Флер оказалась в странном положении. Большую часть дня она проводила у Синтии, а вечерами ужинала с сэром Норманом.

Сестрам подавали наверху, в специально отведенной для них комнате. Флер и сэр Норман ужинали в одиночестве. Он был очень молчалив, и было трудно понять, о чем он думает и как воспринимает ситуацию.

Со дня приезда Синтии он не упоминал ни о своем будущем, ни о будущем Флер. Как она и предлагала, когда он просил ее руки, этот разговор как будто стерся у них из памяти.

Иногда она была этим немного уязвлена. Неужели он забыл, размышляла Флер, неужели раздумал и уже не желает больше видеть ее своей женой?

Естественно, в данный момент, когда в доме находилась Синтия, думать о таком шаге не приходилось; тем не менее, как настоящая женщина, Флер желала испытать чувства сэра Нормана, узнать, о чем он думает.

Она присутствовала при его первой встрече с Синтией. Ничего волнующего или драматического в этой сцене не было. Флер зашла к Синтии, чтобы обсудить с ней меню ее ужина, когда раздался стук в дверь.

Сестра Томпсон открыла и минутой позже, подойдя к Синтии, тихо сказала:

— Сэр Норман спрашивает, не желаете ли вы его видеть?

— Ну конечно. Попросите его войти.

Флер хотела уйти, но Синтия ее остановила:

— Не уходите, мисс Гартон, мы еще не решили, какие из восхитительных блюд миссис Джонсон могут соблазнить меня сегодня.

Она улыбалась, но Флер прочла в ее глазах мольбу, как будто она не желала оставаться наедине с Норманом и просила у нее поддержки.

Он вошел и какими-то неловкими шагами приблизился к постели. Никогда еще его движения не казались Флер такими неуклюжими.

Но она тут же поняла, что виной тому было его смущение, застенчивость и неловкость от присутствия женщины, бывшей некогда его женой.

Синтия подождала, пока он остановился возле нее, и протянула руку.

— Благодарю, что приняли беженку. Очень я вам досаждаю?

— Нисколько. Я рад вас видеть. — Он говорил очень серьезно.

— Я всегда была вечной бродягой, но теперь наконец прибилась к берегу.

— Надеюсь — надолго.

Синтия улыбнулась.

— Вы очень добры, Норман.

— У вас есть все необходимое? Мисс Гартон позаботится об этом.

— Мисс Гартон и все остальные очень добры ко мне.

— Я рад.

Они обменялись еще несколькими незначительными фразами, и Норман удалился, сославшись на дела. Флер была разочарована, но тут же осудила себя за это. А чего она ожидала? И чего, собственно, хотела?

У нее было такое чувство, что перед ней разыгрывается пьеса, причем так искусно, что публике никогда не догадаться, каков очередной поворот в развитии сюжета и чем закончится спектакль.

* * *

Осторожно повернув ручку двери, Флер вошла в спальню Синтии. День был сумрачный, и Синтия включила лампу у постели; абажур отбрасывал розовый отблеск на подушки и на ее лицо. Сразу было заметно, как хороша она была некогда. Хотя теперь от этой сияющей красавицы осталась лишь бледная тень.

— Заходите, Флер. Вы мне нужны.

— А что такое?

— Ничего особенного. Сестра Томпсон пошла пройтись — она всегда отдыхает в это время. Я не могу уснуть и надоела сама себе донельзя. Посидите, посплетничайте со мной.

— Вообще-то я не могу, у меня много дел.

— Вздор! Ведь старуха сейчас, наверное, спит?

— Да, миссис Митчэм отдыхает, но я еще не разобралась с цветами, а Мэнверс дожидается меня, чтобы посчитать белье.

— Подождет, — нетерпеливо сказала Синтия. — Терпеть не могу домашних дел! Они на меня всегда наводили скуку.

— Ну что ж, прогуляю разок. Но если сэр Норман рассердится, я сошлюсь на вас в свое оправдание.

Флер нарочно упомянула сэра Нормана, чтобы посмотреть, какую реакцию это вызовет, и в наказание получила ответ, которого она меньше всего ожидала.

— Судя по всему, Норман вряд ли рассердится на вас, — заметила Синтия.

От ее нарочитого тона, от ударения, которое она сделала на «вас», кровь бросилась Флер в лицо.

— Что вы хотите этим сказать? — проговорила она, запинаясь.

Синтия засмеялась.

— Я наслушалась сплетен от прислуги, — объяснила она. Улыбаясь смущению Флер, Синтия продолжала:

— Не нужно так ужасаться, если это правда.

— Что вы слышали? — спросила Флер.

— Это было нехорошо с моей стороны, — призналась Синтия. — Я подстроила вам ловушку, и вы попались в нее. Это отвратительно с моей стороны, но вы не должны обижаться на меня.

— Может, вы все-таки объясните, о чем идет речь?

— Речь идет о том, что Бархем сказал Эванс, а Эванс сказала миссис Митчэм, которая сказала Мэнверс, которая передала это сестре Томпсон, что он не удивится, если Норман в один прекрасный день поведет вас к алтарю. — И, откладывая на пальцах имена, Синтия засмеялась весело, как ребенок. — По правде говоря, я не поверила. Я просто заговорила об этом, чтобы посмотреть, что вы на это скажете, но ваше лицо выдало вас.

