У костра ожидали и другого Полдарка — Джеффри Чарльза; как и семейство Энисов, за исключением Кэролайн.

— Они знают, — объяснила она, — что я нежно их люблю (иначе зачем бы я позволяла мужу рисковать здоровьем и вращаться среди грязи и заразы), но какой толк от меня, стоящей и взирающей на петарды?

Дейзи Келлоу слишком нездоровилось, чтобы выходить, а Пол уехал в Сент-Айвс за родителями. Демельза решила, что если она достаточно придет в себя, чтобы идти к костру, то попутно навестит Келлоу в Фернморе. Эдвард и Клоуэнс в последний день зашли к Дейзи и Полу, а Демельза не приходила к ним больше трех недель по причинам, которые ей не хотелось признавать.

Большая часть прислуги Нампары ушла смотреть, как зажигают костер, и когда стрелка часов приблизилась к семи, ушел и Росс. Демельза удобно расположилась у камина, грея ноги.

— Я приду через часок, — заверила она.

— Если не явишься к половине девятого, я за тобой вернусь.

— Нет. Не беспокойся. Я найду дорогу, сам знаешь.

— Просто иди на свет. Но я все равно приду.

Предоставленная самой себе, Демельза потягивала второй бокал портвейна и устроилась в кресле-качалке Дрейка. Портвейн не исцелял, но и не ухудшал головокружение, сопровождавшее мигрень, хотя все равно приятно держать бокал в руке, к тому же она обожала его вкус. До чего же приятно, когда весь дом в твоем распоряжении. Хотя по природе Демельза — человек общительный, но ей так редко выпадали часы уединения, что она их ценила. Раз уж теперь Росс почти постоянно дома, она успела позабыть одинокие периоды жизни, когда нестерпимо хотелось его увидеть, а сердце глухо ныло от тоски, которую никто не мог развеять, даже собственные дети.

Она пошевелила кочергой уголь в камине и расколола один уголек, который заново разгорелся. Отличный битумный уголь, недавно привезенный из Уэльса. Имея две достаточно преуспевающие шахты, они могли позволить себе покупать уголь, когда его доставляли в бухту Бассета или по реке Труро.

Наверное, она задремала на несколько минут, потому что, очнувшись, увидела перед собой пламя. Она взглянула на часы у двери. До половины восьмого осталось еще пять минут, значит, Росс ушел только минут пятнадцать назад.

Перед тем как Демельза задремала, мысли ее унеслись вдаль к Полу и Дейзи Келлоу, а также Филипу Придо. Ее очень тревожил Пол. Убили еще одну женщину. Не странно ли, что Пол как раз в это время навещал родителей в Сент-Айвсе? Может ли она высказывать подозрения, даже просто поделиться с Россом на основании своего знаменитого (или печально известного) чутья и запаха сигар?

Демельза побаивалась Пола — есть в нем что-то ненормальное и какой-то нездоровый интерес к ней. Не совсем сексуальный интерес. И дело не только в том, что она — мать Джереми. Но два вышеперечисленных факта как-то связаны с тем, как он на нее смотрит — отстраненно, словно едва ее знает, а она едва знает его, и тем не менее, между ними установилась сильная связь. Глаза его словно говорят, что они знают тайны друг друга. Два-три раза он порывался откровенно ей признаться; и каждый раз Демельза отделывалась от него, не желая слушать, зная, что это очернит Джереми, что Пол причинит ей боль, как матери и как женщине. Трудная ситуация. Демельза вздохнула с облегчением, когда он женился и уехал.

Но теперь он снова вернулся и, похоже, надолго, предоставил жене в одиночестве безуспешно сражаться с чахоткой, и вместо этого присматривает за сестрой, страдающей от того же заболевания.

Демельза надеялась, что временный отъезд его родителей в Сент-Айвс может предвещать переезд всей семьи. В Нампаре было совсем тихо. Интересно, хоть одна живая душа есть поблизости? Даже старый Джек Кобблдик похромал, опираясь на два костыля, его водрузили на ослика, чтобы добрался до оврага. Единственный звук в доме — стук ставень в комнате Джереми наверху и бесконечный скрип двери. Какой именно двери? Ей ли не знать каждый звук, но этот Демельза не могла определить.

К счастью, до запуска фейерверков ветер стих, лишь легкий бриз стучал в окно комнаты Джереми. Когда уходил Росс, уже загорелось несколько звезд на небе. Надо идти. Демельза вытянула ноги к огню, блаженствуя от тепла, как кошка.

Филип Придо тоже занимал ее мысли. Он приходил в Нампару только раз после решения Клоуэнс. Росс виделся с ним, и, судя по его словам, Филип смирился с разочарованием. Уже несколько дней он живет у Джеффри Чарльза и Амадоры в Тренвите. Надо зайти к ним на ужин, пока он не уехал.

Демельзе хотелось увидеться с ним наедине и убедить, если получится, что Клоуэнс сделала выбор сама, родители никак не влияли на ее решение и не вмешивались.

