Хизер Грэм - Беглянка

Джаррет стиснул ее руку, повел по коридору и на втором этаже открыл дверь спальни. Их спальни.

Окна были распахнуты, занавески колыхались от легкого ветерка. В комнате пахло полевыми цветами. Возле умывальника горела лампа, отбрасывая на стены причудливые тени.

Джаррет взглянул на Тару:

– Будь я проклят, если сегодня оставлю тебя одну!

– Не оставляйте и завтра, – прошептала она.

Внезапно Джаррет повернул Тару спиной к себе и начал расстегивать платье.

Она попыталась вырваться.

– Стой спокойно! Жаль рвать так хорошо сшитую вещь.

Уже почти обнаженная, Тара сказала:

– Если вы и вправду желаете этого, возьмите меня с собой.

– Ах, моя дорогая, я бы с радостью, но… – Он пылко прильнул к ее губам.

– Скажите, – прошептала она, когда Джаррет наконец отпустил ее, – чем я не подхожу вам как жена?

– Я никогда не говорил, что ты мне не подходишь.

– Но вы показываете это всем своим видом. Я знаю, что мое поведение не нравится другим, но не могу вести себя иначе.

– Что?!

– Не могу смолчать, если мне что-то не по душе, постоянно за все благодарить.

– Что за чушь! Разве я требую этого?

– Да, вы спасли меня, – продолжала Тара, не отвечая на его вопрос, – и я этого никогда не забуду. Но поставили мне условия в обмен на мою безопасность.

– А вы полагаете, дорогая, что я способен безвозмездно рисковать своей драгоценной жизнью? И даже не замечать, что рядом со мной такая прекрасная женщина, до которой могу дотронуться?

– Перестаньте!

Но Тара не успела одернуть его. Джаррет бросил» ее на постель и начал ласкать. Она извивалась и стонала от наслаждения. Слова иссякли сами собой, уже совершенно ненужные.

– Задуй лампу, – прошептала она, в первый раз обращаясь к нему на ты.

Он мотнул головой.

Его пальцы, губы снова были повсюду, обжигая ее. Соски затвердели, в зажмуренных глазах вспыхнули звезды.

Тара ощутила тяжесть Джаррета, и когда он вошел в нее, вновь застонала.

Казалось, она плыла среди облаков и ярких звезд. Реальный мир исчез. И вокруг не было… ничего, кроме этого смуглого мускулистого тела… и движений, от которых захватывало дух и прекращался отсчет времени…

Когда все окончилось, Тара почувствовала опустошенность. Джаррет лег рядом и обнял ее. Их пальцы переплелись.

Несколько минут протекло в молчании. Потом Тара спросила:

– Ты действительно должен уехать?

– Если бы у меня была малейшая возможность избежать этого, я бы остался с тобой.

На глаза Тары навернулись слезы.

– Я сделаю все, чтобы вернуться скорее.

Тара начала засыпать, когда вновь ощутила его прикосновения. Все опять было так же, но и совсем иначе.

Под утро она проснулась, ощутив, что Джаррет хочет ее, и снова отдалась ему. А потом Таре приснился страшный сон.

Она убегала. Ее преследовал индеец с ножом в одной руке и томагавком в другой. Тара боялась посмотреть ему в лицо, потому что знала: это ее муж.

И вдруг она замерла. Перед ней стоял Уильям. Кто-то, держа Уильяма за волосы, приставил к его горлу кинжал.

Слова врага эхом отдавались в ее ушах. Тара снова бросилась бежать, слыша за собой шаги преследователя.

– Возвращайся, Тара! – крикнул он. – Возвращайся! Спаси его… заплатив за это.

– Уильям! – Она исступленно повторяла это имя, уверенная, что спасет его, если только добежит…

Но куда добежит?

Но индеец был уже рядом. Он угрожал Уильяму, намереваясь снять скальп. С него или с нее…

– Тара!

Чья-то рука прикрыла ей рот, и она, вздрогнув, проснулась. Стройный и сильный, как пантера, обнаженный Джаррет склонился над ней.

– Ты кричишь так, словно тебя убивают. Кстати, кто такой Уильям?

– Я… не знаю.

– Кто такой Уильям?

Губы у Тары пересохли, из глаз хлынули слезы. Слезы облегчения.

Джаррет был рядом. Обнимал ее, гладил по голове.

– Все хорошо, – говорил он, – я с тобой. Успокойся и засни опять. Я здесь.

«Но ведь ты уедешь сегодня утром!» – с тоской подумала она.

– Пока ты со мной, тебе ничто не угрожает, – шептал он. – Ты в безопасности.

Постепенно Тара успокоилась, дрожь унялась. Страшное сновидение подернулось туманной дымкой.

Тара забылась глубоким и спокойным сном. Когда же она наконец открыла глаза, то увидела повторение своего ужасного сна: над ней снова нависал Джаррет, уже совсем одетый – в белой сорочке с открытым воротом, в зеленом жилете, коричневом сюртуке, узких штанах и высоких сапогах. Стянутые в пучок волосы подчеркивали четкую правильность черт его лица.

Как и в прошлый раз, он спросил:

– Так кто же такой Уильям?

Она покачала головой:

– Джаррет, не нужно…

– Кто он такой?

– Джаррет…

– Черт побери, кто такой Уильям?

Джаррет схватил Тару за плечи и приподнял ее. Простыня соскользнула с обнаженной груди.

