— Извини. Я не поняла, что ты остановился.

Бэйсд улыбнулся мне и обнял меня за талию. Мы оба не двигались, и он склонил ко мне голову.

— Давай присядем. — Линкольн кивнул на скамейку.

Я пожала плечами и отодвинулась от него, высвобождаясь из объятий, и опустилась на скамейку. Он сел рядом, испустив громкий стон.

— Болят ноги? — спросила я.

— Да. И мне не доставляет радости признавать, что они чертовски болят.

Я засмеялась.

— Очень доходчиво.

— Что я могу сказать. Трудно быть остроумным, когда даже ходить больно.

Я откинулась на спинку скамейки.

— Всё-таки, что мы здесь делаем?

Он потянулся к пиджаку, доставая фляжку. Я посмотрела на него и засмеялась.

— Даже не пришлось красть, — сказал Бэйсд.

Я уставилась на него, ничего не ответив. Протянула руку, и он передал мне металлическую емкость. Открутив колпачок, я сделала большой глоток. Это был виски, причём, не из дешёвых. Напиток прокатился по горлу, оставляя вкус мёда и липы, очень приятный на вкус. Я передала флягу обратно.

— Хорошо, — сказала я.

— Ага, такую дрянь либо трудно пить, либо она кажется нектаром. Нет никакого баланса.

— Кончается всё одинаково, независимо от вкуса.

Линкольн засмеялся и произнёс тост:

— За тот самый конец, — сказал он, делая глоток.

— Осторожнее. Ты ведь мой водитель.

— Я выпил не больше одного бокала на похоронной церемонии богачей.

— Ты имеешь в виду благотворительное мероприятие.

— В самом деле? Прости, видимо, я что-то перепутал.

Я засмеялась и покачала головой, осматривая город. Кроме нас на скамейке, вокруг никого не было; лишь большая живая изгородь за нами и открытая местность впереди. Я снова посмотрела на горы и вздохнула. В Индиане единственной панорамой на огромные расстояния было ещё больше расстояния и снег. Обычно просто снег, когда его выпадало достаточно, чтобы покрыть расстояние. А большую часть года сверху нависало огромное, тёмное, неизменное облако, которое лишало удовольствия и закрывало солнце.

Несмотря на то, что я умирала от скуки дома, я не могла не признать, что в Колорадо довольно красиво.

— Неплохо, — прошептал Линкольн.

— Что именно?

— Это, — кивнул он на горы.

— Прыгал когда-нибудь с них?

Он засмеялся и придвинулся ближе ко мне. Сердце неистово заколотилось в груди.

— Лишь однажды. Когда я только начал прыгать.

— И что чувствуешь в этот момент?

Бэйсд молчал минуту, всматриваясь в горы. Я уже подумала, что он меня не слышал, но вдруг он заговорил:

— Это как свобода. Страшно и волнующе, ты и жив и мёртв и всё вместе сразу. Ты знаешь, что это чревато травмами или ещё хуже, но то чувство, когда ты приземляешься, оправдывает все риски. Когда ты там, всё замирает.

— Не думаю, что могла бы сделать это.

Он засмеялся.

— Смогла бы. Ты самый храбрый человек из всех, кого я знаю.

Я улыбнулась.

— Почему ты говоришь так?

Его лицо приблизилось к моему. Я чувствовала тёплое дыхание.

— Прекрасная, смелая и храбрая. Я не переставал думать о тебе всё это время.

— Линкольн, — всё, что я смогла сказать в ответ.

— Чёрт, Бри. Ты знаешь, что со мной делаешь?

— Нет.

Он подсел ближе, прижав своё бедро к моему. Мне следовало встать, но я не могла.

— Ты даришь мне то чувство. То самое чувство. Свободы и ужаса, и неба, готового обрушиться на меня. Ты вернула меня на землю, Обри. И мне плохо, потому что ты не со мной.

Я хотела ответить, но Картер обрушил на меня свои губы, и мои слова заглушил его поцелуй.

Он был таким же, как и тогда, много лет назад. Я прижалась к нему и обвила руками за шею, всё моё тело трепетало, дрожь сотрясала мои губы и грудь, мурашки бегали по спине. Было свежо, его рот был открыт и безошибочно нашёл мои губы, язык Картера касался моего. А я не способна была ни на что, ни на что на свете, кроме как сидеть на скамейке и отвечать на его поцелуй. Именно этого я хотела больше всего на свете. Переживания и стресс, страх и желание, всё было, и одновременно не было, это было наслаждение в чистом виде. Мне казалось, что всё будет длиться вечно, и я не имела ничего против.

И вдруг его телефон начал вибрировать и звонить.

В ночи раздался старомодный звонок. Я отодвинулась, касаясь лбом его лба и глубоко дыша.

— Выключи звук, — сказала я. Линкольн улыбнулся и полез в карман правой рукой, а левой держал меня за талию. Его трость лежала на земле, всеми забытая.

Он достал телефон и замер, держа палец над кнопкой, которая убирала звук. Картер медленно повернул голову, и я посмотрела на определившийся номер. На экране было имя «Клифф», и это мог быть только мой папа.

