Увидев его, Чак завопил, приглашая присоединиться к компании. Кайл благодарно вскинул руку и крикнул сквозь оглушающие звуки «Мустанга Салли» Уилсона Пиккетта:

– В следующий раз, дружище! Увидимся вечером в « Континентале»!

Оставшиеся часы долгого жаркого дня Кайл держался подальше от неприятностей, ограничившись парой кружек пива. Потом он пил кофе под навесом уличного ресторанчика, разглядывая снующих мимо людей и отвергая предложения девушек, желавших составить ему компанию. Когда он наконец вернулся к «Континенталю», ему на глаза попался Чак со своими приятелями. Они выбрались из одного бара и, хохочущие и изрядно хмельные, ввалились в другой.

Кайл усмехнулся себе под нос. Какое странное ощущение – сохранять трезвость и целомудрие в городе, погрязшем в разврате. Черт возьми, этот его день в Сайгоне оказался столь незапятнанно чист, что, пожалуй, он сможет рассказать о нем внукам!

Он похвалил себя за то, что назначил свидание на ранний час. В семь часов сорок минут, когда официант подвел к нему Чинь и ее сестру, окружающие столики уже начинали заполняться.

Кайл ждал сестер почти полчаса, сгорая от нетерпения. Последние десять минут он провел в уверенности, что девушки не придут, но вдруг увидел их, одетых в роскошные шелковые ао дай, шагающих к нему вслед за официантом с привлекающей взоры грацией.

С пересохшими губами он вскочил на ноги, чувствуя себя мальчишкой на первом свидании.

– Это моя сестра Май, – сказала Чинь. – Май, это кайл...

– Андерсон, – быстро закончил Кайл за нее, вспомнив, что Чинь до сих пор не знает его фамилии, как, к своему стыду, и он – ее.

– Я очень рада познакомиться с вами, мистер Андерсон, – с прохладной церемонностью произнесла Май.

– Зовите меня Кайлом. – Пока они усаживались, Кайл думал, не дал ли он маху. Может быть, делать подобное предложение девушке, с которой только что познакомился, считается в некоторых вьетнамских кругах дурным тоном. А Кайл ничуть не сомневался, что Чинь и ее сестра принадлежат к весьма изысканному обществу. Он видел, что при появлении девушек в вестибюле «Континенталя», но еще до того, как официант провел их на террасу, хозяин почтительно приветствовал сестер поясным поклоном, выказывая знаки уважения, которого удостаивались лишь немногие гости отеля.

Кайл заказал бутылку охлажденного бальзама и предпринял попытку загладить оплошность.

– Я рад знакомству с вами, мисс... – Кайл едва не откусил себе язык. Он до сих пор не знал, как величать сестер. – ...мисс Май, – быстро нашелся он, чувствуя, что Чинь отлично понимает, в каком затруднительном положении он оказался, и что она едва сдерживает смех.

– Я тоже рада встретиться с вами, – отозвалась Май. В ее произношении безошибочно угадывался очаровательный французский акцент. – У нашей семьи много друзей из западных стран, но все они... – Девушка умолкла, не спуская с него темных миндалевидных глаз. – ...но среди них нет ни одного военного. Вы понимаете, о чем я говорю, мистер Андерсон?

Кайл отлично понял ее. Он бросил взгляд на Чинь, которая не уступала красотой экзотическому цветку, приколотому к ее ао дай. Увидев смех в ее глазах, он вновь повернулся к Май.

– Я почти не знаю вьетнамских обычаев и правил, – откровенно признался он. – Но я очень хорошо знаю, что хочу продолжать встречаться с Чинь. Я отлично вижу, что за девушка ваша сестра, отдаю себе отчет, в какой семье она выросла, понимаю и то, что вы заботитесь о ее репутации. – Он откашлялся, гадая, что сказала бы Серена, если бы могла видеть и слышать его в эту минуту. Что бы она сделала? Швырнула ему в голову первый попавшийся под руку предмет или разразилась недоверчивым смехом? – Если вы позволите мне встречаться с ней, я обещаю, что не причиню ей ни малейшего вреда... я не позволю себе недостойных поступков... – Кайл вконец запутался и сознавал это. Еще ни разу в жизни ему не доводилось иметь подобные намерения, а уж тем более выражать их словами.

– Наши родители умерли, и теперь я – глава семьи, – сказала Май, приходя ему на помощь. Она казалась Кайлу слишком изящной и хрупкой, чтобы быть «главой» чего бы то ни было. – Если вы хотите встречаться с Чинь, я даю вам разрешение, мистер Андерсон, но лишь при условии, что ее всякий раз будут сопровождать.

– Кто? Вы сами? – спросил Кайл, чувствуя облегчение оттого, что испытание – а именно так он воспринимал происходящее – наконец подошло к концу.

Май кивнула, чуть застенчиво улыбаясь, и Кайл внезапно понял, что и она рада тому, что с формальностями покончено.

– Отлично, – сказал он, с удивлением сознавая, что, если бы сестры поменялись местами, Чинь проявила бы себя куда более строгим судьей. – Ну а теперь, когда мы обо всем договорились, давайте ужинать.

Они начали с супа кань чоа – изысканной смеси креветок, стручков зеленой фасоли, ананаса и сельдерея, и Чинь немного рассказала Кайлу о своей семье.

