– Не знаю, как я заплачу пять тысяч за эту чертову лошадь. Я рассчитывал, что хватит и трех, – пробормотал Кин, думая о своем. – Где вы живете?

– Здесь недалеко. Можно дойти пешком.

– Отлично. Тогда прогуляемся.

– Я… вы…

– Я ваш секундант. Виктор попросил меня объяснить вам процедуру. Он сказал, что назовет свои условия, поэтому как ваш представитель я заявлю ему, что единственное, что он может сделать, – это извиниться перед вами.

– Не нужно мне его извинений. Я не хочу драться… – Лидия увидела, что Кин просто оцепенел. – С ним. Я не хочу с ним драться. Он был так д-добр ко мне.

– Не надо так волноваться. Все уладится, вот увидите.

Лидия не понимала, каким образом это может уладиться. В любом случае ее дружбе с Виктором пришел конец.


Виктор расхаживал по гостиной Шеридана. Эта комната, некогда бывшая зеленой и обставленная мебелью, стоящей на стилизованных крокодиловых лапах, теперь приобрела цвет слоновой кости и золота с вкраплениями бургундского. Когда-то здесь произошло нечто ужасное, но на все расспросы Виктора Шеридан отвечал уклончиво, не вдаваясь в подробности, хотя та ночь была богата событиями.

Софи тогда забралась на крышу, чтобы спасти сына Шеридана, некий лорд Олгани упал и сломал ногу, мужчина, который в конце концов женился на сводной сестре Виктора Маргарет, был ранен.

Когда-нибудь Виктор разберется во всей этой истории, но сейчас не до того. В комнату, едва заметно прихрамывая, вошел Тони. Они обменялись рукопожатием и заговорили о событиях, произошедших за те несколько месяцев, что миновали с их последней встречи.

– Фелисити рассылает приглашения. Она убеждена, что обязана открыть сезон небольшой вечеринкой. Хочешь, я ее позову? Уверен, что она будет рада тебя видеть, – сказал Шеридан.

– Нет, не стоит ее тревожить. Наверняка она с головой ушла в бухгалтерские книги.

Фелисити вела дела, доставшиеся ей от первого мужа. Пока жена зарабатывала деньги, Тони, чтобы скоротать время, начал заниматься частными расследованиями по просьбам членов высшего общества.

– Ты сейчас занят очередным деликатным делом?

– Нет, ничего серьезного, – улыбнулся Тони, и в уголках его неестественно светлых глаз обозначились морщинки.

Виктор готов был поклясться, что Тони видит человека насквозь и проникает в самые сокровенные тайники души. Виктору очень не хотелось начинать разговор с просьбы быть его секундантом, словно, если не думать о стычке с Ленардом, это происшествие разрешится само собой.

Тони бросил на него загадочный взгляд и поинтересовался:

– Хочешь что-нибудь разузнать?

Как он догадался?

– Я хочу, чтобы ты выяснил, почему моя теща содержится в Ньюгейтской тюрьме.

– Вероятно, существуют официальные отчеты. Возможно, были публикации в газетах.

– Да, но я бы не хотел, чтобы о моем интересе к этой теме стало известно.

– Я буду осмотрителен. Что еще тебе нужно?

– Чтобы ты был моим секундантом.

Тони прищурился и откинулся на спинку кресла.

– Конечно, ты всегда можешь рассчитывать на меня. Но как насчет Кина? Или ты опять намерен стреляться с ним?

– Он будет секундантом моего противника. И еще, мне нужны будут те пистолеты. Они у тебя?

– Да. Я смог их вернуть, после того как они были украдены. Ты в самом деле хочешь ими воспользоваться? Это все равно что открыть ящик Пандоры.

– Я знаю, что они неточны. Но это как раз то, что мне нужно: прицелиться друг в друга и промахнуться. Я хочу лишь проучить некоего юного джентльмена, который слишком… зарвался. Для его же пользы.

Сказав это, Виктор поморщился.

– Главная опасность заключается в проклятии. – Думая о своем, Виктор пропустил реплику Шеридана мимо ушей. Одному Богу известно, испытает ли он когда-нибудь вновь чувство к женщине. Вероятно, первый брак настолько ожесточил его, что, похоже, теперь его привлекают только молодые люди. Не то чтобы он совсем свернул на неправедный путь, но ему следует отправить Ле-нарда в Бостон, пока ситуация не вырвалась из-под контроля.

– Если ты не возражаешь, я все же воспользуюсь пистолетами.

– Рад служить. Кин говорил тебе, что под обшивкой оружейного ящика я нашел надпись? Текст написан по-испански и довольно загадочный.

– Как я полагаю, проклятие?

Виктор поднялся и вслед за хозяином пошел вниз по лестнице.

– В определенной степени. Победителя ждет счастливый брак, а супружеская жизнь побежденного превратится в ад. Изложено все это в стихах.

– Правда?

Прекрасно, в первой дуэли он потерпел поражение, и проклятие сбылось, но он не собирается жениться вторично. Не сказано же там, что неудача в первой дуэли будет преследовать его всю жизнь. Хотя в глубине души Виктор подозревал, что именно таки будет. Правда, если все пойдет по его плану, Ленард даже не притронется ни к одному из этих пистолетов.

Тони распахнул дверь в библиотеку и жестом пригласил Виктора войти.

