Симона Элкелес - Беги от любви

Дверь приоткрыта. Трей стоит у раковины, на бедрах полотенце. Он лезет в пакетик, в котором несколько таблеток. Я сразу понимаю, что это, – нам показывали на уроках по основам здоровья в десятом классе. У Трея вызывающий сильнейшее привыкание наркотик vyvance[15]. Сердце у меня обрывается, я хочу убежать и притвориться, что не видела, как он кладет таблетку в рот. Если бы я не знала, что это за таблетка, жила бы себе в неведении. Но не могу. Больше не могу.

Я толкаю дверь. Она скрипит, сообщая Трею о моем появлении.

– Трей, ты серьезно? – говорю я. – Да ты подсел!

Я разворачиваюсь и иду вон из квартиры, но он бежит следом.

– Моника, это не то, что ты думаешь.

– Я думаю, что ты пристрастился к запрещенному рецептурному препарату, – говорю я. – Даже не думаю – знаю, что это так. А вдруг тебя поймают? Могут и арестовать. Ты даже не знаешь, что в этих таблетках. Вдруг в их составе то, от чего можно умереть?

Между нами нарастает напряжение, оно уже как бетонная стена.

– Прости, – пожимая плечами, говорит Трей. – Я не знаю, что ответить. Эта дрянь… от нее я чувствую себя сильным, мое сознание проясняется. От этого не умирают. И зависимости у меня нет.

Я поднимаю ладонь, к глазам подступают слезы. Это конец.

– Я не могу больше с тобой встречаться, с таким тобой – нет.

Он обиженно выдыхает:

– Я сейчас под таким давлением! Ты даже представить себе не можешь, через что я сейчас прохожу. Мне нельзя сбавлять темп. Ты скажешь, что все дело в наркотиках, но проблема гораздо глубже.

У меня по спине пробегает неприятный холодок, я вздрагиваю.

– Так ты собираешься остановиться и разобраться в себе и в наших отношениях или мы расстаемся?

Он прислоняется лбом к стене.

– Мне это необходимо. Моника, это не означает, что мне на тебя плевать. Просто все изменилось. Я изменился. Мы изменились.

– Последние несколько месяцев я чувствовала, что все изменилось, – признаюсь я. – Наверное, всему хорошему приходит конец.

– Наши отношения уже давно разваливаются. Я просто не знал, как тебе сказать. Не хотел тебя обидеть, но теперь это моя жизнь.

– Ты же знаешь, мне нет места в твоей жизни, если ты принимаешь наркотики.

– Бросать я не собираюсь, так что лекцию можешь не читать. – Я пячусь от него, но он хватает меня за локоть и спрашивает: – Но мы же идем в субботу на бал выпускников, да?

Я несколько раз моргаю, не веря своим ушам.

– На бал я не пойду. Это было бы слишком странно.

Он подается вперед, лицо смягчается.

– Послушай, я же знаю, что у тебя уже есть платье, и наши друзья уже распланировали весь вечер. Моника, я хочу пойти с тобой. Неважно, выберут нас королевой и королем, но мы должны пойти на бал выпускников вместе. Это наша судьба.

– Судьба? Почему? – спрашиваю я в недоумении.

– Хочешь правду?

Я смотрю так, будто говорю: «Ты, должно быть, шутишь».

– Еще бы. Я всегда хочу правду.

– Я знаю, что ты меня сейчас ненавидишь.

– Трей, я тебя не ненавижу. Мы вместе столько лет, что я не смогу тебя возненавидеть, даже если очень постараюсь.

– Я никогда не оставлю тебя, – говорит он. – Только пойди со мной. Хорошо, судьба здесь ни при чем. Просто мне нужно сосредоточиться. До бала не надо никому рассказывать, что мы расстались, чтобы не создавать шумихи. Договорились?

Лгать друзьям? Делать вид, что у нас все хорошо, когда все распалось?

– Я не хочу всем врать, – говорю я.

Он вздыхает. Я буквально чувствую его напряжение.

– Сделай мне одолжение! Всего один раз.

Он не говорит этого, но до меня и так доходит. Я знаю, что ему нужно сосредоточиться на футболе, потому что скоро приедут агенты. И он не хочет, чтобы личная трагедия и слухи мешали ему играть.

Глубоко вздохнув, я сглатываю слюну вместе с отчаянием, которое комом стоит в горле.

– Ладно, Трей. Я никому не скажу.

По тому, как дрожит у него нога, видно, что наркотик начинает действовать.

– Я не хочу тебя обидеть, – говорит Трей. – Никогда не хотел. Я всегда буду тебя любить.

Я не отрываю глаз от пакетика с таблетками, которые он до сих пор держит в руке.

– К твоему сведению, принимая наркотики, ты играешь в опасную игру. Трей, бросай прямо сейчас, а то погибнешь. Пожалуйста. Прошу тебя. Я всегда буду тебя любить и желаю тебе только хорошего, даже если мы уже не вместе, – добавляю я и разворачиваюсь, чтобы уйти, – но больше я за тебя не отвечаю.

– Пообещай мне одно. Не говори никому про наркотики, – говорит он почти умоляюще. – Пусть это умрет вместе с тобой. Пожалуйста, Моника. Это меня погубит.

Я медленно киваю:

– Обещаю, Трей. Ни одной живой душе. Никогда.

СКЛОНИВШИСЬ НАД БУХГАЛТЕРСКИМИ КНИГАМИ, Айза качает головой:

– У меня проблемы.