Росс в разговоре с ним это подчеркнул, и Филип сказал, что понял. Может, касательно Росса все в порядке, Но Филип мог затаить подозрения относительно матери Клоуэнс. Женщины, точнее, многие женщины, не упустят такого шанса, когда дело касается дочерей. Выйдя замуж за брата маркиза, Клоуэнс значительно улучшила свое положение в обществе. С трудом можно поверить, что у Демельзы не возникало желания повлиять на дочь. Она надеялась объяснить Филипу при первой же возможности, что с юных лет она узнала от Росса принцип всеобщего равенства, и муж неоднократно приучал ее именно так относиться к собственным детям.

Что там с окном Джереми? Почему оно до сих пор гремит? Завтра надо подняться туда и посмотреть, что попало между рамами. Хотя можно и сейчас. Всего-то пройти по длинному темному коридору и подняться на один лестничный пролет в доме, где хозяйничает уже тридцать лет. Нельзя же бояться призраков. Можно сходить на кухню, открыть второй ящик слева и подыскать подходящую по размеру деревяшку, которые держат для таких случаев. А в соседнем ящике лежит небольшой молоток, и вооружившись всем этим, со свечой в руках она зайдет в комнату Джереми.

Разумеется, когда она зайдет туда, то может увидеть лицо припавшего к окну Джереми в заляпанном фламандской грязью мундире, стремящегося попасть внутрь. По спине у нее пробежали мурашки. Совсем рехнулась! Засиделась тут в одиночестве и перетрусила из-за оконного стука и дверного скрипа. Интересно, а мертвецам бывает холодно? Дважды Росс предлагал ей съездить в Брюссель на могилу сына; и каждый раз она отказывалась. Вначале душевные раны еще не затянулись, а потом появился страх, что снова лавиной обрушится невыносимая скорбь. Обрушится на них обоих. Подальше от глаз — подальше от сердца. И все равно только отчасти. Демельза знала, что там стоит надгробие. Этого достаточно. А вдруг Джереми расстраивает ее пренебрежение? А если неделю назад, в канун дня всех святых, он выбрался из могилы и прошел весь долгий путь домой? Значит, это заняло шесть дней.

Мэгги Доус говаривала, что в канун дня всех святых костлявые мертвецы вырываются из могил и пытаются вернуться домой. Вероятно, он нашел такую же мертвую лошадь. За ним потянется запах разложения. Он будет источать запах, или плоть его сгнила, и остались только кости?

Что-то стукнуло в окно гостиной.

Демельза подскочила, с ног слетели тапочки, кресло покачнулось, бокал с портвейном упал на ковер, но не разбился. С колотящимся сердцем Демельза схватила кочергу, подошла к окну и отодвинула шторы.

Снаружи темнел сад, легкий ветер колыхал оставшиеся листья.

Там нет высоких растений, задевающих окно. Но стук ей не померещился. Или все же почудилось?

Свет из комнаты просачивался в сад. Поверх перевернутой маленькой тележки Генри лежала лопата. Несколько подвядших стеблей мальвы склонились как пьяные. Их надо срезать. Больше никакого движения. Вдруг в ночном небе отразились яркие желтые вспышки с холма, где начали зажигать бенгальские огни.

Часы пробили без четверти восемь. Народу не терпелось начать. Ну и хорошо. Наверняка веселье продлится до половины десятого.

Демельза опустила шторы. Теперь она совершенно успокоилась. Она стряхнула другой тапок и натянула ботинки, зашнуровала, накинула на голову шарф и повязала под подбородком. Плащ висел в прихожей. Она затушила три свечи в канделябре, оставив только одну. Не стоит торопиться. К чему спешка? Нужно поставить каминную решетку. Моисей будет гулять на улице до их возвращения. В любом случае, он всегда укроется на заднем дворе среди сараев.

Когда Демельза вышла в прихожую, закрыв за собой дверь гостиной, раздался стук в парадную дверь. Значит, ей не померещилось. Кому понадобилось приходить сюда в такой поздний час? Все задние двери не заперты, как и парадная. В этих районах графства не водятся грабители.

Демельза подняла свечу повыше, откинула задвижку и распахнула дверь. Перед ней стоял Пол Келлоу.


Глава третья


К бенгальским огням и фейерверкам прилагались инструкции Уил Нэнфан отобрал помощников из шахтеров, которые умели читать, и устроили репетицию, так что зрелище получилось отменным. Бен и Эстер Картеры тоже участвовали, хотя Бену поначалу не хотелось, но Эсси его уговорила. В ночи попеременно сверкали синие, алые, желтые, зеленые, белые, лиловые и лазурные вспышки. Сельские жители ничего подобного раньше не видели, и пока огненные языки пламени лизали соломенное чучело Гая Фокса, яркое великолепие вызывало восторженные и благодарные охи и вздохи.

Явилась почти вся знать — Джеффри Чарльз и Амадора, Филип Придо и Энисы. Вскоре Джеффри Чарльз подошел к Россу. Справившись об отсутствии Демельзы и получив объяснения на сей счет, он спросил:

— Ты видел на этой неделе Валентина?

— Нет.

— Похоже, он забрал сына, который последние полгода жил с матерью.

— Чтоб мне лопнуть.

— Кажется, это официально, — продолжил Джеффри Чарльз, — Полли Стивенс присматривает за ребенком. Точно не знаю, где живет Селина. А ты знаешь?