Оркестр заиграл новую мелодию. Алексу хотелось пригласить ее танцевать, но благоразумие одержало верх. Разумеется, у него были свои планы относительно миссис Кокрейн, хотя и не совсем те, какие он обычно вынашивал, когда речь заходила о красивых замужних дамах. По правде говоря, желание потанцевать с Сарой захватило его с чрезмерной силой, и собственная страстность послужила ему предупреждением об опасности. Он решил, что надо быть осторожнее.

Но у нее в волосах были свежие гардении, и их нежный запах волновал его. Ее обнаженные плечи смутно белели в пронизанной светом фонариков полутьме. Сара держалась с царственным величием, но каким-то непостижимым образом сумела смягчить свою английскую надменность: она впечатляла, но не подавляла. Алексу очень хотелось узнать, что она думает о нем, почему относится к нему по-доброму: из-за того, что он ей нравится, или просто потому, что она неизменно добра со всеми?

– Вы сегодня очень красивы. Вы всегда красивы.

Сара замерла на мгновение и тотчас же отвернулась. Алекс видел, что смутил ее своим комплиментом. Но он рискнул, пошел ва-банк и не жалел об этом. Напротив, когда решающие слова прозвучали, его охватило странное восторженное состояние.

– Сара…

Какое упоение – назвать ее по имени! Осмотрительность улетела прочь, как птица, выпущенная из клетки.

– Не надо… – проговорила она едва слышно.

– Не надо чего?

Во взгляде, брошенном на него Сарой в эту минуту, было столько нежности, что его сердце перестало биться.

– Не надо все портить, – пояснила она. Алекс взглянул на небо, стараясь перевести дух.

– Да, вы правы. Пожалуйста, простите меня. Мне очень жаль, что я назвал вас красивой и произнес вслух ваше дивное имя. Просто не понимаю, что мне взбрело в голову. Это все из-за… о нет, прошу вас, не уходите. – Он коснулся ее плеча с настойчивой нежностью. – Это все из-за того, что я пьян. Самым смиренным образом прошу у вас прощения.

Сара упорно отворачивалась, не желая на него взглянуть.

– Я на все готов, лишь бы не испортить то, что у нас есть.

В ее встревоженном взгляде отразилась нерешительность. Теперь ему оставалось надеяться разве что на ее великодушие.

– Я прощен?

Ожидание было невыносимым, но в конце концов Сара прошептала:

– Да, конечно. А теперь, если вы меня извините…

– Я думал, что увижу Майкла на закладке первого камня, – поспешно вставил Алекс, чтобы удержать ее рядом. – С ним все в порядке? Он не заболел?

Тень печали легла на ее лицо, прекрасный рот превратился в тонкую линию.

– Нет, он здоров. Его отец решил, что детям не место на церемонии.

Еще одна запретная тема. Разговор с ней в этот вечер напоминал хождение по тонкому льду. Озарение пришло к Алексу внезапно, хотя он опасался, что она воспримет все иначе. Он церемонно протянул ей руку.

– Миссис Кокрейн, могу я пригласить вас на танец?

Она заколебалась. Время путалось, стягивалось узлами, растягивалось до бесконечности. Алекс не мог оторвать взгляд от ее губ. Вот показался кончик языка и легко коснулся верхней губы.

– Я…

– Сара!

Алекс отдернул руку, как карманник, пойманный с поличным.

– Идем скорей, ты должна попрощаться с Киммелями!

Вот теперь ее лицо стало совершенно непроницаемым, хотя на мгновение Алекс заметил промелькнувшее в нем сожаление. Но нет, это была насмешка. А потом оно опять стало печальным.

– Как-нибудь в другой раз, – вежливо ответила ему Сара, – надеюсь, у нас еще будет случай. Благодарю вас, мистер Макуэйд. Прошу меня извинить.

У него не осталось способов ее удержать. Он поклонился и проводил ее взглядом, пока она величественно направлялась к своему мужу.

9

Неделю спустя Сара уже сидела на веранде своего дома, потягивая ледяное шампанское вместе со своей новой соседкой. Они познакомились накануне при довольно-таки неблагоприятных обстоятельствах, после того как Майкл, сам того не ведая, пересек межевую линию, отделявшую участок Кокрейнов от участка Вентуортов, напоролся на кизиловый куст в полном цвету, недавно высаженный в грунт руками миссис Вентуорт, и переломил его главный ствол пополам. Он побоялся признаваться в своем преступлении в одиночку, побежал домой и привел для поддержки мать.

Сара мечтала хоть одним глазком взглянуть на скандально знаменитую миссис Вентуорт еще с памятного вечера в казино. Она охотно вернулась вместе с Майклом на «место преступления» и заставила его признаться во всем. Ей еще не встречалась женщина, способная устоять перед чарами Майкла, приносящего свои прочувствованные извинения, и миссис Вентуорт не стала исключением. Не прошло и минуты, как он получил прощение, его предложение возместить ущерб было отвергнуто, вместо этого ему было сделано приглашение приходить в любое время, когда он пожелает, и играть с таксой миссис Вентуорт по кличке Гэджет.

Тронутая таким неслыханным великодушием, Сара не могла не пригласить миссис Вентуорт на чай на следующий день, и теперь они сидели на веранде, время от времени передвигая свои стулья в погоне за ускользающей тенью. Они уже называли друг друга по имени. Майкл и Гэджет мирно играли на ступенях у их ног.

