Совершенно растерянная, я подошла к лестнице, чтобы подняться, принять душ и переодеться. Я всё время думала о Линкольне, о татушках, обвивающих его руки, о том, как при малейшем движении перекатывались его мускулы, о том, как он притворялся, что ему не больно, когда садился рядом со мной.

Что-то неведомое мне заставляло его двигаться вперёд, несмотря ни на что.


Глава 6

Линкольн


Я прижался к её спине, крепко, наши тела, блестевшие от пота, разделяли какие-то миллиметры. Я мычал от удовольствия смешанного с болью и задвигался ещё сильнее, ещё ближе, настолько, что чувствовал её дыхание на шее. Мне показалось, что я услышал стон, но не был в этом уверен. Наши тела переплелись, и я не мог понять, где заканчивается моё тело и начинается её.

Я продолжал двигаться. Я хотел достичь своей цели. Хотел пройти весь путь и дойти до конца.

— Это всё, на что ты способен? — спросила она.

— Чёрт, ничего подобного, — простонал я.

— Давай же. Двигайся сильнее.

— Я двигаюсь, чёрт возьми.

— Сильнее.

Я протянул руку, схватил её ступни и потом свалился на спину, задыхаясь. Трейси, мой физиотерапевт, настоящая садистка, встала и рассмеялась надо мной.

— Ты большой ребёнок. Мы просто немного растянули тебя.

Я хотел было сорваться на неё, но камеры были рядом. И, честно говоря, я был слишком утомлён, чтобы придумать достойный ответ, который не походил бы на детское нытье.

— Длинный день, — вместо этого проворчал я.

— И, правда. Ты молодец.

Она протянула руку, и я ухватился за неё, чтобы встать. Мои ноги тряслись, но я не распластался на полу, что, несомненно, было большим достижением. Точнее болезненным, шатким, но всё же шагом вперед.

Женщина вернула мне трость, и я опёрся на неё, моя белая футболка пропиталась потом.

— Завтра в это же время? — спросила она.

— Будто ты не знаешь.

— Ты отлично справляешься, Линкольн. Правда. Большинство моих пациентов и вполовину так усердно не трудились, и никто не достиг таких успехов, как ты.

— Спасибо, Трейси.

Она улыбнулась и пошла к своим вещам, чтобы обтереться полотенцем и выпить воды. Я мгновение наблюдал за ней, но быстро отвернулся, не заинтересовавшись. Безусловно, то, что она стройная блондинка с шикарными сиськами – это плюс, но было в ней что-то обыденное. Осознал я и то, что неделю назад так не думал.

Обри всё изменила.

Я не мог выбросить из головы свою чёртову сводную сестру.

Я взглянул на Джесс и пошёл к своим вещам, вытерся полотенцем, выпил воды и переоделся. Само собой, это всё снимали камеры, потому что они для этого и находились в доме. Но почему-то они меня раздражали, и мне хотелось хотя бы одну гребаную секунду перевести дыхание не притворяясь, что я не испытываю мучительную боль каждую секунду.

— Джесс, ты не возражаешь?

— О чём ты, Линкольн?

Я посмотрел на неё.

— Я спросил, ты не возражаешь оставить меня одного ненадолго?

Она вскинула голову.

— В чём дело?

— Я устал. Просто хочу побыть недолго без камер.

Я знал, что мне просто следовало замолчать и не обращать на них внимания. Я знал, что они, скорее всего, вырежут это или выставят как мои эмоциональные переживания и внутреннюю борьбу. Но не мог ничего с собой поделать. Я человек, и мне свойственны человеческие чувства. Я был раздражён. В конце концов, я же не отказался от этого дерьма совсем.

— Это тоже должно быть в кадре, Линкольн.

— Знаю, просто дай мне несколько секунд.

Она вздохнула.

— Ладно, сделаем перерыв.

Я кивнул ей, когда команда выключила камеры и куда-то исчезла, наверно, чтобы покурить или заняться чем-нибудь ещё. Джесс осталась и подошла ко мне.

— В чём дело? Обычно ты спокойнее.

— Всё нормально. Просто плохой день.

Она нахмурилась и подошла ближе.

— Я могу чём-нибудь помочь?

Я приподнял бровь. Этот тон я слышал множество раз от множества других женщин и сразу распознал его. Это был тон «позволь мне трахнуть тебя и ты забудешь о боли», и, обычно, ответ был положительный.

Но у меня, в самом деле, не было настроения.

— Нет, я в порядке. Хочу принять душ. А после сам найду парней.

— Ладно. Уверен, что тебе не нужна помощь?

Я начал её рассматривать. Она призывно раскрыла губы. Хотя Джесс напыщенная и высокомерная, но, несомненно, красивая. Длинные чёрные волосы, блестящие голубые глаза, которые женщина скрывала за очками, и только слегка приоткрытая ложбинка. Но всё это не производило на меня впечатления.