– С чем?

– С деньгами. – Листая страницы в журнале, она что-то подсчитывает на калькуляторе.

– Не хватает, – говорит она. – Вик, это проклятье какое-то, всегда не хватает.

– А сколько ты должна?

– Тридцать пять штук.

Я подхожу ближе, недоумевая. Как можно было загнать себя в такую ситуацию?

– И сколько сейчас не хватает?

– Четыре сотни, ипотечный платеж за этот месяц, – отвечает Айза. – Я что-нибудь придумаю. Может, мне удастся уговорить их продлить срок погашения.

– Я дам четыреста долларов, – из глубины гаража говорит Берни. Весь предыдущий час он работал молча, паяя старые детали для винтажных автомобилей, запчасти от которых Айза держит в дальней части мастерской.

– Берни, мне не нужны твои деньги, – кричит в ответ Айза. – И потом, я же тебя уволила. Не забыл?

– Не-а, не забыл. Давай ты сходишь со мной на свидание, а потом увольняй. Ну как, идет?

– Нет. Мне твои деньги не нужны. – Айза возвращается к офису. – Просто попрошу банк дать послабление.

– Ну да, это всегда срабатывает, – саркастически замечаю я.

– Попробовать-то можно, – бормочет она.

– Не знаю, почему она отказывается от моей помощи, – говорит мне Берни. – Я ей сто раз предлагал.

– Может, просто не хочет ни от кого зависеть, – говорю я. – И потом, мне кажется, она тебя терпеть не может.

Берни отмахивается от моих слов:

– Не ведись на ее нерешительность. Я уломаю Айзу.

– Я все слышу! – кричит Айза из офиса. – И Вик прав. Берни, я действительно терпеть тебя не могу.

– Как это ты терпеть меня не можешь? Я ничего плохого не сделал, – говорит Берни.

Айза громко фыркает:

– Да сам факт твоего существования действует мне на нервы, ботан, – говорит она.

Вместо того чтобы обидеться, Берни мне подмигивает:

– Да она уже почти сдалась. Черт! Спорим, не за горами тот день, когда она согласится пойти со мной на свидание?

Айза врывается обратно в мастерскую и останавливается, уперев руки в боки.

– Берни, мечтать не вредно. Ну посмотри на себя. – Она указывает на него рукой. – Прическа как у Хауди Дуди[16], кожа такая белая, что мне нужны солнечные очки просто для того, чтобы подойти к тебе, а одеться по-человечески ты даже с дулом у виска не сможешь.

– Берни, не слушай ее, – вмешиваюсь я. – Она несчастная женщина.

– Пошел к черту, Вик, – говорит Айза. – Ты вообще ни хрена не знаешь.

– Да все в порядке, – говорит Берни, резкость Айзы его явно позабавила.

– Извините, можно? – От входной двери доносится знакомый женский голос.

Это Моника. На ней узкие джинсы и белый кружевной топ, который подчеркивает медовый оттенок ее кожи. Черт, какая же Моника красивая! Я в шоке оттого, что она пришла в мастерскую. Ничего не могу с собой поделать, просто стою и смотрю.

Пройдя мимо меня, Айза расплывается в улыбке, которую использует лишь для клиентов.

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

Моника кивает и бросает взгляд своих сияющих зеленых глаз на меня.

– Вик, привет.

– Привет, – отзываюсь я.

Айза легко переключилась с режима стервы на режим деловой женщины.

– Меня зовут Изабель, я владелица автомастерской Энрике. Вам масло поменять? Новый аккумулятор?

– Мне нужна работа, – выпаливает Моника.

Что-что? Мне, наверное, послышалось.

– Работа? – повторяю я, буквально давясь словами. – Шутишь?

– Я не шучу. – Моника выпрямляется. Ее внимание целиком направлено на Айзу. – Про машины я знаю мало, но могла бы приходить после школы и по выходным. Вам даже не нужно мне много платить.

– Нет, – говорю я.

Моника обращает на меня уничтожающий взгляд:

– Я смогу.

Айза осматривает ее с головы до ног, как будто может судить о способностях по одежде.

– Ты вообще когда-нибудь работала с автомобилями?

– Я умею водить, – едва слышно говорит Моника, но мгновенно оживляется. – Но я обещаю, что быстро всему научусь. Мне очень надо. Пожалуйста.

Айза явно раздумывает, я это вижу. Только не это.

– Нельзя ей здесь работать, – выпаливаю я.

Не нужна она мне здесь. Работать с ней было бы сплошной пыткой. Моей она никогда не станет. Долго ли еще я смогу скрывать, что хочу обнимать ее, целовать, прикасаться к ней?

– У Моники тренировки по чирлидингу. Наверное, она от напряжения с ума сошла и теперь думает, что сможет работать в грязной автомастерской. Айза, она чирлидер, а не механик.

Айза отмахивается от меня:

– Не тебе указывать мне, кого можно, а кого нельзя нанимать на работу.

Это единственное место, где я могу скрыться от мыслей о Монике. А с ней здесь… Я указываю на белый кружевной топ:

– Айза, да ты посмотри на нее. Ей бы только кружева и модную одежду, а не машины и грязь. Да на ней написано – дива. Кроме того… – пора бить не в бровь, а в глаз, – У нее есть проблемы со здоровьем.

– Со мной все в порядке, – резко вставляет Моника. – Я не дива. А проблемы со здоровьем мешать не будут. Не слушайте его.