Саманта Тоул - Бегство к любви

Кровь ударила мне в голову. Я останавливаюсь, поворачиваюсь – медленно.

– Да, конечно, – улыбается работница регистратуры. – Сейчас узнаю.

Она начинает стучать по клавиатуре.

Хлыщ смотрит на часы.

Это он. Этот белокурый жеманный выродок и есть тот подонок, который издевался над Мией.

Зачем он здесь? Кто ему позвонил? Мия попросила вызвать его… позвонить ему?

Боль, пронзившая меня, быстро перерастает в гнев, отчаяние и безысходность.

Форбс поворачивает голову в мою сторону. Видит, что я смотрю на него.

Я сжимаю кулаки.

Он бросает на меня удивленный взгляд и отворачивается, но, зная, что я продолжаю смотреть на него, снова поворачивается ко мне.

– Чем могу быть полезен? – спрашивает он с чопорным выражением на своей наглой роже.

Я шагнул к нему.

– Ты Форбс?

– Да. С кем имею…

Фразу он так и не закончил.

Я бью его в морду. Со всей силы.

Он валится на пол. Слабак. Но мне этого мало. Я кидаюсь на него и, не давая ему подняться с пола, колочу и колочу его, не в силах остановиться.

А перед глазами стоит изуродованное синяком лицо Мии.

Я представляю, как он пытается ее изнасиловать.

Как она вызывает у себя рвоту. Как лежит без сознания на полу в ванной.

Как я люблю ее. Как тоскую по ней.

Боль. Одна лишь дикая боль.

Нескончаемая. Неотступная. И я лишь продолжаю бить его кулаком в лицо, пытаясь избавиться от этой боли.

Не знаю, остановился бы я когда-нибудь или продолжал бы его избивать, пока не убил бы. Этого мне не суждено узнать, потому что отец и больничные охранники оттаскивают меня от него.

Они втроем еле-еле одолели меня. Вот как я разошелся.

– Что за черт?! – шепеляво орет он окровавленным ртом. – Чокнутый, что ли? Ты же сломал мне нос!

– Об этом ты меньше всего беспокойся, – рычу я. – Если еще хоть раз подойдешь к Мие, я тебя убью!

Он замирает. Всего на мгновение. Прикрывая руками кровоточащий нос, встречает мой взгляд. Что-то мелькает его в глазах. Не знаю что, но мне это не нравится.

Потом он опускает одну руку. И ухмыляется.

– Ух как она тебя окрутила. – Он хохотнул, брызгая кровью. – У Мии это ловко получается… строить из себя жертву. И, судя по твоей роже, ты ее трахал. Не хочу тебя огорчать, но не ты первый, не ты последний.

– Врешь, гад! – Я снова бросаюсь на него, но отец и дюжие охранники держат меня, так что я до него не добираюсь. – От-ва-ли-те! – ору я, пытаясь стряхнуть их с себя.

– Успокойся! – шипит мне на ухо отец. – Не остынешь – полицию вызовут, если уже не вызвали. Попадешь за решетку и оттуда уже ничем не сможешь помочь Мие.

В ту же секунду, как смысл его слов доходит до меня, в ту же секунду, как я слышу ее имя, произнесенное в данном контексте, я пытаюсь погасить свою ярость.

– Ладно, – говорю, тяжело дыша. – Ладно… отпустите. Больше не буду. – Пришпиливаю Форбса взглядом. – Во всяком случае, пока.

– Джордан, – укоряет меня отец.

– Что здесь происходит? – Повернув голову, я вижу, что к нам подходит доктор Паккард. Ее взгляд метнулся на Форбса и остановился на мне. Вид у нее не очень радостный.

– Доктор Паккард, этот парень только что ни с того ни с сего набросился с кулаками на этого джентльмена, – докладывает работница регистратуры. Судя по выражению ее лица, она все еще шокирована тем, что произошло на ее глазах.

– Ни с того ни с сего! Ни фига себе! – ору я. – Из-за этого подонка Мия здесь и оказалась!

– Я не видел Мию две недели…

– Так, и с чего бы это? – Я делаю шаг в его сторону. Отец выставляет передо мной руку, останавливая меня.

– Джордан, – уточняет доктор Паккард, – это правда, что вы набросились с кулаками на этого джентльмена?

Я презрительно фыркаю при слове «джентльмен».

– Да. И готов снова набить ему морду – с превеликим удовольствием.

– Мистер… – обращается она к Форбсу.

– Чандлер. – Кровь все еще струится по его мерзкому лицу, стекая на белоснежную стодолларовую сорочку.

– Мистер Чандлер, я попрошу медсестру обработать ваши раны. Мы готовы вызвать полицию, если вы хотите сообщить о том, что на вас напали.

Он смотрит на меня.

– Давай, вызывай. – Отталкивая руку отца, которую он держит у моей груди, я делаю шаг вперед. – Я с радостью пообщаюсь с копами. И заодно расскажу им, как ты поступал с Мией.

В его глазах мелькнул страх.

Да, мне все про тебя известно, урод.