– Мы одна из старейших фамилий в Сайгоне, – говорила она, поднося к губам вино в бокале на высокой ножке. – Мой отец был мандарином и советником Бао Дай, последнего из императоров.

Кайл с изумлением узнал, что Чинь не была ни буддисткой, ни конфуцианкой, а принадлежала к католической церкви, что она обучалась во французских школах Сайгона и провела два года в Париже, в Сорбонне.

После супа подали рис с мелко нарубленной нежной говядиной в виноградных листьях. К этому времени Кайл начал замечать удивленные взгляды, которые бросали на них окружающие. В основном это были американцы, служащие посольства и учреждений гуманитарной помощи, среди которых изредка попадались тучные вьетнамские дельцы в костюмах западного покроя. Кайл прекрасно понимал, о чем они думают. Они хотят понять, не являются ли Май и Чинь куртизанками из высшего общества. А если нет, то какого дьявола их притащил сюда американец?

Кайл был искренне рад, когда к соседнему столику приблизился светловолосый парень примерно одного с ним возраста в сопровождении вьетнамки, которая выглядела еще более респектабельно, чем Чинь и Май. Кайл с удивлением отметил, что ей можно с равной вероятностью дать и тридцать лет, и сорок.

Он с интересом наблюдал за этой парой, пытаясь понять, какие отношения их объединяют. Судя по виду, парень был гражданским – уж очень длинные у него были волосы, – да и на американца он не походил. Его кожу покрывал темный загар, а в уголках глаз виднелась паутина тонких морщинок, словно он привык подолгу щуриться на солнце. Как только он заговорил, прося список вин, Кайл понял, что не ошибся. Парень был австралийцем.

– ...где вы родились? – тем временем спрашивала Май.

– В Бостоне, – ответил Кайл, выбросив австралийца из головы и думая только о том, когда же ему удастся тайком взять Чинь за руку.

– Н-ну? – заплетающимся языком произнес Чак следующим утром, с трудом приходя в себя. – Что, твое желание вести монашескую жизнь еще не угасло?

Кайл перевернулся на спину на соседней кровати и заложил руки за голову. Вопрос был далеко не праздный. Вчера ему удалось прикоснуться к руке Чинь только однажды – когда он усаживал ее в такси, в котором, по настоянию Май, сестры отправились домой вдвоем. Улыбки, брошенные друг другу поверх стола, и горячее, крепкое рукопожатие. Стоило Кайлу представить изящное, безупречное лицо Чинь, и его внутренности начинали выписывать кульбиты, словно он мчался на русских горках.

– Нет, – отозвался он, впервые подумав о том, чем могут закончиться его отношения с Чинь. – Нет, кажется, я становлюсь образцовым монахом!

Чак застонал и натянул на голову простыню.

– После.,. – смутно донесся до Кайла его голос, – ...ты подробно расскажешь мне о своей Чинь-Недотроге... но только не сейчас!

Кайл этим не ограничился. В обеденный перерыв он привел Чака в вестибюль «Интернационаля» и познакомил его с Чинь.

Девушка произвела на Чака глубокое впечатление. Она была самой настоящей леди, но в ее глазах угадывался тот лукавый, смешливый огонек, который, как ему казалось, был присущ от рождения всем без исключения вьетнамкам, которых он когда-либо встречал. И все же на месте Кайла он остановил бы свой выбор на светловолосой аристократке ростом метр семьдесят пять, что обреталась сейчас в шумном Лондоне.

По возвращении на место службы Кайл всерьез озаботился задачей обеспечить себе регулярные поездки в Сайгон. Вьетнам был страной, в которой буйно расцветали подкуп и коррупция, и Кайл не видел причин, которые мешали бы ему упасть на самое дно бесчестья, если это поможет достичь желаемой цели.

– Так ты – Андерсон из банкирской семьи? – спросил командир эскадрильи, внезапно проявляя необычайное внимание.

Кайл кивнул.

– А ты, часом, не вешаешь мне лапшу на уши? Ведь если это неправда...

– Истинная правда, – подтвердил Кайл, изумляясь тому, как легко и просто все оказалось. – Я хочу лишь достичь некой договоренности...

– Думаю, мы все устроим, – сказал командир, широко улыбаясь. – Да, я ничуть не сомневаюсь в том, что мы найдем общий язык. Дело лишь в цене.

Цена оказалась астрономической, но, на взгляд Кайла, дело того стоило. Еще до конца месяца он получил возможность проводить с Чинь по меньшей мере два уик-энда из четырех. Май по-прежнему присутствовала на тех свиданиях, которые Чинь называла «официальными», однако время от времени она ухитрялась сбежать из-за гостиничной конторки, чтобы побыть с Кайлом наедине. Иногда они спускались к реке по улочкам, проходившим параллельно Тюдо, иногда гуляли по парку у Президентского дворца; порой они сидели за чашкой кофе в «Броддардз», заведении скорее вьетнамском, нежели американском. Идиллия продолжалась до сентября, и вдруг Чинь сказала, что не может встретиться с ним в следующие выходные, поскольку в эти дни исполняется годовщина смерти ее матери и она обязана провести уик-энд с сестрой.

Кайл уже достаточно хорошо знал вьетнамские обычаи, чтобы понять: спорить бесполезно. Несмотря на то что Чинь была христианкой, а не буддисткой, вера пращуров вошла в ее кровь и плоть.