Хизер Грэм - Беглянка

Дживс ослепительно улыбнулся и повел Тару к дому по вымощенной камнем тропинке.

Тара во все глаза смотрела на великолепный особняк.

– Лучший дом во Флориде! – Дживс произнес это с такой гордостью, словно дом принадлежал ему.

– Не сомневаюсь.

– Мистер Маккензи занимался строительством не меньше десяти лет, мэм, никуда не отлучаясь. – Дживс говорил так правильно, будто учился в лучшем учебном заведении. – В доме двадцать три комнаты, миссис Маккензи, – добавил он. – С ним немало хлопот, и я рад, что мистер Маккензи привез новую хозяйку.

– Спасибо.

– Ну вот мы и пришли, мэм.

Дживс раскрыл перед ней тяжелые двойные двери, и они вступили в просторный холл. Отсюда, пояснил домоправитель, можно пройти в большую гостиную, и главную столовую, в комнату для завтраков, библиотеку, кабинет и гостиную для дам. Кухня находилась в примыкавшем, к дому флигеле; на втором этаже помещались хозяйские спальни, еще одна гостиная, три детские и три гостевые комнаты. Прислуга жила выше.

Дживс провел Тару в комнату для завтраков, куда Молли, девушка-ирландка, вскоре принесла кофе и сандвичи.

От волнения у Тары пропал аппетит. Она внезапно поняла, что прежняя ее жизнь кончилась и наступил новый этап.

В этой приятной, светлой, веселой комнате, окно которой выходило на широкую зеленую лужайку, залитую солнцем, Тара провела больше часа, злясь, что Джаррет забыл о ней.

Когда прошел еще один час, Тара выбежала в холл. Куда бы пойти? Ей не хотелось осматривать дом одной, и она решила прогуляться по саду. Заметив постройки, напоминавшие конюшни, она направилась к ним, а открыв дверь, Тара услышала смущенный голос:

– Мэм… кто вы?

К ней приблизился мальчик лет пятнадцати, и Тара, распознав в нем индейца, похолодела от страха.

– Не могу ли я чем-нибудь помочь вам? – спросил он.

– Я… – застенчиво молвила Тара. – Я – миссис Маккензи…

Теперь перепугался мальчик.

– Но… миссис Маккензи умерла.

– Я… новая жена мистера Маккензи. А кто ты?

– Меня зовут Питер, мэм. Я приглядываю за лошадьми.

– О, Питер! Можно я посмотрю на них?

– Конечно, мэм. Пойдемте.

Мальчик повел ее к стойлам, чистым, просторным, аккуратно подметенным, пахнущим свежим сеном. Тара поняла, что Маккензи и впрямь рачительный хозяин, хотя и способен на легкомысленные, совершенно необъяснимые поступки.

Питер любил лошадей и много рассказывал о каждой из них, так что время бежало незаметно.

– Тара! Тара! – вдруг раздалось поблизости.

– Это мистер Маккензи, – сказал Питер.

Джаррет стоял в дверях конюшни, вперив в жену возмущенный взор.

– Какого черта! – закричал он. – Где ты торчишь столько времени? Я жду тебя уже несколько часов.

– Это я ждала несколько часов!.. – резко возразила Тара.

«Неужели мне суждено всю жизнь провести в постоянных ссорах с этим человеком? – с тоской подумала Тара. – Он сильный и властный, а потому будет всегда одерживать верх надо мной. Однако и я не робкого десятка и окажу ему достойное сопротивление… Вот и сейчас Джаррет совершенно не прав».

– Ты что, решила напугать меня? Ушла, даже не предупредив!

– А разве вы испугались? Отчего? Кто уверял меня, что здесь я в полной безопасности?

– Я боялся, что ты снова решишься на побег. Тем самым ты подвергла бы себя большой опасности.

– Да, мне хотелось бы убежать – от вашего равнодушия, злости, раздражения.

– Не говори так, – неожиданно мягко попросил Джаррет. – Но, пожалуйста, не отходи далеко. Опрометчивые поступки здесь плохо заканчиваются.

Тут к ним подошли Роберт и Дживс.

– Джаррет, – весело начал Роберт, – Хетти состряпала немыслимое жаркое из оленины и просила передать, что ждет хозяина к столу.

– Иду. – Джаррет направился к дому, словно забыв о Таре.

Недоуменно взглянув на Роберта и Дживса, Тара последовала за ним. Поведение Джаррета обидело ее до глубины души.

«К черту! Я не желаю с ним разговаривать! К счастью, меня окружают милые люди – добрый Роберт, Дживс, Рутгер и Питер…»

Тара узнала у Роберта, какой распорядок в доме, попросила Дживса познакомить ее с поварихой Хетти и помогла ей и Молли накрыть на стол. Изобилие свежей зелени в разгар зимы поражало воображение, а от запаха жаркого текли слюнки.

– Роберт, – с надеждой спросила Тара, когда все сидели за столом, – а где же ваш дом?

– Должен огорчить тебя, дорогая, владения мистера Трита находятся дальше по берегу реки, – насмешливо ответил Джаррет.

– Не так уж далеко, – уточнил Роберт. – Граничат с вашими.

Джаррет молчал, пока не доели жаркое. Потом Хетти принесла персиковый пирог и кофе со сливками.

– Для мужчин, – объяснил Дживс, – в библиотеке приготовлено бренди. А для вас, миссис Маккензи, шерри. В дамской гостиной.