– Джаррет… – беспомощно повторила она.

– Кто он?

– Ты же обещал… Джаррет…

– К дьяволу обещания! Отвечай!

Что ж, на этот вопрос она ответит. Но только на этот.

– Я жду!

– Мой брат! Уильям – мой брат!

Она высвободилась, откинулась на подушки, натянула простыню и закрыла глаза, мечтая снова погрузиться в глубокий спасительный сон.

Джаррет не отходил от постели.

– Твой брат? Клянешься?

Тара застонала от возмущения. Ну почему он не верит и продолжает допытываться? Она повернулась на бок, спиной к нему.

Уснуть… Не видеть, как Джаррет уходит, оставляя ее наедине со всеми страхами.

– Ладно, поговорим, когда вернусь.

«Да, когда вернешься… Если вернешься… О, вернись, непременно вернись!.. Я погибну здесь без тебя…»

Джаррет коснулся шеи Тары, убрав разметавшиеся волосы. Потом она ощутила прикосновение горячих губ.

Но в следующую секунду поняла, что его уже нет в комнате, хотя не слышала ни шагов, ни звука отворяемой двери.

Ушел!

Тара вскочила с постели, накинув на себя простыню, и бросилась к двери. Поздно! Его голос уже доносился снизу – Джаррет отдавал распоряжения Дживсу. Метнувшись к окну, Тара увидела, что он вскочил на своего Шарлемана и быстро умчался.

Чувствуя себя покинутой, Тара рухнула на постель и залилась слезами.

О Боже, зачем он уехал? Ведь она так любит его!

Тара потеряла счет дням.

Поджидая Джаррета, она много узнала о «Симарроне» и скоро поняла, что, не слишком полагаясь на судьбу, ее муж принял необходимые меры для защиты своих владений. Их охраняли вооруженные люди, и весь «Симаррон» походил на маленькое государство со своими законами. Ничто не напоминало здесь военный лагерь, но внимательный взор заметил бы расставленные повсюду сторожевые посты. К тому же Тара знала, что время от времени Рутгер отправляет в глубь территории небольшие разведывательные отряды.

Дживс показал наконец молодой хозяйке весь дом, до сих пор поражавший ее монументальностью, сочетавшейся с изысканным вкусом.

Привыкла она и к своей комнате, даже полюбила ее. Особенно после того, как Дживс поставил туда вращающееся зеркало и красивый туалетный столик.

Страхи почти оставили Тару, она обрела относительное спокойствие. Оно было нарушено только однажды, когда Дживс привел ее в небольшую комнату на втором этаже – «малую библиотеку».

Там в простенке между окнами висел большой портрет женщины с длинной стройной шеей и величественной осанкой. Глубокие карие глаза казались загадочными; каштановые локоны обрамляли улыбающееся лицо.

Тара сразу поняла, что это хозяйка «Симаррона», настоящая жена Джаррета, Лайза.

Если портрет не лгал, она была очень хороша – и не только внешне.

И здесь, в «Симарроне», несомненно, остался ее дух – в укладе жизни, привычках, традициях. Так будет всегда…

«Но Лайзы нет, – напомнила себе Тара, устыдившись новой вспышки ревности. – А память о ней должна остаться – это вполне естественно. Беспамятство – порождение зла, бесчувственности. Оно недостойно людей…»

Иногда, по нескольку раз в день, сама того не желая, Тара заходила в «малую библиотеку» и смотрела на портрет, а потом занималась домашними делами, думала о том, как поступила бы на ее месте Лайза. И приходила к выводу, что наверняка иначе, чем Тара.

Со всеми вопросами Тара обращалась к Дживсу, и тот охотно отвечал ей. Однако когда она спросила о Лайзе, Дживс с глубоким вздохом сказал, что об этом трагическом событии мистер Маккензи расскажет ей сам. Примерно так же отвечали другие. А одна из служанок, большеглазая Тила, испуганно пробормотала, что масса Маккензи снимет с нее скальп, если она посмеет распускать язык.

Как-то вечером Тара послала за Рутгером, чтобы узнать от него последние новости. Они вместе поужинали, и он рассказал, что, по сведениям одного из торговцев, проезжавших мимо, Тампа не подверглась нападению индейцев и вообще пока ничего тревожного не происходит. Когда же Тара завела разговор о Лайзе, Рутгер проявил такую же сдержанность, как и все домочадцы.

Однажды, застав молодую хозяйку возле портрета Лайзы, Дживс спросил, не хочет ли миссис Маккензи побывать на ее могиле, и несколько смущенная Тара согласилась.

Они подошли к небольшой роще, окруженной ажурной железной оградой. За оградой стояло несколько памятников, но внимание Тары сразу привлек тот, что находился почти в центре кладбища. Там над могилой распростер крылья печальный мраморный ангел.

Подойдя ближе, она прочитала надгробную надпись:

«Здесь покоятся земные останки Лайзы Марии Маккензи. Она родилась в Сент-Августине в 1806 году. Ангелы взяли ее из земного рая на небеса 18 января 1833 года. Любимая жена, благословенная хозяйка, оплакиваемая всеми, ты будешь вечно жить в наших сердцах».

Тара обернулась в Дживсу, надеясь, что хотя бы теперь он поведает ей о причине столь ранней смерти несчастной женщины, но тот уже исчез.