Он – единственный человек на свете, с кем я чувствовала себя счастливой и полноценной.
Мне хотелось, чтобы он вернул мне ощущение счастья и полноценности, поэтому я привела себя в порядок, покинула мотель, села в машину, приехала сюда, к нему… разделась… попросила его предаться со мной любви…
О том, что будет дальше, не задумывалась. Даже в голову не пришло, что он может увидеть мое обнаженное тело. Мои шрамы.
Нужно убираться отсюда.
Я быстро встала с постели, прихватив с собой простыню, чтобы обернуться в нее.
– Доброе утро, – говорит Джордан. В голосе – настороженность.
Я не могу заставить себя встретить его взгляд.
– Доброе утро, – отвечаю я. – Мне… нужно в ванную.
Секундой позже я в ванной, запираю за собой дверь. Подхожу к раковине, смотрю на себя в зеркало, что висит над ней. Мне ненавистно то, что я в нем вижу.
Я сажусь на унитаз, пытаясь контролировать свои эмоции и порывы, что одолевают меня сейчас.
Нужно бы одеться и уйти отсюда. Увы, не могу. Моя одежда осталась на улице, там, где я бросила ее, раздевшись перед Джорданом.
О чем я думала? Обычно я так себя не веду. Это – не я.
Но он пробудил во мне желание быть такой. Заставил захотеть быть чем-то… кем-то… лучше.
И теперь вот он увидел мои безобразные шрамы. Наверняка для него это уже слишком. Я потеряю его, едва успев обрести.
Тихий стук в дверь.
– Мия? У тебя там все нормально?
– Да. – Мой голос срывается. – Сейчас выйду.
Туго обмотавшись простыней, я медленно открываю дверь ванной.
Джордан сидит на краю кровати. На нем только черные трусы. Больше ничего.
Не будь я сейчас в растрепанных чувствах, я не преминула бы полюбоваться его красивым телом, которое я впервые вижу при дневном свете.
Сказав, что он сложен гениально, я все равно не воздам должного его бесподобной фигуре. Я могла бы часами мизинцем очерчивать кубики на прессе его живота.
Он поднимает на меня глаза, ласково произносит:
– Привет. – Встает и подходит ко мне.
Мне очень хочется, чтобы он прикоснулся ко мне, но я боюсь собственной реакции на его прикосновение и потому отступаю от него.
– Спасибо… за минувшую ночь. – Спасибо? Ничего умнее не могла придумать? – Пойду к себе в номер…
– Подожди, – раздается у меня за спиной его голос. – Не уходи. Поговори со мной.
Вздохнув, я поворачиваюсь к нему.
– О чем ты хочешь поговорить?
– О… нас с тобой. – Он взмахивает рукой между нами, показывая на себя и на меня. – Твое поведение… ты отгораживаешься от меня. Я думал, после этой ночи… – Он чешет голову, ероша взлохмаченные после сна волосы. – Послушай, думаю, я знаю, почему ты ведешь себя так… почему не позволила включить вчера свет… шрамы на твоих ягодицах и на бедрах…
Я заметно морщусь.
– Ты не понимаешь, о чем говоришь. – Я чувствую, как на глаза наворачиваются предательские слезы.
– Так объясни. – Он делает шаг ко мне, протягивает руки.
– Не могу.
– Можешь. Ты уже со мной делилась, рассказывала, как поступил с тобой тот ублюдок. И об этом сумеешь рассказать. Я тебя не осуждал и осуждать не собираюсь. Детка, я здесь…
Я качаю головой. С ресниц капает слеза.
– Это не Форбс.
Его лицо каменеет. Вижу, как его руки сжимаются в кулаки.
– А кто? – произносит он медленно.
Я охвачена страхом. Чувствую себя обнаженной. Обнимаю себя, жалея, что не одета.
– Кто, Мия? – В голосе Джордана слышится гнев. Я знаю, что гнев его направлен не на меня, а на того, кто меня изуродовал.
По щеке скатилась еще одна слеза. Я вытираю ее тыльной стороной ладони, судорожно вздыхаю, хватая ртом воздух.
– Оливер. Мой отец.
– Твой отец? – Недоверие в его голосе причиняет боль. Я чувствую себя ничтожеством.
– Не всем с отцами везет так, как тебе, Джордан. – Я не хочу, чтобы в моих словах звучала ожесточенность, но поделать с собой ничего не могу. – Мой отец не был заботливым и любящим, как твой. Мой отец был мерзким жестоким изувером, он избивал меня, когда ему требовалось выместить свою злость, – обычно ремнем. От этого и шрамы.
Я срываю с себя простыню, обнажая свое тело. Поворачиваюсь к нему спиной. Нестерпимо острая душевная боль затмевает разум. Не понимаю, что я делаю, вообще не соображаю. Просто делаю…
– Если я вела себя особенно скверно, как он выражался… например, не закрыла крышкой молоко. Или совершала особо тяжкие преступления… на минуту опаздывала домой из школы, – он лупил металлической пряжкой своего ремня. Чтоб было больнее. И понятнее.
Горячие слезы струятся по моему лицу. Они обжигают кожу, но я их не вытираю, чтобы чувствовать хоть что-нибудь. Мне необходимо что-нибудь чувствовать. Хоть что-нибудь.
