— Оставь себе, Сара.

Она сжала платок затянутыми в перчатку пальцами и, подняв голову, посмотрела на Ноа. В её глазах поселилась пустота, губы сжались в прямую линию.

— Я бы хотела вас сейчас покинуть.

— Позволь мне сопроводить тебя домой.

Она покачала головой.

— Это невозможно, милорд. Вы ведь прекрасно знаете, что это было бы ужасно неловко. Я доберусь сама. Вы меня извините?

— Конечно.


Развернувшись и прошелестев своими траурными юбками по ногам Ноа, Сара пошла к двери. На пороге она остановилась и посмотрела на него. Её голос превратился в лёд:

— Я прошу прощения за все неудобства, которые причинила. Больше я вас не побеспокою.


Увидев её раненый и потерянный взгляд, Ноа ощутил приступ вины.

— Ты не можешь доставить мне неудобства, Сара. Я беспокоюсь за тебя, и неважно, что ты, скорее всего, думаешь иначе. Я твой друг и всегда им останусь. Надеюсь, ты знаешь и помнишь это.


Не отвечая, Сара вышла из комнаты. И после её ухода, после того, как её карета отъехала от парадной двери, в голове Ноа раздался голос, голос Тони.


— Я всегда знал, что ты позаботишься о Саре… только тебе я могу доверять…

Глава 22

Его светлость граф Финсминстер был счастлив объявить о помолвке своей единственной дочери леди Вивианы Финсминстер с наследником богатого и известного маркиза Фремонта — молодым человеком двадцати четырех лет, считавшегося одной из самых завидных партий сезона. И в самом деле, счастье лорда и леди Финсминстер оказалось столь огромным, что они решили устроить грандиозный праздник в честь предстоящего события. Если говорить точнее, то бал-маскарад, и, разумеется, при этом были совершенно необходимы костюмы.


Приглашения разослали всего лишь за какие-то пять дней до бала — абсолютно неслыханная вещь, особенно в случае маскарада. Ведь считалось, что гостям нужно не менее пяти недель, чтобы подготовиться к такому мероприятию. И всё же никто не осмелился отклонить приглашение на бал, который, несомненно, станет самым обсуждаемым за весь сезон. Поговаривали, что Финсминстеры не пожалели денег. Всё для их единственной дочери, их любимой «Биби». Так аристократический Лондон очень быстро превратился в Пандемониум[88], ибо леди и джентльмены осадили всех модисток и портних в городе, требуя сшить для них самый совершенный и оригинальный наряд, какой только возможно.


Шарлотта, обрадовавшись новостям как полная дурочка, уже приступила к подготовке своего костюма — без сомнения, весьма изысканного. Простое домино не подошло бы такому громкому событию. Однако Августе не удалось проникнуться важностью происходящего, и она провела всё утро, полируя линзы своего телескопа и гадая, как бы ей вежливо отклонить приглашение на бал. Она даже решила, что придумает приемлемую причину для отказа, но это было до того, как леди Финсминстер и Вивиана нанесли им визит тем же утром.


Они пили чай в гостиной вместе с Шарлоттой, когда Августа спустилась вниз в поисках чистой ткани для полировки. Она услышала их голоса ещё будучи на лестнице, и поэтому постаралась незамеченной проскользнуть мимо комнаты. И ей это почти удалось, но тут Шарлотта окликнула её.

— Августа, дорогая, присоединяйся к нам. У меня потрясающие новости.


Поняв, что её надеждам не суждено сбыться, Августа сделала глубокий вдох, нацепила вежливую улыбку и вошла в гостиную.

Поприветствовав графиню и Вивиану, поздравив последнюю с предстоящим замужеством, она повернулась к мачехе:

— Да, Шарлотта? Ты хотела сообщить мне какие-то новости?

Та поставила чашку.

— Верно. Леди Финсминстер и леди Вивиана приехали рассказать нам нечто грандиозное, действительно грандиозное, — приподняв брови и поёрзав на стуле, она улыбнулась. — Догадайся, кто будет подружкой леди Вивианы.

Августа пожала плечами.

— Её Величество?

— Разумеется, нет, глупышка, — весело засмеявшись, ответила Шарлотта. — Конечно же, ты.

Августа вытаращилась на неё.

— Я?

Все три леди одновременно кивнули.

— О, пожалуйста, скажите, что вы согласны! — выпалила леди Финсминстер. — Биби от вас в таком восторге! Вы пример, которому она старается следовать. И если вас не будет на её свадьбе, она страшно расстроится. Ведь, знаете, за этот сезон вы стали её дорогой подругой.

— Я? — Августа взглянула на Вивиану, и та подтверждающе закивала.


Но Августу всё ещё переполняли сомнения. Хоть в течение последних недель они с Биби и проводили много времени вместе, она не могла припомнить ни одного существенного разговора между ними. Единственное, что, по мнению Августы, она знала о леди Вивиане, так это то, что та очень любила одеваться похоже на свою маменьку. В глаза скорее бросались различия между двумя девушками, а не их схожесть. Их разделяла существенная разница в возрасте и ещё бульшая разница в интересах и стремлениях. Кроме пола, что общего они могли иметь между собой?