— Абсолютно.

Я поковылял из комнаты так быстро, как только мог, даже не потрудившись оглянуться на неё.

У меня в запасе было минут пятнадцать, в лучшем случае двадцать. Я поднялся наверх, потеряв несколько минут на лестнице, и пошёл по длинному залу к дальнему концу второго этажа. Открыл самую крайнюю дверь слева и вошёл в комнату.

Она была практически пуста, с паркетным полом и кабинетным роялем, который стоял в самом центре. Когда-то давно, это, наверно, была музыкальная и танцевальная комната, но, видимо, ей больше не пользовались в этих целях. Я присел на скамью возле рояля, открыл крышку и начал играть.

Мне заметно полегчало. После несчастного случая только музыка помогала мне успокоиться. Музыка и выбивание дури из пинбольных автоматов, которые стояли внизу. Я не лучший музыкант на свете, но в детстве брал уроки и возобновил их, когда несколько месяцев жил в Хельсинки. Там у меня был друг, очень талантливый альпинист, который также давал уроки игры на рояле, чтобы подработать. Он многому меня научил, по крайней мере, я стал уверенным в своих силах настолько, что мог играть перед публикой.

Но в тот момент я никого не хотел видеть. Всё, что мне было нужно — это музыка, льющаяся из-под клавиш, темп и нойз, мои ноги, нажимающие на педали, несмотря на боль.

Это было моё утешение, и я тщательно скрывал его от камер. Я не мог себе представить, чтобы эти два мира смешались. Они засекли меня, когда я играл в пинбол, но я не собирался позволить им засечь меня за игрой на рояле.

Когда я закончил играть простой концерт, которому меня научил Сорен, дверь с треском распахнулась. Я сразу остановился и развернулся.

— Линкольн?

Прямо в дверном проёме стояла Обри с влажными после душа волосами. На ней был обтягивающий чёрный топ на бретельках и короткие джинсовые шорты, и я мог видеть лямку лифчика, выглядывающего из-под топа. Чёрного кружевного лифчика. Я чувствовал, как напрягался мой член, когда я представил её только в чёрном лифчике и таких же трусиках.

— Привет, Бри, детка, — сказал я.

— Что ты делаешь?

— Мастурбирую.

Она скорчила гримасу.

— Какая гадость.

Я пожал плечами.

— Ты сама спросила.

— Ну, серьезно, это ты играл?

Я кивнул, немного смущённый, хотя и не понимал почему.

— Да, я.

Бри зашла в комнату, скрестив руки на груди.

— Я не знала, что ты умеешь играть.

— Я просто любитель. А что, игра на рояле не подходит образу «Бэйсда» Картера?

— Я не это имела в виду. Просто удивилась.

Я улыбнулся, радуясь тому, как легко её смутить. Она нахмурилась.

— Расслабься, я просто дразню тебя.

Я снова повернулся к роялю, немного нервничая. Я очень давно не нервничал. И чувствовал затылком, что она смотрела на меня, когда я заиграл мелодию.

— Очень красиво, — сказала Бри и подошла ко мне.

Я помахал ей и предложил присесть рядом.

Она села, а я продолжил играть.

— Что это?

— Песня Ника Кейва, называется «Ко мне в руки».

— Любовная песня?

— Да, что-то типа того.

— Она со словами?

— Конечно.

Девушка улыбнулась.

— Спой для меня.

Я засмеялся.

— Ты уверена, что хочешь этого?

— Пожалуйста?

— Это будет считаться услугой?

— Нет, просто хочу услышать эту песню.

Я вздохнул. Когда музыка подошла к припеву, я запел:

О, не касайся своих волос

Оставь всё как есть

Если он посчитает нужным, то направит тебя

Тогда он направит тебя прямо ко мне в руки

Ко мне в руки, о Боже

Ко мне в руки, о Боже

Ко мне в руки, о Боже

Ко мне в руки, о Боже.

Я остановился, внезапно почувствовав себя слишком смущённым, чтобы продолжать. Бри пристально смотрела на меня каким-то странным взглядом, её чертовски сексуальный ротик наполовину приоткрылся, а тело тесно прижалось к моему на узкой скамейке. Я ощущал тепло и нежную кожу ноги Бри, прижатой к моей ноге. Я не знал, о чём она думала, но представлял, как странно я должно быть выглядел.

— Это всё? — спросила она.

— Нет, она намного длиннее.

— Спой до конца.

— Не могу, — сказал я. — Забыл слова.

Бри нахмурилась.

— Она, правда, очень красивая.

Я засмеялся.

— Что ж, послушай как-нибудь оригинал.

— Ник Кейв?

— Ага. Тёмный Принц рок-н-ролла.