Симона Элкелес - Беги от любви

– Трей, можно тебя на пару минут? – спрашивает он. – Я пытаюсь заменить насадку на разбрызгивателе в саду, но у меня ни черта не получается.

– Конечно, доктор Фокс, – тут же соглашается Трей.

– Пап, мы как раз собирались включить фильм, – говорю я, и мой голос звучит как-то жалобно. – Давай он тебе потом поможет?

Потрепав меня по коленке, Трей вскакивает на ноги:

– Не будь такой пренебрежительной. Я скоро вернусь.

Пренебрежительной? Раньше мне казалось милым, что Трей вставляет в разговор слова, которые наша учительница во втором классе называла «заумными». Это делало Трея неповторимым и напоминало мне о том, какой он умный. Но сегодня мне это кажется просто высокомерным.

Трей с папой выходят, а я, оставшись одна, проматываю титры и останавливаюсь перед самым началом фильма. Я знаю: чтобы помочь папе, нескольких минут не хватит. Я смотрю на мобильник: время идет – пять минут, десять минут, пятнадцать минут. Жужжит мобильный Трея. Видимо, выпал из кармана, когда Трей сидел на диване. «Наверное, кто-то из наших друзей», – думаю я, но это не так.

Зара: «Привет, малыш! Эйнштейн, я тоскую! Позвони, когда будешь один. Целую, обнимаю». В конце куча сердечек.

Когда я понимаю, что происходит, у меня перехватывает дыхание. Парень мне изменяет. Шока нет, но подступает тошнота, и внутри вдруг будто становится пусто. «Не строй догадок», – говорю я себе. Я перечитываю сообщение еще раз десять, и слово «пренебрежительная» уже точно не подходит для описания моего ужасного настроения.

Не желая накручивать себя еще сильнее, я выхожу во двор, где папа с гордостью демонстрирует Трею новую газонокосилку, которую купил пару недель назад. Трей, опустившись на колени, рассматривает агрегат, а папа радостно рассказывает про функционал. Они вместе пытаются решить какую-то проблему. У них теплые отношения, они как отец и сын.

Наконец Трей замечает меня.

– Трей, тебе пришло сообщение. – Я протягиваю ему мобильник. – Ты оставил телефон на диване.

Трей убирает его в карман:

– Спасибо.

– Ты разве не прочитаешь? – спрашиваю я, наблюдая за реакцией своего парня.

– Потом, – говорит он, не глядя мне в глаза.

– Вы идите с Моникой в дом, – говорит папа Трею. – Не хочу прерывать ваше свидание.

– Ничего-ничего, доктор Фокс. Правда, Моника? – подмигнув и улыбнувшись своей фирменной улыбкой, отвечает Трей.

Помню, как он улыбнулся мне в первый раз. Это было летом, перед девятым классом, сразу после тренировки чирлидеров. Ребята из футбольной команды шли мимо нас в раздевалку. Трей и Вик шагали рядом. Увидев меня, Вик просто кивнул, а Трей улыбнулся. У него уверенная, искренняя улыбка. Мне тогда больше хотелось познакомиться с Виком, но он на меня никакого внимания не обратил, а вот Трей… На следующий день он подкараулил меня у шкафчика и пригласил на свидание, опять улыбнувшись. С тех пор мы и встречаемся.

– Трей, – говорю я. – Нам надо поговорить.

– Кажется, что-то серьезное, – заключает папа. – Хочешь совет старшего товарища? Когда женщина предлагает поговорить, готовься к худшему. – Он шутит, и веселые морщинки собираются вокруг его глаз.

Трей смеется.

– Спасибо, что предупредили, доктор Фокс, – говорит он, идя следом за мной в дом. – Что случилось, малышка?

Я нервно сглатываю слюну:

– Кто такая Зара?

На лице Трея читается смятение.

– Зара? – повторяет он, будто впервые слышит это имя.

– Ну да. Ты должен ее знать, она в контактах в твоем мобильнике.

– Ты залезла в мои контакты?

– Нет, я не залезала в контакты, – защищаюсь я. – Просто на экране появилось сообщение от девушки по имени Зара. Прочитай.

Он достает мобильник. Прочитав сообщение, засовывает его обратно в карман.

– Тут какая-то ошибка, это же очевидно. – Он выгибает брови. – Неужели ты могла подумать, что это адресовано мне, а?

Теперь в смятении я. Мысли путаются.

– Трей, я не знаю, что думать. Все это подозрительно.

– Послушай, это просто нелепо! Глупо с твоей стороны считать это подозрительным. – Он разочарованно качает головой. – Разве ты мне не веришь?

Раньше я верила каждому его слову. Трей всегда был таким умным, и я искала его совета и дружбы. Но сегодня слетающие с его губ слова кажутся натянутыми и неискренними.

– Я не знаю, – говорю я. – Трей, она назвала тебя Эйнштейном. Тебе это так подходит. – Мне хочется ему верить, но у меня не получается.

– Мне как-то уже не хочется фильм смотреть, – отвечает он. – Я, пожалуй, пойду. Понимаешь, если ты не веришь парню, с которым встречаешься третий год, то оставим это.

– Оставим что? А ты не хочешь поговорить об этом? Понимаешь, ты даже не сказал мне, кто эта девушка. Ее номер сохранен у тебя в телефоне, так что ты ее знаешь.

