Симона Элкелес - Беги от любви

При виде меня Моника вздрагивает, и капюшон спадает, открывая идеальной формы лицо сердечком. Приложив руку к груди, Моника с облегчением выдыхает.

– Ой, это ты.

Она так близко… Я не знаю, что сказать. Ладони потеют, я замираю перед ней.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я резче, чем нужно, и Моника вздрагивает.

Она туго сцепляет пальцы.

– Я… э-э… пришла… э-э… чтобы поговорить с тобой. – Ее блестящие живые глаза сегодня красны. – Тебя не было на похоронах, так что, если ты не знаешь, Трея похоронили…

– Я знаю.

Она здесь, и это меня убивает. Трей мечтал о будущем с ней, а я собственноручно все испортил.

– Все тебя искали, – говорит она. – Тебе надо вернуться во Фремонт, Вик. Поедем со мной, а?

– Так тебя что, назначили охотником за головой и послали за мной, чтобы вернула во Фремонт? – спрашиваю я. – Ты всем рассказала, где я был все две недели?

– Нет. – Она отступает на шаг, по-видимому обидевшись. – Никто не знает, что ты здесь.

– Тогда почему ты сейчас сюда приехала?

– Потому что я переживаю за тебя. – Она откашливается. И после паузы добавляет: – Очень.

ВИК УЖАСНО ВЫГЛЯДИТ. Рубашка в пятнах, волосы взлохмачены. Как будто две недели жил на улице. Похоже, он сдался.

– Зря ты за меня переживаешь, не надо, – говорит он. – Особенно после того, что я с Треем сделал. Странно, что копы не ищут меня, чтобы задержать за убийство.

– Вик, ты не убивал Трея. Это был… – Я хочу сказать ему правду о том, что Трей сам сыграл не последнюю роль в своей смерти, но не могу. – Это был несчастный случай. И я никуда не уйду, пока ты не пообещаешь вернуться в школу и в футбольную команду. Без тебя им не выиграть.

Он закрывает уши ладонями:

– Я не хочу говорить ни о школе, ни о Трее, ни о футболе.

– Но почему?

Он пожимает плечами.

Стараясь казаться настойчивой, я упираю руки в боки.

– Ты же не можешь всю жизнь прятаться здесь, отмахнувшись от всех тех, кто о тебе беспокоится.

– А почему бы и нет?

– Потому что это глупо. – Я опускаю взгляд на свои ноги, потому что не могу смотреть ему в лицо. – Трей не допустил бы этого.

– Да, Моника, но Трея больше нет. А тебе пора бы уже понять, что я глупый.

Он подходит к мастерской и отпирает дверь, без слов давая понять, что разговор окончен.

Я знаю, что отец Вика плохо к нему относится. Вик никогда не чувствовал себя нужным, отец обращает на него внимание, только когда хочет отчитать и когда вынужден играть на публику. Я знаю, что частично из-за этого Вик такой замкнутый, но я не допущу, чтобы это в сочетании со стрессом от потери Трея давило на него.

Я бросаюсь к нему:

– Варианты есть всегда. Ты не можешь просто взять и бросить школу и футбол.

– Могу, – говорит он. – Прошу тебя, не надо больше переживать за меня.

– Нет, Вик, тебе придется смириться с этим, потому что я не могу за тебя не переживать.

Протянув руку, я мягко касаюсь его кисти, но едва мои пальцы скользнули по его коже, он с силой втянул воздух и отдернул руку.

– Возвращайся во Фремонт, Моника, – говорит Вик.

– Я приехала, чтобы тебе помочь. Не отворачивайся от меня. – К моим глазам подступают слезы. Никто не знает про комок боли у меня внутри. Вик не знает правды о том, что на самом деле случилось на поле. Если мистер и миссис Мэттьюс решат сохранить эту информацию в тайне, то Вик может ее и не узнать.

В досаде он разводит руками:

– Езжай домой. Нечего тебе здесь делать.

Надо стоять на своем.

– Я уеду, только если ты согласишься вернуться в школу.

– Хорошо.

Я чуть расслабляюсь:

– Правда?

– Ну да, – говорит он. – Если ты прямо сейчас уедешь, я в понедельник вернусь в школу. Советую тебе сразу соглашаться, потому что иначе я просто сгребу тебя в охапку, взвалю на плечо и сделаю так, чтобы тебя здесь не было. У тебя просто не останется выбора. И для информации: закричи ты в этой дыре, никто не придет на помощь, всем плевать.

Прищурившись, я прикидываю, исполнит ли Вик эту угрозу.

– Ты этого не сделаешь.

Он коротко и цинично смеется:

– Хочешь проверить?

СИДЯ В ПОНЕДЕЛЬНИК В ГОСТИНОЙ у Айзы, я делаю вид, что не думаю о Монике и о том, что соврал ей, когда пообещал сегодня прийти в школу. Утром, когда я проснулся, у меня и в самом деле мелькнула мысль принять душ и пойти в школу. Но только мелькнула. Все равно мне старшую школу не окончить – я столько пропустил и, наверное, уже не нагоню, так зачем тогда стараться?

И только я было собрался посмотреть телевизор, чтобы отвлечься от разных мыслей, копошащихся в моем никчемном мозгу, в комнату врывается Айза. На ней комбинезон на пару размеров больше, а вокруг такое же огромное облако эмоций – типичная latina. Черт, надо было запереть дверь. Типа, нет меня.