Флер изо всех сил старалась сохранить достоинство.

— Сэр Норман как-то предложил нечто подобное, но я сказала ему, что это невозможно.

— Но почему?

Флер взглянула на нее с любопытством.

— Вы думаете, нам следует это обсуждать?

— А почему бы и нет? — спросила Синтия. — Потому что Норман был моим мужем? Милочка, с тех пор много воды утекло. Я была бы очень рада, если бы он снова женился, но, откровенно говоря, такая возможность мне в голову не приходила.

— Почему?

Синтия пожала худыми плечами.

— Такие, как Норман, не годятся в мужья.

— И все же вы за него вышли.

Флер сказала это, не подумав, что ее слова могут прозвучать дерзко.

— У меня была причина — вы, конечно, о ней знаете.

— Вы хотели сохранить за собой Прайори?

— Вот именно. И даже не Прайори, не сам дом — у меня не было необходимости с ним расставаться, — но то, что в нем. У меня не было денег на его содержание. Это означало, что нужно было бы продать картины, серебро, редкие издания книг… Я не могла этого вынести… Я подумать об этом не могла. Это было бы все равно что дать отрезать себе конечности, одну за другой. И вот я поставила на карту все… и проиграла.

— Я часто задумывалась, как вы могли это сделать.

— Я и сама задумывалась. Вы представить себе не можете, что значит для меня вернуться домой, увидеть вокруг себя все, что я так любила. Когда я жила в Кении, то мечтала о здешних садах весной, когда в них появляется золото нарциссов, я закрывала глаза, и мне виделись рододендроны в роще за домом. Вы видели их в этом году? Они, наверное, уже отошли.

— Да, — тихо произнесла Флер.

— Потом я представляла, что хожу по дому, по галерее, смотрю на картины, мебель. В кошмарах стены виделись мне пустыми, окна разбитыми, весь дом заброшенным.

— Вы так его любите, — мягко сказала Флер, — и все же… вы покинули его.

— Я была вынуждена, вынуждена.

Голос ее дрогнул. Флер ждала, но Синтия больше ничего не сказала. Несколько минут они молчали, а затем Синтия переменила тему.

— Как вы ладите с миссис Митчэм? — спросила она.

* * *

Спускаясь в этот вечер к ужину, Флер думала о старухе. Сэр Норман ожидал Флер в библиотеке, и она едва успела с ним поздороваться, как Бархем доложил, что ужин подан.

За первым блюдом Флер спросила:

— Вы не могли бы поговорить с вашей матерью? Моих возражений она слушать не станет.

— А в чем дело?

— Она хочет посетить леди Синтию. Мы все устали повторять, что это невозможно. Ей нельзя вставать, а леди Синтии — принимать посетителей. Ваша мать распорядилась, чтобы к ней в спальню доставили кресло на колесах, и, боюсь, что бы ни говорила Эванс или я, она настоит на своем.

— Самое лучшее — запретить прислуге приносить ей кресло, — предложил сэр Норман.

— Это будет очень неловко, — возразила Флер. — Если она отдает приказание, а его отменяют, создается затруднительное положение для всех. Может быть, вы могли бы уговорить ее… Мне это не удалось.

— Я поговорю с ней, — пообещал он.

Сэр Норман поднялся к матери, как раз когда она собиралась ложиться спать. Флер оставила их наедине, надеясь, что разговор не кончится одной из бурных ссор. Она читала у себя в гостиной, когда раздался стук в дверь.

— Войдите, — сказала Флер, думая, что это горничная.

К ее удивлению, это оказался сэр Норман. Он зашел к ней впервые со времени ее пребывания в доме. Флер быстро встала. Закрыв за собой дверь, он сказал:

— Пожалуйста, сидите. Я не хочу вас беспокоить. Я только собирался сообщить вам о результатах моего вмешательства.

— Оно имело успех?

— Не сказал бы, но, по крайней мере, она согласилась подождать, пока Синтия окрепнет. Хотя не уверен, что она сдержит свое обещание.

— Иногда бывает легко понять, откуда у вас эта решительность.

Она сказала это полушутя, но, к ее удивлению, сэр Норман воспринял ее слова совершенно серьезно.

— Вы находите, что я похож на мать?

— Не вижу ни малейшего сходства, — отвечала Флер, — кроме как в одном.

Без всяких видимых признаков она почувствовала его облегчение. Он достал портсигар.

— Вы позволите?

— Конечно. Не хотите ли присесть?

Его неожиданное появление привело Флер в смущение. Она не могла представить его у себя в комнате. Хотя ей легко было принимать здесь Энтони Эшвина, сейчас она чувствовала напряжение, словно совершала какой-то чудовищный проступок. Сэр Норман закурил и сел в кресло.

— Моя мать вас очень любит, — сказал он. — Вы единственная, кто умеет если не подчинить ее себе, то, во всяком случае, ограничить бурные проявления ее нрава.