– Не надо. – Откашлявшись, он вытирает рот рукавом. – Я не хочу заявлять в полицию. Скандал мне не нужен. Просто держите этого психа подальше от меня.

– Сестра Каллаган, пожалуйста, позаботьтесь о мистере Чандлере, – дает указание одной из медсестер доктор Паккард.

– Непременно. – Медсестра подходит к Форбсу и уводит его куда-то по коридору.

Я смотрю ему вслед.

Доктор Паккард встает передо мной, загораживая его от меня.

– Не знаю, из-за чего вы повздорили, – говорит она, понизив голос. – Но если вы еще хоть раз устроите здесь драку, я сама вызову полицию, и вам навсегда будет запрещено переступать порог нашей больницы. Вам ясно?

– Да, ясно, – вздыхаю я.

– Вот и чудесно. Мия проснулась и хочет вас видеть.

Я вскидываю голову.

– Проснулась?

– Да. Пойдемте со мной. – Она уходит.

Я смотрю на отца.

– Я подожду здесь, – говорит он.

Беззвучно благодарю его. Он подбадривает меня улыбкой.

Я нагоняю доктора Паккард.

– Как она себя чувствует?

– Лучше, – отвечает доктор Паккард, глянув на меня. – Общаться начала.

Я сую руки в карманы.

– Это хорошо.

– Да. Но вот что интересно. Когда я сказала Мие, что здесь ее сводный брат, она заявила, что никакого сводного брата у нее нет. Что у нее вообще нет родных. – Она скользнула по мне взглядом.

Я смущенно улыбаюсь, пожимаю плечами.

– Это сложно объяснить.

– Жизнь вообще сложная штука. – Доктор Паккард останавливается у одной из дверей. – Мия здесь. Теперь вот что, Джордан. Я обстоятельно поговорила с Мией о своих опасениях относительно ее проблем, и мне кажется, будет лучше, если вы не станете их касаться.

– То есть мне не следует говорить ей о булимии.

– Совершенно верно. Пусть она сама вам об этом скажет, а она скажет, я уверена. Она знает о своей проблеме, но, чтобы понять это, ей пришлось пережить сильный шок. Для нее это очень болезненная тема. Она и так расстроена, незачем расстраивать ее еще больше.

Я киваю.

– Понял, док. Сделаю все, чтобы ей помочь.

– Да я уж вижу, – улыбается доктор Паккард.

Я собираюсь открыть дверь.

– Джордан.

Я глянул на нее через плечо.

– У вас руки в крови. Не хотите для начала привести себя в порядок?

Смотрю на свои руки. Они испачканы кровью этого ублюдка.

– Черт, конечно.

Доктор Паккард достает из кармана носовой платок, потом идет к бачку с водой, что стоит чуть дальше по коридору. Нажав на кран, смачивает платок водой и приносит его мне.

– Спасибо. – Взяв платок, я оттираю кровь с костяшек пальцев и снова протягиваю его ей.

– Не надо. – Улыбаясь, она выставляет вперед ладонь. – Оставьте себе.

Я коротко рассмеялся.

– Спасибо. – Сунул платок в карман. Потом, сделав глубокий вдох, толкнул дверь в палату Мии.

Едва увидев Джордана, я понимаю: я больше не могу быть с ним.

Не потому что я его не люблю – люблю. Но теперь, когда смотрю на него, вижу только одно – предательство своей матери. Она отказалась от меня ради него.

Мне больно находиться рядом с ним.

Я не хочу, чтобы во мне возобладала обида на Джордана, ведь он имел все то, что по праву должно было принадлежать мне. Это не его вина – он не виноват в том, что сделала моя так называемая мать. Умом я это понимаю, но с чувствами справиться не могу. Она выбрала его. Не меня.

И это неудивительно. Ведь он такой прекрасный, потрясающий человек. Яркий и светлый, как солнце. Гораздо лучше меня.

И заслуживает больше того, что я могу дать.

Заслуживает более достойной спутницы жизни.

Я ущербная. Искалеченная.

Доктор Паккард считает, что я не безнадежна, что меня можно вылечить. А я в этом не уверена. Посмотрите, на что я похожа. До чего себя довела.

Я опустилась на самое дно. Теперь нужно придумать, как выкарабкаться оттуда, но делать мне это придется без Джордана.

– Привет. – Он закрывает за собой дверь.

– Привет.

Я с трудом заставляю себя посмотреть на него. Это больно, ибо я знаю, что вижу его в последний раз.

Мы знакомы так недавно, но здесь время не имеет значения. Мне кажется, что я знала его всегда. И мне будет очень и очень трудно расстаться с ним. Труднее, чем терпеть изощренные пытки Оливера. Труднее, чем сбежать от Форбса. Труднее, чем бороться со своей болезнью.

Джордан садится у моей кровати. На то самое место, что недавно освободила доктор Паккард, после того как добрый час проговорила со мной о моей болезни. Я не рассказывала во всех подробностях о своем отношении к еде, но разговора о булимии все равно было не избежать; ведь она – врач и сразу поняла, что я страдаю расстройством питания. Поначалу я пыталась это отрицать, но как ее обманешь, если все признаки налицо?