразится на моей жизни здесь.

Она посмотрела на него: Кристиан вглядывался в неё пристально. Молча. С беспокойством.

— Грейс, ты…? — он запнулся. — Грейс, у тебя кто-то есть?

Она заметила, что в его взгляде что-то изменилось — неужели это страх, что она встретила другого? Надежда, что нет? Если б только Кристиан знал, насколько нелепо такое предположение. Сама мысль о том, что чувства, которые она испытывала к мужу, вдруг могут быть отданы другому человеку, казалась абсурдной. Грейс покачала головой:

— Нет, Кристиан, у меня никого нет.

Никого, кроме тебя.

Но эту мысль она оставила при себе и, повернувшись, пошла в замок.


В Скайнигэле Грейс ждал ещё один сюрприз: она узнала, что Роберт и Катриона, герцог и герцогиня Девонбрук, с маленьким сыном Джеймсом прибыли вместе с Кристианом. Сперва ей показалось странным, что они проделали столь далёкий путь, но потом Катриона объяснила, что их собственное шотландское поместье — Россмори — находится на побережье к югу от Скайнигэла, в дне пути от него, на полуострове Нойдарт. С их-то помощью Кристиан и добрался до Скайнигэла.

Теперь все пятеро расположились в небольшой передней, располагавшейся перед главным залом, которую Грейс приспособила под рабочий кабинет. Пока гости ждали возвращения хозяйки с берега, Дейдре заварила чай, и теперь Грейс разливала его по фаянсовым чашкам, ничуть не похожим на изящный фарфор, к которому, без сомнения, привыкла чета Девонбрук.

— Прошу извинить за чай, — произнесла Грейс. — Это местный сорт, с листьями черники. Мне он нравится, но некоторым может показаться чересчур терпким.

— С черникой? — Катриона взялась за чашку. — Мы частенько пьём черничный чай в Россмори, правда, дорогой?

Она обратила взгляд на своего мужа, стоящего подле Кристиана, — тот кивнул. Грейс отметила, что Кристиан больше не улыбается так, как тогда, на берегу. Его глаза снова омрачило так хорошо знакомое ей хмурое выражение, но прежде, чем Грейс успела задуматься над тем, что же его огорчило, Катриона снова заговорила:

— Как-нибудь при случае я должна вам показать, как добавляю в чай немного клевера. — Она наклонилась чуть ближе и прошептала: — Признаться, такой чай я люблю больше китайского.

Грейс улыбнулась в ответ. Она ожидала, что столь светская дама, как герцогиня, с презрением отнесётся к простоте, привычной для Скайнигэла, и ей было приятно узнать, что она заблуждалась в своём суждении.

— Мы уже отужинали, — сказала она, — но если вы проголодались, я могу попросить Дейдре или Флору посмотреть, не осталось ли на кухне рагу…

В этот самый момент дверь отворилась и вошёл Аластер. Он не постучал — на чём настояла Грейс, считая, что в том нет необходимости, ведь в деле управления поместьем они были компаньонами, а не хозяйкой и подчинённым. Аластер замер, увидев в комнате посторонних:

— Ох, миледи, я не знал, что у вас посетители.

Он поклонился и шагнул назад, собираясь выйти, но Грейс махнула ему рукой, приглашая в комнату:

— Всё хорошо, Аластер. Пожалуйста, входите и познакомьтесь с нашими гостями.

Аластер стоял, одетый и выглядевший, как обычно — узкие штаны из шотландки, такие же жилет и сюртук, очки сдвинуты на кончик мясистого носа, как всегда, когда он проверял цифры в гроссбухах — и, как и ожидала Грейс, слушал, вытаращив от изумления глаза:


— Аластер, позвольте представить вам герцога и герцогиню Девонбрук…

Как она и ожидала, Аластер вытаращил от изумления глаза и отвесил несколько почтительных поклонов.

— … а это лорд Найтон, — прибавила Грейс, — мой муж.

Аластер быстро посмотрел на неё, прежде чем поклониться и Кристиану.

— Для меня честь наконец-то познакомиться с вами, милорд. Большая честь. — Затем он обратился к Роберту и Катрионе. — И с вами также, ваши светлости.

— Это мистер Аластер Огилви. Он управляющий в Скайнигэле, и притом отменный. Не знаю, что бы я все последние месяцы без него делала.

Лицо Аластера по цвету сравнялось с его костюмом, когда он довольно заулыбался в ответ на комплимент Грейс.

— Благодарю, миледи. Уверяю вас, мне это было в радость.

Когда с представлениями было покончено, в комнате повисло неловкое молчание, никто не знал, что сказать. Грейс попыталась положить конец затянувшейся паузе:

— Вы зачем-то хотели меня видеть, Аластер?

— Что? О, да, верно, миледи. Макфи и Макги только что вернулись из Аллапула. У меня тут список того, что им удалось купить и продать.

Он протянул ей лист бумаги, и Грейс, кивая, пробежала его глазами.

— Похоже, им удалось сторговаться по честным ценам.

— Да. — Аластер помолчал немного и тихо добавил: — Миледи, боюсь, у меня есть и плохие новости.

Серьёзное выражение его лица подсказало Грейс, что случилось что-то очень нехорошее.

— В чём дело?

— До того, как Макфи и Макги уехали, люди болтали, что «Надежда» затонула, прежде чем добралась до Новой Шотландии. Считается, что все пассажиры погибли.

Грейс оцепенела. Она положила список на стол и отвернулась к окошку, выходящему во внутренний двор. Глядя на играющих там ребятишек, она вспоминала улыбчивое личико, неизменный большой пальчик во рту, счастливые голубые глазёнки, сияющие из-под копны белокурых кудряшек.


Томас Макаллум сочетал в себе всё простодушие и живость трёхлетнего проказника. Он приехал в Скайнигэл дождливым вечером вместе со своими ма и па и другими родичами и сразу же стал всеобщим любимцем. Приходя в кабинет поработать над счетами поместья, Грейс частенько заставала его сидящим под столом в ожидании момента, когда можно будет высунуть голову и радостно прокричать: «Бууу!», — после чего малыш обнимал её крепко-крепко. Она была «леди Глейс», а он — «лыцалем Томасом», ее «заситником» от всего «плохого и стласного», как те сказочные рыцари, о которых она читала ему перед сном.

Когда его родители, наконец, нашли места на корабле, отплывающем в Новую Шотландию, Томас не хотел уезжать. Грейс никогда не забыть, как он цеплялся за её юбки и плакал, повторяя, что хочет остаться с ней. Но она убедила его, что каждый рыцарь однажды должен отправиться в крестовый поход и защитить других людей от всего плохого и страшного.

Он так и стоял у неё перед глазами: на палубе баркаса, машущий ей на прощание, пока корабль шёл заливом Скайнигэл — в Аллапул и новую жизнь… она всё ещё слышала его последние сказанные ей слова…