– Извини, но я не желаю находиться в обществе своей девушки, если она мне не верит. – Он идет к двери. – Может, потом позвоню.

Сердце у меня бешено колотится, и я не знаю, что сказать, чтобы исправить положение.

– Трей…

Он оборачивается.

– Я хочу тебе доверять, – говорю я.

– Но не доверяешь.

– Я не знаю. Сначала эти таблетки, теперь вот это…

– Так ты еще и о них вспомнила, да? Мне сейчас только этого не хватало, – говорит он. – Моника, у меня и так куча проблем. Спасибо, что добавила.

От его слов я напрягаюсь.

– Ты так говоришь, будто я целый день сижу дома и ничего не делаю. Трей, мне тоже нужно подавать заявления в колледжи. У меня школа. Чирлидинг. Я тоже переживаю.

– У тебя нет работы, и тебе не надо думать о том, как платить за колледж. – Он указывает на картины и систему объемного звука в нашей игровой. – Твои родители могут себе позволить и твой колледж, и твой регулярный маникюр. А мои – нет. Ты даже себе не представляешь, каково это – одновременно работать и ходить в школу.

Я буквально оцепенела, будто попала в альтернативный мир, где за мои чувства или эмоции мне грозит травля.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу сказать, что ты ведешь себя как дива, ожидая, что я буду идеальным парнем, а я никак не могу оправдать твоих ожиданий. – Он прижимает ладони к глазам, медленно вдыхает и так же медленно выдыхает. – Я пойду. Мне нужно время, чтобы остыть.

Он уходит, и у меня в сердце выстраивается невидимая стена. Мне не показалось, что Трей в последнее время от меня отдалился. Он говорит «я тебя люблю» не искренне, от всего сердца, а как робот, которого так запрограммировали. Он по-прежнему сыплет сложными словами, но даже не в состоянии сказать «я тебя люблю», как раньше.

– Где Трей? – спрашивает мама, когда я спустя несколько минут захожу в кухню. Мне хочется только одного – расплакаться. – Я думала, вы собираетесь фильм смотреть в игровой.

– Собирались, – вздыхаю я. – Но он ушел.

– Что-нибудь случилось?

Родители и так обо мне постоянно волнуются. Не стоит усложнять.

– Нет, все в порядке, – отвечаю я.

– Такой хороший мальчик. А ведь мог бы прицепиться этот Салазар. Вот тогда бы у нас были большие проблемы.

– Мам, Вик – хороший парень.

Мама искоса смотрит на меня:

– Я слышала совсем другое. Твой дядя Томас рассказал мне о стычке на пляже, которая произошла на днях. Он дал понять, что Вик тоже участвовал. Знаю, что Трей с ним дружит, но тебе следует держаться от него подальше. От парней вроде него одни неприятности.

Я бы поспорила, но это бесполезно. Мама не изменит своего мнения о Вике. Она навесила на него ярлык хулигана, и теперь мне уже не удастся ее переубедить, что бы я ни говорила. И потом, Вик действительно часто дерется. Только никто не понимает, что почти всегда его провоцируют или он кого-то защищает. Тех, о ком он заботится, он защищает особенно яростно. Но сам он об этом не говорит и себя никогда не пытается защитить от косых взглядов и едких комментариев, как будто считает, что заслужил все это.

Где-то в глубине души мне хочется, чтобы Трей был похож на Вика: больше заботился о тех, кого любит, и меньше о своем положении в школе. Трей сказал, что я понятия не имею, каково это – работать и ходить в школу.

– Мам, можно я буду после уроков работать? – вырывается у меня.

– Лучше не надо. Сосредоточься на учебе. – Мама гладит мою руку. – Тебе ведь нужно, чтобы организм отдыхал. Ты не можешь допустить ухудшения состояния, иначе ты просто не сможешь ходить в школу.

Я всегда была хорошей девочкой, которая всех слушается и никогда не возмущается. А теперь меня называют «дивой». А родители вообще чуть ли не калекой считают.

Все, надоело быть хорошей девочкой, которая боится нарушить строгие ограничения, наложенные родителями, врачами и ею самой. Пора взбунтоваться, потому что спокойная, безопасная жизнь не для меня.

У ВЫПУСКНИКОВ ВО ФРЕМОНТЕ есть одна приятная обязанность: именно мы отвечаем за розыгрыши школ-соперников. И процесс уже пошел, что не может не радовать. Наш квотербек Дерек Фитцпатрик по кличке Фитц, как и я, просто мечтает начать год с розыгрыша, который потом будут обсуждать еще много лет.

Мы все сидим в подвале дома у бабушки Дере-ка и уплетаем заказанные ею для нас вкусности. Ей и в голову не приходит, что Трей, Джет, Дерек и я замышляем кое-что грандиозное.

– Можно их дома туалетной бумагой обмотать, – предлагает Трей, но тут же начинает набирать ответ на сообщение, которое только что получил.

Дерек притворно зевает:

– Да было уже.

Джет тоже не в восторге.

– Нужно что-то оригинальное, что-то такое, чего раньше никто не делал.

Я пытаюсь придумать розыгрыш, за который нас не упекут в тюрьму.

– Может, покрасим их джемпера в цвета Фермонта – черный и золотой? – предлагает Дерек.

Увидеть противников в наших цветах было бы офигенно круто.

– А как мы до их джемперов доберемся? – спрашиваю я.