– Вы совсем не такая, какой я вас себе представляла, – призналась Дейзи.

Она пила уже второй бокал шампанского, бутылку которого принесла с собой, «чтобы скрепить дружбу». Саре пришлось присоединиться к ней из вежливости, хотя от шампанского ее клонило в сон, а на дворе было всего около четырех часов пополудни.

– А какой же вы меня себе представляли?

Дейзи скривила рот в одной из своих язвительных полуулыбок.

– Чопорной занудой, задирающей нос. Несносной лицемеркой.

Сара уже успела заметить, что ее соседка не отличается особым умением выбирать выражения.

– О боже. Неужели у меня такая репутация? – спросила она с улыбкой.

– Да нет, не совсем. Можете считать, что это совместно нажитое имущество.

Тактом она тоже не могла похвастаться. Сара отхлебнула шампанского и промолчала.

– Но вы, слава богу, совсем не такая. Знаете, вы первая женщина в Ньюпорте, пригласившая меня к себе впервые… уже не помню, с каких пор. Остальные здешние дамы время от времени звонят мне по телефону, но только потому, что им хочется посплетничать. Они знают, что мне известно все. Но боже сохрани, чтобы кто-то увидел меня с ними вместе на публике!

Уголки губ у нее опустились, улыбка стала озлобленной. Несколько минут назад Дейзи призналась, что ей уже сорок, хотя Саре показалось, что ей по крайней мере лет на десять больше. Кожа у нее была нездорового, землистого оттенка, в волосах заметно пробивалась седина, к тому же их явно не мешало бы почаще мыть. Некогда стройное тело стало дряблым, словно студень.

Сара решила, что было бы глупо и даже оскорбительно делать вид, будто ей неизвестно, о чем говорит миссис Вентуорт.

– Вы хотите сказать, что это из-за развода.

Дейзи уставилась в свой бокал, пристально следя за лопающимися пузырьками.

– Ну да, конечно, из-за чего же еще? Я совершила ошибку, и меня застукали. С тех пор расплачиваюсь по счетам.

– Вам нравится здесь жить? – спросила Сара после неловкой паузы. – Здесь так красиво. Мне нравится море, и погода стоит такая…

Дейзи презрительно и громко фыркнула, бросив на Сару мрачный взгляд поверх кромки бокала.

– Неужели вы думаете, что людей сюда привлекает свежий воздух и солнечный свет? Не может быть, ни за что не поверю, что вы столь наивны.

Сара вопросительно подняла брови.

– Дорогая моя, на самом деле их привлекает избранность здешней публики. Люди приезжают сюда, чтобы у всех на виду задирать друг перед другом нос. Это единственное развлечение в городе.

– Но если это правда, тогда зачем же вы здесь остаетесь?

Дейзи тяжело вздохнула: ее полная грудь всколыхнулась и опала.

– Зачем, зачем, зачем! Мне бы давно следовало уехать. Я все обещаю себе, что уеду, но у меня никак не получается. По правде говоря, у меня просто нет сил. К тому же, – она пьяно хихикнула, – о ком они будут судачить, если я уеду? Я выполняю жизненно важную общественную функцию.

– Как вы думаете, почему они придают этому такое значение? – спросила Сара через минуту. – Быть снобом – это так утомительно, а получаемое удовольствие столь ничтожно… Мне кажется, они должны падать с ног от усталости.

– Не прикидывайтесь дурочкой. Когда вы попадаете в высшее общество, самое приятное состоит в том, чтобы занять круговую оборону и не впускать никого из посторонних. В том-то вся и соль! Как, по-вашему, почему они всей толпой не явились на вашу прекрасную вечеринку на прошлой неделе? Думаете, есть какая-нибудь другая причина?

Сара не удивилась тому, что ее соседке уже все известно; она не сомневалась, что весь Ньюпорт и половина Нью-Йорка наслышаны о провале вечеринки. В нью-портском «Обзервере» уже появилась ехидная заметка: без имен, но все равно убийственная. Как и следовало ожидать, в неудаче их ньюпортского дебюта Бен обвинил ее. Хорошо, что на следующий день с раннего утра ему пришлось вернуться в Нью-Йорк, а не то он непременно придумал бы какой-нибудь способ ее наказать. Но ничего, у него еще будет время.

– На что похоже высшее общество в Англии? – полюбопытствовала Дейзи. – Только не говорите мне, что оно демократично, я вам все равно не поверю.

– Нет, конечно, оно не такое. Но в Англии все не так, как здесь. Деньги имеют значение, но им не поклоняются, как божеству. И мне кажется, английская аристократия получает больше удовольствия от своих привилегий. Не знаю, почему это происходит… может быть, потому, что мораль лишена пуританства. Не так строга, как тут у вас.

Сара вздохнула так же громко, как до этого Дейзи, и подумала, что обе они, наверное, уже пьяны. Дейзи поставила свой бокал и сцепила руки за головой.

– Все дело в том, что американцам не хватает чувства уверенности. У нас нет корней, нет традиций. Сколько бы у нас ни было денег, мы все равно остаемся неотесанными дикарями. Вот потому-то мы и покупаем помпезные особняки и – насколько это в наших силах – пытаемся обставить их по-европейски.