– Он тыкал в меня ножами и пистолетами. Забавлялся так, чтоб я знала свое место в пищевой цепочке. А сколько раз он ломал мне ребра и прочие кости. Ломал пальцы, я потом их сама себе вправляла. А сколько было вывихов плеча. Смещение коленной чашечки от того, что он топтал мои колени ботинками. – Я судорожно вздыхаю. – Такой была моя жизнь. Теперь ты знаешь все, и я ухожу.
Схватив простыню, я накидываю ее на себя. Отвращение к себе разъедает меня, как болезнь. Я хочу одного – уйти отсюда. Но Джордан не медлит.
Подскочив сзади, он заключает меня в кольцо своих рук, привлекает к себе. Я не вырываюсь, потому что в глубине души хочу остаться. Мне необходимы его внимание и забота, больше всего на свете.
Я больше не хочу быть одна.
Я ощущаю дрожь его тела. Он прижимается щекой к моей щеке. Я зажмуриваюсь от боли, что испепеляет меня изнутри.
– Нет, Мия, – шепчет он. – Нет.
Его ладони, его руки… надежные руки, которые, я знаю, боли мне никогда не причинят…
Самообладание окончательно оставляет меня.
Я рассыпаюсь, как разбитое вдребезги стекло. Ноги подкашиваются, но Джордан рядом, не дает мне упасть. Подхватив меня на руки, он несет меня на кровать.
Я оплетаю его руками и ногами, зарываюсь лицом в его грудь, приникаю к нему всем телом, выплакиваю боль многих лет, погребенную в глубине души.
– Я здесь… я с тобой… всегда. Никому и никогда я не позволю причинить тебе боль, Мия. Клянусь.
В какой-то момент я уснула. Изнемогла от слез, которые лила, заново переживая вместе с Джорданом боль своего прошлого.
Проснувшись, чувствую, глаза опухли, голова тяжелая, гудит.
Я поднимаю ее с груди Джордана, моргаю, чтобы в глазах прояснилось. Его глаза закрыты, но руки мгновенно еще крепче обнимают меня.
– Не уходи. – Он открывает глаза.
– И не собиралась, – хриплым шепотом отвечаю я.
Он поглаживает мою спину, ладонью выводя на ней круги.
– Как самочувствие?
Потирая глаза, я кладу подбородок ему на грудь.
– Бывало хуже.
Он понимающе кивает.
– Спасибо… за то, что был рядом, выслушал меня.
– Всегда к твоим услугам. – Он трогает мое лицо. – Хочешь еще поговорить, на свежую голову?
Я качаю головой.
– Сейчас мне хорошо. Не хочу выходить из этого состояния. – Я снова кладу голову ему на грудь, слушая тихое биение его сердца.
Мой взгляд скользит по татуировке, покрывающей правую часть его грудной клетки, плечо и руку до самого запястья. Это ритуальная татуировка; в узор вплетены изречения.
Кончиком пальца я веду по его руке, читая изречения, которые видела раньше, но внимание на них обратила только сейчас…
Не всяк, кто странствует, теряется.
Это – на двуглавой мышце.
– Свою татуировку я делал в три этапа, – объясняет Джордан. – Эту часть – во время путешествия. В Индонезии.
Мои пальцы ползут к его предплечью…
Не получается жить дольше, живи насыщеннее.
– Эту я сделал после смерти мамы.
Я печально улыбаюсь, потом прижимаюсь губами к его руке, целуя каждое слово. Потом принимаю сидячее положение, забираюсь на него верхом. Джордан кладет руки на мои бедра.
– Закончила меня изучать? – со смехом спрашивает он.
– Я изучаю твою татуировку. Нет, не закончила. – Улыбаясь, я наклоняюсь и читаю надпись на его груди…
Я не ищу неприятностей.
Обычно неприятности находят меня.
Я смеюсь. Очень даже в духе Джордана. Однако это изречение мне знакомо…
– Гарри Поттер. – Я тыкаю пальцем в татуировку.
– Уф! – выражает недовольство он, потирая грудь.
– Прости. – Я робко улыбаюсь. – Это ведь цитата из «Гарри Поттера», да?
Джордан бросает на меня подозрительный взгляд.
– Да. А что?
Я пожимаю плечами.
– Да так… чокнутый. – Я кашляю, прикрывая рот ладонью.
Он прищуривается, потом молниеносным движением опрокидывает меня на кровать и подминает под себя.
– Аййй! – Я издаю визгливый смешок.
– Ты назвала меня чокнутым? – Он приближает ко мне свое лицо. Оно серьезно, но глаза его искрятся озорством.
– Нет. – Я плотно смыкаю свои расплывающиеся в улыбке губы.
– Нет? Я же слышал своими ушами.
– Да ты что! – Я притворно охнула, изображая изумление. – Если у тебя на груди вытатуирована цитата из «Гарри Поттера», значит, ты чокнутый, что ли? По-моему, наоборот, это круто.
"Бегство к любви" отзывы
Отзывы читателей о книге "Бегство к любви". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Бегство к любви" друзьям в соцсетях.