— Что ему нужно? — пробормотала я.

Затем Линкольн пришёл в себя, отодвинулся, одной рукой поднёс телефон к уху, а другую убрал подальше от моего тела. Я чувствовала себя опустошённой и хотела, чтобы он вернулся, но сомнение, которое вышло из-под контроля от его прикосновений, снова накатило на меня, и я не верила, что это и вправду происходило.

Хуже того, я удивлялась тому, насколько мне казалось это правильным.

— Алло, — сказал он.

Он замолчал и прислушался.

— Мы вышли прогуляться. Обри неважно себя чувствовала.

Я встала и отошла немного, пытаясь взять себя в руки. Оглянулась, и увидела выражение лица Линкольна, одновременно растерянное и злое.

— Хорошо, — сказал он.

Картер слушал ещё секунду и затем повесил трубку.

— Чего он хотел? — спросила я.

— Нам нужно доставить тебя домой. — Он нагнулся и схватил трость, а затем выпрямился.

— Линкольн, нам надо поговорить.

Он подошёл ко мне, его лицо было сосредоточенным.

— Нет, не нужно. Давай не будем говорить. Я сказал, что хотел. Ты подумай об этом и, если желание говорить не исчезнет, сделаем это завтра.

— Ты не можешь мной командовать.

— Слушай, нам надо домой. Твой отец волнуется.

— Ладно. Поехали.

Я пошла к машине Линкольна, не заботясь о том, успевал он за мной или нет. Я была раздражена, что парень командовал мной и что отстранился от меня, когда позвонил папа.

Хотя, в основном, я злилась на себя. Потому что, как бы я не пыталась отрицать, но я хотела его. Я была вся влажная и немедленно занялась бы с ним любовью, если бы и он меня хотел. Я понятия не имела, какого чёрта со мной не так.

Это была самая неловкая и молчаливая поездка домой. Но в одном он был прав: мне было нужно подумать о том, что произошло. Мне нужно было подумать о том, чего я хотела.

Мне необходимо было решить, поддамся ли я тому, что могло стать огромной ошибкой.


Глава 10

Линкольн


Я падал. Я чувствовал, как ветер трепал мои волосы и свистел в ушах, а небо вокруг было мрачным. Я не видел здание, с которого только что спрыгнул, и место на которое должен был приземлиться, но мне было всё равно, потому что она была там, прямо передо мной. Я мог почувствовать запах её волос и кожи, несмотря на то, что во время свободного полёта все чувства притуплялись. Я обвил Бри руками, тесно прижал к себе, даже теснее, чем ремни, удерживающие девушку на месте.

И мы падали вместе. Я чувствовал себя более живым, чем когда-либо, и мог утверждать, что смеялся. Я поцеловал её и удивился, почему она была привязана лицом ко мне, а не спиной, как обычно. Но мне было всё равно. Разве это имело значение. Я поцеловал Бри, и она ответила на поцелуй. Наши губы и конечности переплелись. Мы мчались к земле быстрее, чем поезд, наши тела были крошечными в бесконечности чёрной ночи, и больше всего на свете я хотел её. Мой член был напряжён и уже не помещался в брюках. Я знал, что возьму Бри, когда мы приземлимся, прямо на том месте. Я собирался трахать её, пока всё не исчезнет, и она не станет моей.

Я оттолкнулся, чтобы посмотреть на Бри. Она улыбнулась мне, и её рот зашевелился. Но я не слышал, что девушка говорила.

— Что? — попытался я перекричать ветер.

Она снова что-то проговорила. Прежде чем я смог ответить, старая знакомая паника сжала мне грудь.

— Мне нужно потянуть шнур, — прокричал я.

Она все улыбалась и говорила что-то, снова и снова.

Я потянулся назад за старым знакомым тросом, но там ничего не было. Я попытался посмотреть через плечо, выкручивая свою шею, но вокруг была тьма, и мы быстро падали. Я ощупал всё тело, лихорадочно ища шнур, но его не было.

Совсем.

Кто-то неправильно снарядил Обри, трос был обрезан, и мы неслись прямо к земле. Мы неизбежно должны были вместе разбиться как падающая звезда.

— Я не могу найти трос, — прокричал я.

Она всё улыбалась и говорила что-то, снова и снова.

Я обхватил её руками, прижимая к груди. И начал вращаться в надежде, что моё тело смягчит удар, чтобы у Бри был шанс выжить. Я крепко держал девушку, а земля всё приближалась.


***


Я проснулся, обливаясь потом. «Ещё один грёбаный кошмар», — подумал я.

Это был практически тот же сон, только лишь с небольшой разницей. Вместо того, чтобы снова пережить то падение, я был привязан к Обри, и мы падали вместе. Мы падали без парашюта.

Я потряс головой, пытаясь прийти в себя после ночного кошмара, и сел. Я не разговаривал с Обри со времени того благотворительного мероприятия, которое было пять дней назад, но думал только о ней. Поцелуй, лицо Бри и звонок её отца. Более того, каждую ночь я с трудом сдерживался, чтобы не ворваться в комнату девушки и не разорвать на ней одежду.