Я откидываюсь назад:

– Привет.

– Мне придется вмешаться. – Айза встает между мной и телевизором. – Надоело смотреть, как ты сидишь на заднице и ничего не делаешь.

– Последние несколько недель у меня были тяжелыми, – небрежно говорю я. – Хочется побыть одному.

– Очень сожалею, что ты потерял друга. Я прекрасно знаю, что такое терять людей, которые тебе дороги. Но там внизу я завалена работой, а ты будто пропал без вести. – Она указывает на мою одежду. – К тому же выглядишь отвратительно.

– Извини.

– Извини? И это все? – Ее темные глаза сейчас пронзили меня, как кинжалы. – Если я не разберусь с кучей заказов, то останусь без штанов и буду вынуждена продать мастерскую.

– Я не могу сейчас работать.

Айза указывает на телевизор:

– Потому что ты сидишь на заднице и смотришь какой-то тупой мультик?

Я изо всех сил пытаюсь сдержаться:

– Айза, не приставай ко мне. Мне сейчас не до этого.

– И что? Собираешься всю жизнь ничего не делать?

– Почему ничего не делать? Мне больше нравится выражение «вольный дух».

Скорее бы она уже оставила меня в покое и убралась отсюда, чтобы я мог вернуться к ничегонеделанию. Айза заставляет меня думать. А я не хочу думать, особенно сегодня, когда Моника ждет меня в школе, а я снова прогуливаю, снова подвел эту чудесную девушку.

– Ты ведешь себя как идиот, – кричит Айза.

– Я и есть идиот. Айза, ты же была в банде. У тебя большой опыт общения с идиотами, – говорю я.

Ее лицо краснеет.

– Вик, не смей говорить об этом.

– Да просто к слову пришлось… может быть, ты поделишься наводками.

Схватив пульт от телика, она швыряет им в меня. Хоть татуировки с символами банды у нее до сих пор, бандитскую жизнь Айза оставила в прошлом, после того как ее друзей застрелила та банда, которой она поклялась в верности.

– Ты не первый человек, потерявший близкого, пойми ты это, бесчувственный ты pendejo, – говорит она, надеясь, что ее резкие слова приведут меня в чувство, и выбегает из комнаты.

Слова Айзы попадают в цель. И ранят. Интересно, могу ли я пасть еще ниже?

СЕГОДНЯ ПРОСЫПАТЬСЯ БЫЛО ЛЕГКО. Я буквально вскочила с постели, забыв про боль в суставах, потому что очень хотела увидеть в школе Вика. После смерти Трея все идет наперекосяк. Возвращение Вика в школу хотя бы приблизит жизнь к норме. По крайней мере, именно это я себе повторяю.

Оставив машину на школьной парковке, я легкой походкой направляюсь в крыло для старшеклассников.

– Привет, – говорю я Эштин и Дереку, которые сидят у своих шкафчиков.

Эш поднимает на меня глаза:

– Ты улыбаешься.

– Я знаю.

Она толкает Дерека в бок:

– Смотри! У моей лучшей подруги сегодня хорошее настроение.

Дерек кивает.

– Ну да, вижу, – говорит он неуверенно, поднимая на меня глаза. – Э-э-э… поздравляю? – Эш с силой бьет его по руке, он пожимает плечами. – Извини, я не знал, что сказать.

Эш закатывает глаза и встает.

– Парни ничего не понимают. – Она берет меня под руку. – Я рада, что ты чувствуешь себя лучше, – говорит она. – Я за тебя волновалась. Ты не перезваниваешь, а сообщения такие короткие!

– Я знаю. Прости.

Она отмахивается от моих извинений:

– Моника, не за что извиняться. Я никак не могла решить, что лучше – тормошить тебя или оставить в покое. Нам всем не хватает Трея… и Вика.

Эштин и Вик близко дружат и на футбольном поле, и за его пределами. И ей тяжело, когда его нет рядом. Смерть Трея стала невосполнимой потерей в нашей компании. А когда исчез Вик, жизнь стала вообще невыносимой, вот почему так важно, чтобы он вернулся. Больше сдерживать себя я не могу.

– Вик сегодня придет в школу, – говорю я Эш.

Ее глаза округляются.

– Что? Ты точно знаешь? Откуда? – Вопросы летят, как пули из автомата.

– Я с ним говорила.

– По телефону?

– Нет. Я его видела, – помотав головой, говорю я.

– Ты видела его? Но где?

– В Фэрфилде, – объясняю я, а потом добавляю: – В автомастерской Энрике.

– И он сказал, что вернется?

Я киваю:

– Да. Обещал.

Но к третьему уроку Вик так и не появляется. К шестому тоже. К седьмому я уже с грустью начинаю понимать, что он не придет. К девятому я киплю от возмущения.

После занятий я иду на тренировку чирлидеров. Я пропустила их очень много, но знаю, что Бри меня кем-то заменила. Я нахожу ее возле трибун, она вместе с остальной командой разогревается на траве.

– Вау! Не думала, что ты придешь, – увидев меня, говорит Бри.

Я бросаю на траву худи и бутылку с водой.

– Не хотелось больше тренировки пропускать.

– Моника, мы думали, ты еще отдохнешь, – смущенно говорит Бри.

– Ну а я пришла.

Девочки молча смотрят на меня. Я смотрю на школьную команду, все уже построились. На моем месте Кэссиди Ричардс.