Капитан Йорк редко появлялся в кают-компании или на палубе, и Ровена с удивлением подумала, не преднамеренно ли он ее избегает.

Она давно поняла, что капитан относится к типу людей, которые любят одиночество и не терпят пустых разговоров. Однако, считала она, он мог бы проявить к ней больше дружелюбия и внимания! Но куда там. Из него слова не вытянешь, если не сказать больше. Его визиты были редкими и короткими, и он совершенно не замечал ее украдкой брошенных взглядов.

Ровена с неохотой призналась себе, что его лицо, хотя и немного худое и острое, необычайно привлекательно. Выражение затаенной суровости не покидало его, и даже когда капитан Йорк улыбался, его серые глаза оставались холодными. Роста он был выше среднего, свою полковую форму носил с достоинством и у тех немногих дам, которые также очутились на этом судне, при виде его пульс начинал учащенно биться. Но капитана их явное расположение совершенно не трогало. А может быть, в его душе еще не прошла боль от утраты брата, погибшего в битве под Лейпцигом, о чем тетушка Файоуна рассказала ей, Ровене, незадолго до прибытия капитана в Глен Роуз. Сам капитан, очевидно, в сражении не участвовал, так как получил ранение в бедро и находился в госпитале. Ровена предполагала, что рана еще не зажила и причиняет капитану боль. Она заметила, что с наступлением холодной погоды движения капитана Йорка стали более скованными: ей хотелось сказать капитану теплые и добрые слова, но у нее не хватило решимости. Она не забыла, что за подобное выражение чувств он уже раз сделал ей замечание – там, на лестничной клетке в замке Лесли.

Тарквин Йорк, продолжала размышлять Ровена, человек малообщительный и недоступный: скоро им придет время проститься, и не стоит добиваться его внимания. Нет, она не будет искать его общества.

Однако намерениям Ровены не суждено было осуществиться, так как через три дня капитану пришлось сделать незапланированную остановку в портовом городке Ипсуич. Дело в том, что у одной молодой женщины на судне начались преждевременные роды. Миссис Синклер, родившая четырех детей, помогла ей сойти на берег и всячески пыталась ободрить и утешить молодую женщину, и ей, можно сказать, это удалось, так как присутствие миссис Синклер действовало успокаивающе на пребывающую в расстроенных чувствах молодую женщину, которой вскоре предстояло стать матерью. Ровена отправилась вместе с миссис Синклер, которая ни за что не хотела оставлять девушку одну без своего присмотра.

Качка страшно надоела Ровене, и ей не терпелось поскорей почувствовать под ногами твердую землю. Вместе с ними поехал и Тарквин, без помощи которого, как считала миссис Синклер, они не могли бы справиться. Начинало темнеть. Они сумели быстро найти карету, с большими предосторожностями уложили в нее роженицу и тронулись в направлении городка. Дорога сильно обледенела, ноги у лошадей разъезжались, и они падали. Капитан Йорк помогал подняться несчастным животным, и они, понукаемые кучером, продолжали медленно продвигаться вперед. Карету трясло и мотало на неровной дороге. К тому же было очень холодно. Беременная женщина уже не могла сдержать своих криков и стонов. Облегчить ее страдания Ровена не могла, она только гладила ее напряженные руки и молила Бога, чтобы эта длинная утомительная дорогая побыстрее закончилась.

За годы работы в винокурне Ровена не была избавлена от разного рода неприятностей, на себе испытала все те тяготы, с которыми была сопряжена ее работа. А вот с мучениями и переживаниями женщины, которой предстояло произвести на свет живое человеческое существо, она столкнулась впервые: крики, исторгаемые роженицей, сильно пугали Ровену.

– Старайтесь успокоиться, мое золотце, дело-то ведь это для женщин обыденное, – с нежностью в голосе утешала роженицу миссис Синклер. – Произволением Господа нашего, много страдавшего, велено женщине в муках и боли производить на свет живое существо. Преодолей страх свой. Боль твоя скоро пройдет.

Через несколько минут карета остановилась перед каменным домом на тихой улочке. В дверях появился доктор, только что отужинавший. Миссис Синклер помогла ему отвести в дом стонавшую женщину.

Лошади нетерпеливо переступали с ноги на ногу. Ровена, оставшаяся в карете, ежилась от холода и краем глаза наблюдала, как капитан Йорк осаживал лошадей. Через несколько минут из дверей дома вышла миссис Синклер: ветер трепал ее юбку и пытался сорвать шляпку.

– Ну, слава богу! – бодро произнесла миссис Синклер, когда капитан помог ей сесть в карету. – Наша роженица попала в надежные руки. Доктор сказал, что мы успели вовремя. И здесь, капитан, не обошлось без вашей помощи, без вас нам бы пришлось трудно. В числе наших сопровождающих нет никого, чье умение обращаться с лошадьми сравнилось бы с вашим.

– Нам еще нужно успеть на пакетбот, – напомнил ей капитан с ухмылкой. Его впалые щеки покраснели от мороза, а упавшую на лоб черную прядь волос трепал ветер. В глазах его вспыхивали серо-голубые искорки и, глядя на него, Ровена по думала, что капитан Йорк сейчас в хорошем настроении. Ровена снова бросила взгляд в сторону капитана, и глаза их встретились. Он улыбнулся Ровене.