– Я разобрал не все. Я не слишком хорошо владею испанским, к тому же стихотворение написано на незнакомом диалекте.

Тони вынул из шкафа ящик орехового дерева и поднял крышку. Он отодвинул красную бархатную обшивку, под ней обнаружилась гравированная медная пластинка. Виктор разглядывал богато украшенные пистолеты с отделанными перламутром рукоятками. Красивое оружие. Сердце у него сжалось.

– Я серьезно отнесусь к роли секунданта, – предупредил Тони.

Это означало, что Тони приложит все усилия, чтобы ситуация разрешилась без кровопролития.

– Именно этого я от тебя жду, – кивнул Виктор. Холодок пробежал у него по спине. Видимо, потому, что вспомнился тот день, когда Кин стрелялся с ним. Или потому, что эти проклятые пистолеты превратили его жизнь в ад. А может, причина была в том, что ему придется использовать их в дуэли с Ленардом.

Дворецкий объявил о прибытии Кина.

– Что ты так задержался? – проворчал Виктор. Кин бросил на него странный взгляд и одернул рукава сюртука.

– Какого черта ты предложил Понсби такую огромную сумму за эту лошадь? Я не могу ее осилить.

– Как Ленард? – Виктор не желал разговаривать о лошади.

– Расстроен. А чего ты от него ожидал? Он не хочет стреляться, потому что, по его словам, ты был очень добр к нему. Полагаю, он примет любые твои условия.

Виктор уселся на софу.

– Этому поединку есть объяснение? – поинтересовался Тони, вручив Виктору бокал бренди, что было весьма кстати.

– Разумеется, – ответил Виктор. – Он намекнул, что я убил свою жену. Я знаю, слухи об этом ходят.

– Они связаны с ее последним появлением в Лондоне, – сказал Кин. – Она сама дала для этого повод.

Виктор пожал плечами:

– Я ее не убивал.

– Мы это знаем. И Ленард не мог сделать на этот счет никаких намеков. Вероятно, ты просто неправильно истолковал его слова.

– На чьей ты стороне? Ты же там был. Неужели его сводный брат отвернулся от него?

– Я его секундант. Ты не забыл? Ты сам определил меня на эту роль. И сказал он только то, что сказал, когда ты пригрозил убить его.

– Я не говорил об убийстве. Я сказал, что у меня есть желание выпороть его или бросить в Темзу. – Виктор подался вперед и потер лоб. У него не было намерения причинить Ленарду вред, он хотел лишь убить собственное неестественное влечение к этому юноше. – Его нужно отправить домой.

– Знаешь, Виктор, – сказал Кин, – не нравится мне нее это. Позволь мне поехать к мистеру Холлу и сообщить, что ты принял его извинения.

– Нет, так легко он не отделается. – Виктор прикрыл руками лицо, скрывая эмоции.

– Тогда назови свои условия, и посмотрим, может быть, мистер Холл их примет, – сказал Тони.

– Я буду удовлетворен, если он немедленно отправится домой в Америку.

Виктор отнял ладони от лица и поднял голову. Его собеседники хранили молчание.

– А если он не согласится на это условие? – наконец спросил Тони.

– Тогда пусть объяснит, почему он сбежал из дома. Если у него действительно есть серьезная причина искать убежища здесь, в Англии, я не стану требовать, чтобы он вернулся домой, и принесу извинения за удар перчаткой.

Он отставил свой бокал. Бренди успокаивало его и согревало. Виктор надеялся, что оно проникнет в глубины его сердца и отогреет его, хотя бы на мгновение.

Он допускал, что мог убить свою жену. Не буквально, а своими требованиями и ожиданиями.

Боже его упаси погубить своими страстями еще одну жизнь. Для них обоих будет лучше, если Ленард свернет с опасного пути.

Когда Кин сообщил Лидии, что условием отмены дуэли может стать ее возвращение в Америку, она отказалась.

Виктор не имеет права силой отправлять ее домой, она вернется сама, когда будет к этому готова.

Что же касается альтернативного предложения – сообщить Виктору причину своего бегства, – то не могла же она рассказать, что сбежала, желая расстроить собственную свадьбу. Неужели мужчине нужно покидать страну, чтобы избежать брачных уз? К тому же она не знала, где сейчас ее жених. Мужчина, которого, как ей хотелось думать, она любила и который, как оказалось, намеревался воспользоваться ею, чтобы прибрать к рукам средства ее отца.


Лидия могла бы предотвратить дуэль, признавшись, что она женщина. Но она была обижена и рассержена. К тому же, узнай Виктор правду, он непременно настоял бы на ее возвращении домой.

Да пропади он пропадом! Она прекрасно жила, пока он не вмешался в ее жизнь.

Кин постучал в ее дверь рано утром, еще до рассвета. Дженни – пока не получила приказания скрыться с глаз долой – пыталась остановить Лидию, хватала ее за руки и кричала:

– Скажите ему правду!

Лидия зажала Дженни рот рукой и втолкнула ее в спальню.

– Прекрати, Дженни. Я должна идти.

Ноги Лидии запутались в юбках горничной. Мужчина легко бы справился с этой проблемой, но Лидии пришлось крепко схватить Дженни за талию и использовать свое преимущество в росте и весе, чтобы запихнуть девушку в комнату.