— Вы согласны? — спросила Вивиана. — Вы же будете моей подружкой невесты?

Августа никак не могла придумать причину для отказа.

— Полагаю…

— Видите, — вмешалась Шарлотта. — Я знала, что она согласится. И я как раз знаю, какое платье ей следует надеть. Бледно-бледно-жёлтое с совсем крошечными…


Попытка объяснить, что она на самом деле хотела сказать, не помогла бы ей. Поэтому Августа лишь тихонько извинилась и развернулась, собираясь покинуть гостиную и ни секунды не сомневаясь, что они даже не заметят её ухода. Но, подойдя к двери, она успела услышать слова графини:

— Я твёрдо намерена превратить эту свадьбу в самое обсуждаемое событие сезона. Так и будет, особенно теперь, когда знаменитая леди Августа Брайрли согласилась быть подружкой невесты.


Неожиданно всё стало на свои места. Причина, по которой её попросили присутствовать на свадьбе Биби в качестве подружки невесты, не имела ничего общего ни с дружбой, ни даже схожестью положения девушек. Всё это было сделано только из-за её, Августы, известности. В сущности, они хотели видеть леди Августу Брайрли, постоянно обсуждаемую персону, а не леди Августу Брайрли, личность.


Отлично, думала она, идя по коридору, если они хотят сенсацию, то должны непременно и любыми способами получить желаемое… и ей как раз пришла в голову превосходная идея, как это устроить. Размышляя, Августа подошла к лестнице и собралась было подняться к себе в комнату, как услышала зовущего её Тисвела:

— Миледи…

— Да, Тисвел, передай, пожалуйста, кухарке, что сегодня я буду пить чай в своей комнате. Мне надо кое-что сделать.

— Да, миледи. — Дворецкий помолчал, а затем прибавил: — Утром вам принесли письмо.

Августа не стала останавливаться.

— Можете положить его ко всем другим письмам в холле, Тисвел. Леди Трекасл займётся ими.

— Да, миледи, но я нашёл это письмо сегодня утром на пороге. Там написано ваше имя и «лично в руки».


Августа обернулась. Первая её мысль была о Ноа. С той ночи в его доме прошла неделя. Несомненно, он хочет узнать, есть ли вероятность того, что она понесла. Хотя ещё слишком рано было говорить об этом. Но даже несмотря на то, что действительно ещё ничего нельзя было утверждать с уверенностью, на протяжении последних дней она часто думала на эту тему. Она гадала, по каким признакам (не считая самых очевидных) женщина может понять, что носит в себе другую жизнь? Однажды она услышала, как Шарлотта рассказывала своим подружкам, что целых четыре месяца, пока носила Летти, она чувствовала себя ужасно плохо. Но, несомненно, женщина должна ощущать ещё что-то, когда в ней растёт маленькое существо. Обязательно должно появиться материнское чутьё, а не только это неведение, этот страх, любопытство… ожидание.


Вернувшись, Августа взяла письмо. Конверт был не франкирован[89]. Значит, его доставили лично. Но почему тогда не вручили Тисвелу, а просто бросили на пороге?


— Спасибо, Тисвел, — поблагодарила она и начала подниматься по лестнице, одновременно вскрывая письмо. Увидев, что вложенная в конверт записка не была посланием от Ноа, Августа остановилась. В письме содержались следующие слова:

Послушай, леди, в этот раз услышь меня,

Увидишь, что опасность ждёт тебя.

Сойди со своего пути, в конце концов,

Чтоб не найти себя средь…

Последнее слово зловещего послания было намеренно пропущено, но и без него смысл письма не вызывал никаких сомнений.

Сойди со своего пути…

Кто-то узнал правду об её открытии. Лорд Барбейдж не ошибся в своих подозрениях. Каким-то образом о ней стало известно. И это могло произойти единственным путём — кто-то видел её записи.


Был ещё только один человек, кроме неё самой и лорда Эвертона, кто знал о них.


Ноа.


Августе вспомнились его последние слова той ночью. Просьба доверять ему. Предал ли он её? Ей нужно поговорить с лордом Эвертоном, нужно решить, что делать дальше. Августа в один миг взлетела вверх по лестнице, намереваясь написать ему записку.

* * *

В приглашениях говорилось, что бал лорда и леди Финсминстер начнётся в девять вечера. К девяти пятнадцати улица перед их городским особняком была забита бесчисленными экипажами и колясками. Даже тот, кто обычно предпочитал появляться с опозданием, сегодня оставил эту модную привычку, боясь пропустить даже самое незначительное происшествие на этом ожидаемом всеми балу.


Знатные родственники жениха, Фермонты, без сомнения, вполне довольные будущим союзом, уже прибыли. Их радость была понятна, ведь в «Уайтс» поговаривали, что причина такого поспешного брака — весьма очевидная заинтересованность юного Фермонта в одной из горничных его родителей. Тринадцатилетняя девочка была беременна и собиралась подарить герцогу его первого незаконнорождённого внука.