– Ну что, мисс де Бернар, возвращаемся на судно? Что-то вы приуныли, приключение вам оказалось не по вкусу?

Не дожидаясь ответа, он отвесил короткий поклон и захлопнул дверцу кареты. Капитан подошел к передней лошади, чтобы поправить на ней сбрую. Внезапно чего-то испугавшись, она резко вскинулась, и капитан Йорк, ухватив ее под уздцы, попытался удержать, однако на скользкой дороге ноги его стали разъезжаться и он чуть не упал. У Ровены зашлось сердце, когда она увидела, как гримаса боли исказила его лицо. Ей стало ясно, что рана еще не зажила и причиняет капитану Йорку боль.

Наконец они увидели пирс и мачты пакетбота. Подобрав концы своего пледа, Ровена занесла ногу, собираясь выйти из кареты, но от резкого порыва ветра потеряла равновесие. Тарквин мгновенно оказался рядом и успел подхватить ее под руку. По шаткому мостику они спустились к ожидавшему их баркасу, слегка покачивавшемуся на воде. Время тянулось очень медленно, пока лодка плыла вдоль портовых сооружений к судну. На пакетботе их заметили, и, когда баркас причалил, несколько пар рук помогли им взобраться на палубу. По сходному трапу Ровена спустилась вниз. Здесь, в каюте, которая была надежным укрытием от злых и бешеных порывов ветра, она почувствовала облегчение. Прислонившись к стене каюты, она закрыла глаза и расслабилась, успокаивая дыхание. Прошло не так уж много времени, когда, подняв голову, она с удивлением и некоторым испугом обнаружила рядом с собой Тарквина. Голова его, откинутая назад, опиралась о поверхность темной панельной обшивки, выражение лица было каким-то беззащитным. Вглядываясь в это лицо со следами усталости и боли, Ровена ощутила смутное, щемящее чувство, поднимавшееся из глубины души.

– Капитан Йорк, – окликнула его Ровена, преодолев смущение.

Тарквин открыл глаза.

– Да, мисс де Бернар!

Тон его голоса смутил Ровену, и она, помедлив наконец решилась:

– Вы не отказались помочь незнакомой женщине, когда она в этом особенно нуждалась. А ведь у вас самого сильно болела нога.

Тарквин в ответ не произнес ни слова. Ровену это смутило, и она покраснела. Однако это не помешало ей задать Тарквину еще один вопрос, который вертелся у нее на языке.

– Ранение вы получили в Европе, не так ли?

– Ранение? – переспросил он отчужденно.

– Да, вы получили его под Витторией, об этом мне говорила моя тетя. Вы были выбиты из седла французским уланом, и я желала бы узнать... – она замолчала и, бросив на капитана быстрый взгляд, почувствовала, что впервые в жизни ее язык отказывается ей повиноваться.

– Что вам хотелось узнать, мисс де Бернар?

– ...мне хотелось бы узнать, сможет ли рана зажить полностью. Я имею в виду прихрамывание при ходьбе. Неужели оно неустранимо?

– Буду ли я хромать на одну ногу или нет, какое это имеет значение? – произнес Тарквин спокойно.

– Не могу утверждать, что мне это безразлично. Слова Ровены были заглушены внезапным тяжелым шумом шагов наверху. Заскрипели блоки шкива, когда стали поднимать паруса. От сильного напора ветра судно начало крениться. Палуба заходила под ногами Ровены, и неожиданно ее с силой бросило вперед, прямо на капитана Йорка. От удара он чуть было не потерял равновесие и, пытаясь удержаться, непроизвольно обхватил ее руками, не давая упасть и ей. Их тесно прижало друг к другу, и со странным изумлением Ровена почувствовала силу живой энергии его тела, крепость мускулистых рук, державших ее, надежную близость его широкой груди. Она подняла голову, но его лицо оставалось замкнутым. Встретившись взглядом с холодными серыми глазами Тарквина, Ровена ощутила, как жаркая волна захлестнула ее. Их губы почти соприкасались. Сердце девушки забилось быстрее, хотя она и не осознавала, какие чувства овладели ею, что ее томит.

Но вот судно обрело устойчивость, и внезапно Тарквин оттолкнул Ровену от себя. Лицо его сделалось сердитым. Ровена, отступив шаг назад, пристально смотрела на капитана Йорка, прижав руки к своим пылающим щекам. Затем она повернулась и, не сказав ни слова, быстро удалилась.

– Сомневаюсь, мисс де Бернар, что мы в силах что-либо изменить. Темза скована льдом, а всем речным судам путь дальше Тилбери заказан. У нас нет выбора. Нам придется отсюда отправляться в Фолмаус. Собственно, не вижу большой разницы. Просто мы наймем другую карету. Один лишний день в пути, надеюсь, выдержим?

Сообщение капитана повергло Ровену в уныние.

– Но мне так хотелось увидеть Лондон!

Серые глаза Тарквина смотрели на нее оценивающе и холодно. Он сидел за столом кают-компании и просматривал официальный бюллетень «Ле Монитэр» трехмесячной давности, который был конфискован на захваченном французском фрегате и передан в полное распоряжение майора Арчибальда Симпсона-Кли, занимавшего каюту, соседствующую с каютой Ровены.