После сладкого Джаррет поднялся из-за стола и сказал Роберту:

– Извини, я приду в библиотеку чуть позже. А сейчас покажу Таре ее комнату. Она очень устала.

– Но мне обещали показать весь дом, – возразила она.

– Завтра, – отрезал он.

– И я хочу шерри.

– Дживс принесет тебе в комнату.

– Спокойной ночи, Тара, – проговорил Роберт. – Уверен, вы привыкнете и скоро вам здесь понравится.

Коснувшись губами его щеки, она выбежала из комнаты. Джаррет молча шел рядом с женой, изредка указывая ей дорогу.

Он привел ее на второй этаж и открыл дверь в большую комнату, где стояли кровать и два шкафа. В камине потрескивал огонь. На полу лежал толстый ковер. На столе горела масляная лампа, освещая книгу для хозяйственных записей. На другом столе Тара заметила бритву, кружку, кувшин с водой.

«Но ведь это комната Джаррета! Где же моя спальня?»

– Я бы хотела… иметь свою спальню.

Джаррет молчал.

– Я знаю, вы не собирались жениться на мне, это произошло случайно… Кроме того, в наших отношениях в последние дни что-то изменилось, а потому…

– Какие бы ни были наши отношения, – оборвал ее Джаррет, – вы моя жена и будете спать здесь. На этой постели.

– Полагаете принудить меня? А сами…

– Что сам?

Тара не ответила, но так и не могла простить ему ночь в Тампе, проведенную неизвестно где и с кем, после того, что у них было на корабле.

– Я буду поступать так, как сочту нужным! – крикнула она. – Не сомневайтесь.

– Вот только удрать отсюда тебе не удастся, – насмешливо заметил он.

Пропустив этот выпад мимо ушей, она продолжала:

– Вы живете прошлым, постоянно думаете о женщине, которой уже нет в живых.

Джаррет шагнул к Таре, приподнял ее и бесцеремонно швырнул на кровать. Она задохнулась от возмущения.

– Как вы смеете? Я не позволю…

– Мне наплевать, что ты думаешь об этом. Ты искала и ищешь защиты и вместе с тем хочешь своевольничать. Я не стану применять к тебе силу, но требую, чтобы ты помнила о своих обещаниях.

– Вы угрожаете мне?

– Напоминаю, что ты дала обет быть хорошей женой.

Тара вдруг сникла, почувствовав нелепость своего бунта, безнадежность споров и ссор. Ведь она здесь одна. Одна как перст на клочке земли, окруженном непроходимыми лесами и болотами, рядом с человеком, который спас ее от преследователей, от беды. Но Тара не знала Джаррета и поэтому боялась его. Вернее, она знала его тело, но не душу.

– Вы почти никогда не говорите со мной, избегаете меня, не объясняете, что и как я должна…

– Чего ты ждешь от меня, если сама до сих пор ни словом не обмолвилась о себе? О том, почему и откуда сбежала.

– Это не имеет отношения к вам. – Тара отвела глаза.

– Так ты полагаешь, что мы можем жить рядом, ровно ничего не зная друг о друге?

«О нет! Я не могу рассказать ему о том, что со мной произошло. В чем меня обвиняют. Он все равно не поверит. Мое признание лишь оттолкнет его, испугает…»

– Значит, между нами будет постоянная война?

– Нет! Не надейся. В моем доме не будет никакой войны!

Джаррет подошел к постели, наклонился… Таре вдруг показалось, что он насильно овладеет ею. Однако Джаррет спокойно сказал:

– Как бы там ни было, ты моя жена и останешься здесь, в этой комнате. Запомни.

С этими словами он вышел.

Тара долго не могла уснуть, иногда забывалась коротким тревожным сном и каждый раз, просыпаясь, ощущала, что она, как и прежде, одна.

Джаррет так и не пришел к ней.

Сразу по возвращении во Флориду Джаррет почувствовал, что обстановка накалилась куда больше, чем за все прошедшие месяцы и годы.

Желая понять, что происходит, он провел ночь не в таверне Тампы, а отправился в форт и побеседовал с офицерами, а потом навестил в госпитале молодого солдата Рэнсома Кларка из отряда майора Дейда. Этот солдат остался в живых после резни, учиненной индейцами.

Рэнсом едва говорил, но все же рассказал Джаррету подробности того боя в долине. Их конный отряд попал в засаду, несколько часов они оказывали сопротивление, прячась за трупами лошадей и отстреливаясь. Но противник превосходил их численностью, а место, куда их заманили, не годилось для обороны. Рэнсом чудом выжил – единственный из всех.

– Держитесь начеку, Маккензи. Оцеола находился совсем в другом месте, когда наш отряд заманили в ловушку, но это было сделано с его ведома. Раньше он сам расправился с Уайли Томпсоном. А еще индейцы сожгли несколько плантаций. Кто знает, когда придет ваш черед… Я слышал, что многие индейцы уважают вас, но кто может за них поручиться?

– Оцеола дал мне слово, – сказал Джаррет.

– Оцеола тоже не вечен, и его влияние не беспредельно.

– Что ж, дорогой Рэнсом, около ста человек на моей плантации умеют держать в руках оружие. Рядом земли Роберта Трита, а у него еще человек пятьдесят. И ружей у нас хватит. Да, я пользуюсь уважением у индейских племен, но они знают также, что «Симаррон» неплохо защищен.